never forget

Чунмён чувствовал себя неуютно в любых больницах и поликлиниках. Запах медикаментов вызывал отвратительные воспоминания из детства, обязательно связанные с болью. Взятая кровь на пробу, выдернутые зубы, зашитые раны - все через это проходили, и вряд ли кто-то может назвать эти ощущения приятными. Но самое главное, что отталкивало юношу от этого места - ощущение близости смерти. Он помнит, как в детстве он приезжал с семьей навещать больного дедушку. Старик выглядел совершенно беспомощным и уже никого из родных не узнавал. Но почему-то крепко схватил за запястье Чунмёна своей холодной, морщинистой, костлявой рукой, что-то хрипя при этом. До сих пор парень с содроганием вспоминает этот момент, пытаясь отделаться от него. Но это воспоминание было одним из тех, которые прилипнут к тебе, как жвачка к подошве, и сколько бы ты не отскребал её – какая-то часть остаётся. Вскоре после этого случая мама сказала, что дедушка умер. Маленький Мён считал, что умереть - это остаться в больнице навсегда, пока не поехал к дедушке на похороны. Но, тем не менее, для него такие места говорят об уходе из жизни и боли. Всё вокруг было белым. Белый кафель под ногами, белый потолок, белые халаты на врачах и медсестрах и почти белые стены - из-за слоя пыли и грязи было сложно определить их первоначальный цвет. Всё было слишком слепящим. Чунмён долго мялся у входа, рассматривая свои новые кроссовки, на которые уже успели наступить, но в итоге все же неторопливо направился в сторону регистратуры. Спросив у пожилой медсестры номер нужной ему палаты, он, сжимая в руках букет цветов, поднялся вверх по лестнице. Длинный коридор на втором этаже казался бесконечным. Людей тут было меньше, чем на первом, поэтому было тише. Раздавались пикание приборов, приглушенный шум телевизора и разговоры медсестёр в конце коридора. Чунмён аккуратно обошёл стороной тележку с медикаментами. С каждым шагом ему хотелось развернуться и уйти, но он дал обещание, и, к сожалению, был тем, кто не привык их нарушать. На двери палаты висел номерок с цифрой девять. Чунмён не заметил, что подошел к ней так быстро. Негромкий, но уверенный стук в дверь - ответа нет. По старой привычке, юноша прождал пять секунд, и только потом открыл дверь. Если заходить было нельзя, то ему бы об этом сообщили. А тут, скорее всего, его либо не услышали, либо проигнорировали. Первое, что заметил Чунмён при входе в комнату - красный. Ярко-красные, почти алые волосы, очень длинные и растрепанные, будто не расчесывались долгое время - они сильно выделялись на фоне белых стен и белого постельного белья. Мён сразу понял, что ошибся. Но выходить не спешил - он словно прирос к месту. Рука его все еще держала дверную ручку. - Привет, - сказала обитательница комнаты. Неформальный тон, пристальный взгляд, и ни намека на улыбку. От этого парень опешил еще больше, запнувшись и растерявшись. - П-привет. А... Ким Сонён... она в этой палате? - Нет. Я тут одна. А ты ей кто? Парень? Цветы, кстати, красивые, - не в бровь, а в глаз. Пока девушка говорила, юноша рассматривал её лицо. Бледная кожа сильно контрастировала с красными волосами, черные корни которых уже начали проявляться. Карие глаза смотрели пристально и цепко, будто привязывая к себе. Большее Чунмён с такого расстояния увидеть не смог. - Я... я её брат, младший, - Мён не понимал, почему продолжает отвечать на её вопросы и почему до сих пор находится в этой комнате. - Видимо, в первый раз пришел, раз не смогу палату с первого раза найти. А что с ней? - Аппендицит. - Вот везучая. - Я бы не сказал... - А другие пациенты с тобой не согласились бы. Чунмён понял, что это не лучшее место для обсуждения болезней, и прикусил язык. - Но это же девятая палата, нет? Девушка недовольно закатила глаза. Делала она это с таким мастерством, что Чунмён почувствовал себя виноватым за то, что эта палата вовсе не девятая. Видимо, такие ошибки творились часто, раз она сразу поняла, что к чему. - Там номерок опять перевернулся, мне его никак починить не могут уже вторую неделю. Как будто клея нормального нет. А если нет, то пригвоздите табличку. Шестая это палата, шестая. Мён активно закивал, показывая, что все четко понял и в разъяснениях не нуждается. - Тогда