Этот поезд мчится на юг.

Этот поезд мчится на юг. Там тепло, возможно спокойно, и никто не станет дёргать тебя с места по пустякам. В общем, идеальное место для отдыха таких степенных ленивых кошек, как я. Сейчас уже спад туристического сезона и в городе, куда я еду, народу должно значительно поубавиться. А это очень хорошо ибо, как говорит мой учитель: «Многолюдность создаёт проблемы творчеству». Последние полгода мой город заметало снегом и заливало обильными дождями. Работа и учёба уничтожали последние силы. Все возможные отношения не сложились, а подруги поголовно с визгом выскакивали замуж и усердно трудились над продолжением рода человеческого. И вот УРА! Свобода! Я еду отдыхать и рисовать сколько душе угодно. И, к моему восторгу, состав всё набирал и набирал скорость. Очевидно, машинист поезда явно разделял моё стремление поскорее проскочить последние северные горы и увидеть ласковое южное море. Я стояла в коридоре вагона-купе, высунув руки за окошко, пытаясь поймать в ладони потоки ветра и тепла от тепловоза, но воздух неумолимо скользил между пальцев, оставляя пустоту и лёгкие покалывания. И тут моей голой лодыжки коснулось что-то пушистое. Я вздрогнула и посмотрела на пол: мимо меня пробежал маленький барсук с белой лентой на шее. Конечно, я очень удивилась и даже мелькнула мысль: «А не забрался ли он из леса на одной из стоянок?» Но откуда в лесу барсуку взять белую ленточку? — Пон-чан, бегай осторожнее, а то под ноги кому-нибудь попадёшь. Я и барсучонок резко обернулись. Позади меня, чуть правее у открытого купе стоял молодой мужчина. Скорее даже юноша. У него было узкое азиатское лицо, прямые иссиня-чёрные волосы стриженые под каре и одет он был в нечто похожее на платье или халат с яркими блестящими бисером узорами. Правую часть его лица прикрывали элегантно спадающие пряди. — Здравствуйте. Это ваш барсук, — я задала вопрос и удивилась собственной смелости, ведь я никогда не заговариваю с незнакомыми людьми первой. Мне даже иногда неловко уточнить время или адрес у прохожего. — Добрый день, — молодой человек располагающе улыбнулся, и я поразилась его голосу. При первой его реплике я не уловила эти таинственные высокие нотки. — Леди, вы первая, кто назвал её барсуком. До этого Пон-чан все упорно принимали за енота. Тем временем барсучонок деловито подошла к хозяину и легко вспрыгнула к нему на руки. — Я художница, люблю рисовать дикую природу. И смогу отличить барсука от енота, — я улыбнулась азиату в ответ и продолжила удивляться собственной разговорчивости. — О, тогда не желаете ли присоединится к моему чаепитию с пирожными? Я познакомлю вас с другими моими питомцами, — улыбка, которая гипнотическим образом не отпускала меня, стала ещё шире. У него есть ещё кто-то с собой? Конечно да, я согласна. И только я собралась ответить согласием, как поезд резко затормозил. Меня бросило вперёд, и я бы врезалась во что-нибудь, но молодой человек успел подхватить меня своей левой рукой. Я подняла голову и увидела, что правой он держится за поручень у окна, а в его шею, с перепуганными глазами, вцепилась Пон-чан. Через несколько секунд поезд совсем остановился. — Спасибо, — сказала я выпрямляясь. — Интересно, что это было? — Наверное, какая-то авария. Или кто-то дёрнул стоп-кран, — предположил юноша, отдирая от ворота своего платья-халата барсучонка. Я выглянула в окно. Вокруг, сколько хватало глаз, были низкие холмы, заросшие кустарниками и высоченной изумрудной травой. И, то тут, то там валялись в беспорядке, выбеленные солнцем и дождём бетонные блоки. Всё походило на развалины неудавшейся большой стройки. — Как думаете, где это мы? — спросила я у юноши оборачиваясь, но его уже рядом со мной не было. Я подумала, что он пошёл успокаивать своих питомцев, которые должно быть перепугались от такого толчка. Остальные пассажиры, кто с любопытством, кто с тревогой уже начали выглядывать из своих купе. Из тамбура вышла наша бортпроводница и, пресекая панику, громогласно заявила: — Несколько вагонов сошли с рельс. Прошу не беспокойтесь, всё нормально, никто не пострадал. На исправление неполадок уйдут несколько часов. Если желаете, можете выйти прогуляться, но не отходите далеко от поезда… Я не дослушала и, схватив рюкзачок с документами и деньгами, бросилась к выходу. Пейзаж был достоин отличного постапокалиптического сюжета. Как будто природа, наконец, победила человеческий урбанизм и пустилась во все тяжкие по завоеванию новых территорий: обвитый плющом бетон, остатки каких-то статуй… Дикая природа царствовала здесь. И среди этого великолепия звонкий детский смех, доносившийся откуда-то с той стороны поезда. Я отправилась ведомая этим звуком через проход в тамбуре и по направлению к хвосту состава. Там, за крохотной рощей высоких кустов, стояла скала на причудливо созданных природой каменных колоннах. Это походило на древнегреческий храм – одна из стен пещеры была глухой, а остальные полукругом выстраивались