я... пойду? - Что ты у меня разрешения спрашиваешь? Я не твой начальник. Иди скорее, сестричка твоя уже заждалась наверное. И да, попроси в регистратуре, чтобы мне номерок починили. Чунмён ещё немного потоптался на месте, кивнул на прощание, извинился и повернулся к двери, с трудом оторвав взгляд от девушки. Чем дольше он на неё смотрел, тем сильнее не хотелось уходить. Он находил в ней все больше деталей с каждой секундой. Однако с его стороны было бы очень неприлично оставаться после прощания, да и пялиться так в открытую некрасиво. Парень вышел в коридор, как снова услышал её голос из-за двери. - Я Сучжон. - Я Чунмён. Приятно познакомиться, - чуть помедлив, ответил юноша. Он обернулся - и впервые за вечер увидел на её лице улыбку. *** Белые, почти прозрачные шторы развевались на ветру, тихо падая на край больничной койки каждый раз, когда порыв ослабевал. Вместе с ветром в помещение проникали лучи майского солнца, оставляя теплые узоры на холодном полу. У Сучжон в руках были карты, которые она с интересом рассматривала. Чунмён сидел рядом с ней на стуле, рассматривая свои карты и в очередной раз обдумывая, какого чёрта он вообще тут оказался и почему играет с ней в карты. С их первой встречи прошла почти неделя, и каждый день юноша ловил себя на том, что вспоминает эти красные-красные волосы и цепкий взгляд. Он, сам того не замечая, снова и снова прокручивал в голове все сказанные ею фразы и жесты во время разговора в палате. Поэтому он и сам не заметил, как на следующей неделе после посещения сестры ноги сами повели его в шестую палату. А Сучжон словно его и ждала - сидела с картами в руках, раскладывая пасьянс, но его посещению не была удивлена ни капельки. Просто предложила сыграть. Шла уже третья партия - ничья. - И как твоя сестра? - спросила она вдруг после недолгого молчания. - Неплохо, через два дня выписывается. - Дома, наверное, было пусто без неё? - Она живет отдельно - замужем уже второй год. Поэтому мы не так близки. - Дай угадаю - тебя родители заставляют её навещать? Чунмён кивнул, достав, наконец, нужную карту, и покрыл пиковую семерку пиковым королем. Девушка нахмурилась и жестом показала, что ей больше нечем атаковать. Карты вышли из игры, и юноша начал свою атаку. - А ты давно тут? - вдруг спросил он, кидая бубновую даму. - Ну, недели две, наверное, - Сучжон не спешила покрывать, рассматривая карты в своих руках. Она явно не была довольна раскладом, и игра увлекала её больше, чем их разговор. Так казалось Чунмёну. - А... нет, не важно, - начал вдруг он, на в итоге быстро заткнулся. Тем более девушка наконец-то покрыла карту козырным королем, и надо было продолжать атаку. На лице юноши появилась ухмылка - удача была на его стороне. - Все, я закончил, - сказал Чунмён, и последняя карта - бубновый король приземлился рядом со своим собратом на больничное одеяло. Сучжон бросила свои карты туда же, и оба короля аж подпрыгнули от такого сильного удара. - Да не может быть! Ты мухлюешь, у тебя карты в рукаве спрятаны! - недовольно начала причитать она, а Мён, не понимая причины такого всплеска эмоций, поднял руки и даже закатал рукава. - Неправда! Я чист и невинен! Я вообще никогда в жизни не врал! Даже в школе! И в старшей тоже! - Да ла-а-адно! - иронично воскликнула Сучжон, схватив Мёна за запястья и решив самой проверить наличие (или отсутствие) спрятанных карт. Парень рассмеялся - девушка впервые за все это время выглядела такой активной и живой. В глазах её заиграли азарт и веселье, а уголки губ то и дело поднимались вверх, пусть она и пыталась выглядеть серьезной. Увидев, что он смеется, Сучжон сама в конце концов начала хихикать, осознавая глупость своих действий. Но руки его она все же не отпустила. У неё были жутко холодные ладони. Юноша не подавал виду и тоже взял её за запястья. Они сидели, держась вот так вот за руки, и смеялись непонятно над чем, но не могли остановиться. У неё был очень звонкий смех. Их прервал скрип широко раскрывшейся двери. Сучжон и Мён резко обернулись на этот звук, расцепив руки. В проеме стоял молодой человек, растерянно оглядывая помещение так, словно впервые вообще видел больничную палату. Чунмён понял, в чем дело - сам в такой ситуации побывал. Теперь он увидел, каким дебилом выглядел тогда. - А это... - ШЕСТАЯ! - хором сказали Чунмён с Сучжон, резко развернулись, посмотрев друг на друга, а через секунду снова залились смехом. Нарушитель их спокойствия поспешно ретировался, закрыв за собой дверь. *** У Сучжон на лице была россыпь еле заметных веснушек. Она никогда не собирала волосы в хвост - только в слабую косу, которая уже через полчаса расплеталась. У неё всегда были аккуратно убраны вещи на тумбочке - парочка книг, расческа, зеркало, смартфон и маленькая записная книжка. Всё содержалось в идеальном порядке, словно она к ним никогда не притрагивалась. Девушка смотрела вниз, когда смущалась или терялась. Забавно морщила нос, когда ей что-то не нравилось. Сучжон имела привычку бить Чунмёна в плечо, если она злилась или смущалась. Она прикрывала рот рукой, когда смеялась. А ещё мило краснели щёки и уши: они становились под цвет её волос. Сучжон слушала легкую и спокойную музыку, любила французские фильмы и книги о Шерлоке Холмсе. Она засыпала в наушниках и просыпалась в них. Стеснялась есть при Чунмёне и просила его отвернуться. Девушка отлично раскладывала пасьянсы, но даже в "дурака" играла, мягко говоря, паршиво. А еще у неё была старшая сестра Суён, которая часто её навещала. Чунмён с ней не пересекался, потому что приходил вечером после университета, а она - утром перед работой. Но по фото было видно, что они - как две капли воды. Хотя разница между ними была в шесть лет. Чунмён приходил к ней всё чаще и узнавал о ней всё больше. Она закончила старшую школу с отличием, красила волосы в блонд, в детстве считала себя страшненькой (Мён яро протестовал, что это не так), у неё была собачка и аквариумные рыбки, и у неё почти не было друзей, кроме сестры и подруги детства Чжинри. Парень тоже рассказывал ей о себе - о том, как нервничал перед поступлением в университет, как хотел уехать учиться в Америку, как часто попадал в передряги и как не мог найти общий язык с мужем сестры. Он приходил к ней все чаще - каждый день после занятий, и оставался допоздна. Иногда он приносил свои учебники и занимался прямо там, а она тихо наблюдала за ним и что-то запоминала. Сучжон не понимала математику и хотела стать художником. Чунмён учился на экономиста и решал огромные уравнения с решениями на три страницы. Иногда девушка брала его за руку и начинала что-то рассказывать. Он отвлекался от интегралов и дробей и слушал все, что она говорила, запоминая все фразы, ею произнесенные. Один раз Мён поцеловал её в лоб, когда уходил. А однажды ей стало хуже. Чунмён держал её на своих руках, пытаясь привести в чувство. Сучжон внезапно упала со своей койки - благо, ничем не ударилась. Она была бледнее, чем обычно. И, казалось, даже не дышала. Мёну давно не было так страшно - у него дрожали руки и дико стучало сердце. Когда девушка, наконец, открыла глаза, ему показалось, что груда камней свалилась с его души. Он целовал её щеки и лоб, то и дело повторял, что всё будет хорошо и что он рядом. Ему показалось, она слабо улыбнулась в этот момент. Подбежали суетливые медсёстры, переложили девушку обратно на койку и требовали, чтобы юноша удалился. Он не двигался с места. Когда у него отобрали Сучжон, он почувствовал себя абсолютно беспомощным. - Ты хотел спросить меня тогда, но не сделал этого, - вдруг подала голос Сучжон. Чунмён с трудом услышал его - она говорила очень тихо и слабо, будто это давалось ей с трудом. Медсестра взволнованно попросила девушку ничего не говорить, чтобы ей не стало хуже. А пациентка будто не слышала её. - Да. Ты не говорила мне, чем больна, - дрожащим голосом ответил Мён, игнорируя очередные просьбы покинуть помещение, - А я ничего не узнавал. Ждал, пока ты скажешь. Он хотел знать диагноз и боялся этого одновременно. Но момент настал - оттягивать его было уже некуда. - У меня рак крови. Чунмён застыл. *** Сучжон увядала с каждым днем. Чунмён продолжал к ней приходить и каждый день видел, что ей становится все сложнее. Порой ей было тяжело встать с места или даже присесть. Голос её стал тише. Волосы из-за химиотерапии начали выпадать - на её подушке оставались красные клоки волос, которые Мён терпеливо собирал, чтобы они ей не мешали. Иногда она даже не