арками сросшимися друг с другом сталактитами и сталагмитами. Под навесом огромной гранитной глыбы в небольшом озере плескались ярко-разодетые дети. Они бегали, брызгались водой, прыгали в глубину с камней, выступающих из озера. Их визги и заливистый смех отчётливо напоминал щебетание птиц в весенний день. Я смотрела на радость, играющую первую скрипку здесь, в пещере и по-доброму завидовала. Я плохо помнила своё детдомовское детство, и мне ужасно хотелось быть одной из этих свободных беззаботных детишек. — Эй ты, с поезда! — громко крикнул парень в нелепых белых шароварах, который только что вылез из воды и взобрался на самый высокий камень. — Ну ты, кошкоголовая! Я к тебе обращаюсь. Я оглянулась вокруг и поняла, что он про меня. — Да? Я задумалась, почему он назвал меня «кошкоголовой», но заметила расплывшуюся на лице парня коварную улыбку. Я успела понять, что сейчас произойдёт что-то неприятное, но не успела ничего сделать, что бы это предотвратить. Маленькая прехорошенькая девчушка, с розовыми бантиками во вьющихся волосах и кружевном купальнике в оборочку, подбежала ко мне и с силой толкнула в бок. Я не удержалась и полетела вниз, прямо в самую глубину озера. То ли от испуга, то ли от того, что холодная вода основательно залила мой нос, но я выскочила из озера, как ошпаренная, карабкаясь на ближайшую скалу, ломая ногти и зарабатывая ссадины. Моя одежда промокла насквозь и, устроившись на сыром камне сверху, я начала дрожать. Как эти дети могли играть в такой ледяной воде? И зачем было меня толкать? И… куда все подевались? Стуча зубами, я оглянулась: пещера была абсолютно пуста. Только яркие птички, весело щебеча, прыгали по камням и разбрызгивали крыльями воду. Я же не могла провести в озере достаточно долгое время, чтобы все успели разбежаться. Или могла? Решив не думать об этом, я кое-как перебралась на берег и побежала к поезду. Мне срочно нужно было переодеться и просушить содержимое рюкзака. Я зашла в пустой вагон – все пассажиры ещё гуляли – и мне в нос ударил мягкий цветочный аромат с примесью пряности. Как будто кто-то раскуривал благовонии. Из предпоследнего купе, в котором и ехал мой знакомый с барсуком, лились тихие звуки музыки и слабые ручейки дыма. Позабыв о мокрой одежде, я заглянула туда и оторопела: помещение было куда больше и богаче любого нормального купе. Перед занавешенным бархатными портьерами окном стоял огромный диван, заваленный парчовыми подушками. На нём восседал мой знакомый азиат с чашкой в руке. У ног его сидел тот дерзкий парень в белых шароварах и сквозь внушительную копну его рыжих волос пробивались… бараньи рога. Я заморгала, пытаясь сбросить видение, но оно никуда не делось. — Я ждал вас немного раньше, но чай, всё же, ещё не остыл, — тихо проговорил молодой человек, ставя чашку на столик сбоку от себя. Тут от стены рядом со мной отделилась маленькая тень. Девочка, что толкнула меня, тоже была здесь, одетая в кукольное платьице и белую ленту на шее. Она прошла к дивану, уселась рядом с юношей и обняла его за руку. Я совсем ничего не соображала, потому что, девочка уже перестала быть таковой. Её кожа потемнела и заросла шерстью, на макушке, сквозь светлые кудряшки пробились маленькие ушки, глазки стали звериными в окружении двух чёрных полосок. Не было никакой девочки – на руках у странного азиата сидела его маленькая барсучиха, а он протягивал ко мне ладонь. Только сейчас я заметила, какие у него длинные ногти выкрашенные тёмным лаком. — Ну же, иди сюда, не бойся, — он говорит спокойно, уговаривающее, словно подзывает дикое животное. — У меня есть целая книга с самыми сложными загадками всего мира. Я не понимала, при чём тут загадки, но от его улыбки невозможно было оторвать глаз. Я сделала шаг, ещё один. И начала принюхиваться. Почему я это делаю? И слышу то, чего не должна? Посторонние звуки отвлекают, заставляя дёргаться назад, то одно, то другое моё ухо. Дверь в купе за моей спиной закрылась, воцаряя тишину вокруг. Руки стали тяжёлыми и когтистыми, хвост кисточкой щекотал голые лодыжки. — Вся хорошо, принцесса. Теперь ты наконец-то дома. Я и не думал, что кто-то подобный тебе смог бы вырасти среди людей. Но теперь я о тебе позабочусь. Меня зовут граф Ди. — Ди… — мой голос гортанный, с мурлыкающими нотками. Я взобралась на диван и, подчиняясь порыву, прижалась щекой у его груди. В ту секунду я поняла, что действительно дома. — Вот и умница. Как нам тебя называть? — И-итая, — сворачиваясь в клубок и устраивая голову на его коленях, проговорила я. — Значит Ит-чан, — Ди радостно улыбнулся и принялся поглаживать меня по спине. — Теперь ты в безопасности со своими друзьями, маленький сфинкс. Тен-чан будет рад с тобой познакомиться. — Тен-чан? Кто это? — умудрилась спросить я, не открывая рта. — А это… Я ощутила, как вагон медленно покатился по гладким рельсам, набирая ход и мерно постукивая. Что-то странное произошло. Странное и правильное. И этот поезд мчится на юг.