открывала глаза и говорила, касаясь руки Мёна, чтобы убедиться, что он все еще рядом. Парень проводил с ней ещё больше времени, чем раньше - он уходил домой, когда медсёстры всё же его прогоняли. На лекциях в университете он не мог сконцентрироваться на учебе, то и дело отправляя девушке смски. Когда она долго не отвечала, внутри него все леденело, и он прибегал к ней в клинику, забыв о том, что учебный день еще не окончен. В последние дни он не посещал университет совсем. - Мне сказали, что я не вылечусь, - Сучжон говорила об этом, как о чём-то обыденном. - Не правда. Ты сильная, ты сможешь. Это высококлассная клиника, они... - Это тут не при чем. Когда меня сюда привезли, я уже знала, что со мной покончено. Все, что делается сейчас - просто тщетные попытки хоть как-то мне помочь. Но это ни к чему не приведет. Я слышала, что говорил врач. Чунмён только крепче сжимал её руку и не знал, что сказать. Возникало чувство, что она смирилась с этим. А он-то нет. И, наверное, никогда не смирится. Он успел полюбить её за такой короткий срок и не хотел терять её так быстро. Мён хотел, чтобы однажды она вышла из больницы, он обнимал её за талию и вёл по своим любимым местам города, а потом знакомил бы с родными. Каждый раз, когда он думал об этом, в голове всплывало её бледное лицо в тот момент, когда она падает в обморок. И всё казалось совершенно призрачным и нереальным. Юноша не заметил, как глаза начали слезиться. - Судьба - такая дрянь, - сказала Сучжон и присела, подбираясь ближе к Чунмёну и обнимая его. Её глаза также наливались слезами. Она уткнулась ему в плечо, надеясь, что это не последний раз, как она видит и касается его. Он слепо гладил её по голове и спине. Сучжон была такой хрупкой и маленькой, что, казалось, может рассыпаться. - Знаешь, - начала вдруг она дрожащим голосом, - пока я не встретила тебя, мне было всё равно. Я почти приняла это. А потом пришёл ты. Случайно перепутал палаты из-за дурацкого недоразумения. А потом ты пришёл ещё раз. И ещё. И снова. И я поняла, что не смирилась. Я не готова. Чунмён, я... я не хочу умирать. Я хочу, чтобы у меня было будущее. С тобой. - Прости меня. Я не должен был вообще появляться в твоей жизни, - его спина то и дело содрогалась. - Тебе было бы легче. Гораздо легче. Сучжон покачала головой. - Эти полтора месяца были лучшими в моей короткой жизни. Я не жалею. Спасибо тебе. Чунмён разревелся, как ребенок. *** Дул прохладный ветер, коварно пробираясь под воротник рубашки. Листья деревьев что-то шептали, создавая особую гармонию с птичьими трелями. Небо было абсолютно чистым - лишь на горизонте виднелись приближающиеся белые облака. Чунмён крепко сжимал букет в руках и смотрел под ноги. - Я сегодня снова видел твою сестру. Она бежала на работу. Вы правда очень похожи. Ответом ему служило молчание. - Тебе там хорошо? Я помню твои рассказы. Ты ведь видишь ангелов? Чунмён присел на колени, испачкав джинсы в еще рыхлой земле. Но его это волновало в последнюю очередь. - Ты будешь самой красивой среди них. Твои волосы все еще красные? Они тебе очень шли. Парень лезет в карман свободной рукой и достает оттуда сложенный листок бумаги. Он поспешно развернул его. - Вот, видишь? Помнишь, я обещал, что напишу на высший балл? Я выполнил обещание. А ты боялась, что из-за пропусков я все забуду. Ветер развевал его взлохмаченные и непричесанные волосы. Он очень спешил сюда. В цветочном магазине была очередь. Но он все же получил тот букет, который хотел. - Помнишь эти цветы? Я приносил их тебе во время нашей пятой встречи. Ты тогда мне впервые показала свои старые фото. Я их храню до сих пор. На последних словах у Чунмёна сорвался голос, и он замолчал, собираясь с мыслями и пытаясь что-то сказать. - Я очень скучаю. Прошла уже неделя. Маленький срок, да, я понимаю, но... мне кажется, что я не смирюсь. Уже никогда. Я потерял самое ценное, что у меня было в жизни. Я никогда не чувствовал себя таким пустым. Будто мне сердце вырвали. Чунмён кладет цветы перед могильной плитой. Это последнее пристанище его любимой и единственное место, где он чувствует себя близко к ней. - Я люблю тебя. Аккуратные буквы на плите: "Чон Сучжон. 1994 - 2014" Чунмён больше не плачет. Он выплакал все, что мог.