Ночная смена

До нового года остается пять часов. В такое время на улице ещё много людей. Все вокруг пестрит разными цветами, но в основном красным. Дети бегают с традиционными драконами в красных лентах, можно встретить женщин в ярких праздничных кимоно, каждая улочка в городе светится от фонариков, а в воздухе витает запах сосны и благовоний из храмов, где сегодня особенно много людей. Однако не все могли позволить себе расслабиться дома и подготовиться к празднику. Через час должна была закончиться смена врача-травматолога Айзена Соуске, и он молился всему, во что верил, чтобы за этот час никто не додумался калечить себя на улице в радиусе этой больнице. Всех, кто до этого лежал в отделении травматологии, отпустили домой по случаю праздника, и все палаты пустовали. Кроме Айзена остался дежурный медбрат Кира Изуру, который и должен был остаться тут на ночь. Айзен не очень ему сочувствовал, потому что догадывался, что будет тут, если на ночное дежурство сюда придет врач из соседнего отделения Гин Ичимару. Киры пока на рабочем месте не было, видно, обход совершал, мало ли что. В рекреации отдела стоял ресепшен, Айзен навел порядок в карточках и других документах и по максимуму убрал все со стола, мало ли что Ичимару с Кирой тут будут делать, спрятал и закрыл в лаборантской спирт и другие наркотические вещества, опять же, от греха подальше. Осталось только дождаться Киру и уходить. Айзен почувствовал неладное, когда загорелась крестная стрелка на лифте. А ещё чрез пару минут из лифта выбежал Кира, а за ним другие врачи и, черт бы Айзена побрал, носилки. - Айзен-сан! Тут перелом! - Суки! Я не сломлен! Я буду продолжать свою миссию! Я ещё могу ходить! – отчаянный крик из-за спины Киры. Что-то Айзену уже подсказывало, что никуда он сегодня из больницы не уйдет. Сказать, что Айзен был раздражен, – ничего не сказать. Однако виду он не подал, устало прикрыл глаза и вышел из-за стола, прихватив ключи от нужного кабинета. - Кира, лёд. И подготовь местное обезболивающее. - Но Айзен-сан! Для этого слишком высокая степень алкогольного опьянения! - Стоило догадаться. Выругаться Айзену помешали манеры и статус. Спустя полтора часа был сделан рентген и наложен гипс. Всего лишь трещина в берцовой кости, однако принять обезболивающее можно будет через часа три, если не больше. Да и степень опьянения была не так высока, чтобы совсем не думать о боли. Айзен случайно забыл, что он врач и должен спасать людей, но конкретно в этом случае ему было не жаль пациента совсем. Пока принимались меры, Айзен услышал много лестных слов в адрес мироздания и в свой для полноты картины. В крайней степени неприятный субъект попался. Орущий, да и норовящий вырваться и продолжить свой путь куда бы там ни было. Ему пригрозили связыванием, если он не угомонится. Айзен наделся, что его до наступления нового года хватятся и заберут отсюда. В конце концов, отказ от реанимации ещё никто не отменял. Просто же его отпускать нельзя было. Хотя бы потому, что на своих двоих он бы не ушел по ряду причин. Айзен вышел в коридор, где у стола вокруг Киры уже вертелся Ичимару. - Айзен-сан, - учтиво начал Гин, улыбаясь, - ситуация довольно сложная. Однако, если вы тут всё равно остаётесь, позвольте мне украсть своего Изуру. Айзен коротко глянул на Киру, который, потупив взор, покрылся румянцем. Он и не сомневался, что Гин придет с этим предложением. - Не уйдете же вы, оставив всё на молодого медбрата. Такая ответственность, - продолжал Ичимару тягучим и в то же время хитрым голосом. Он всегда так говорил, таким тоном, будто насмехается над всем миром. - Ичимару-сан… - начал было Айзен. - В случае отказа мы с Изуру вынуждены будем приятно проводить время прямо тут, - Айзену показалось, что улыбка Гина стала ещё шире. - Ичимару-сан, - пискнул Кира, заливаясь краской ещё больше. - Избавьте меня от этого всего, - закатил глаза Айзен и, взяв блокнот и ручку, отправился в палату к пациенту выяснять его личность. - Я думал, такие сексуальные доктора только в порнухе бывают, - пьяно улыбнулся единственный пациент отделения и головная боль единственного здесь врача. Когда накладывался гипс, Айзену было не до разглядывания и не до расспросов, что да как. Сейчас же Айзен окинул взглядом полулежащего на больничкой койке индивида с задранной ногой в гипсе. Тощий, угловатый, с улыбкой, как у весьма болезненного Чеширского Кота, в странном зелено-сине-красном кимоно поверх хипповой рубашки с пестрым принтом, тонкие запястья в феньках и браслетах, и чуть ниже локтевого сгиба татуировка в виде схематичной веточки ландыша. Светлые волосы до плеча, прямая челка, но в целом на голове был ещё тот шухер. - Ваше имя? - А вы будете эту информацию использовать против меня? - В вашем положении имя - это далеко не всё, что можно будет потом использовать против вас. - Хирако Шинджи, приятно познакомиться. Двадцать восемь лет, живу один, хорошо зарабатываю, веду здоровый образ жизни и в активном поиске, но в постели я хорош. А ещё готовить умею и инверсией говорения техникой владею совершенстве в я. Айзен лишь самую малость удивился, что этот костлявый блондин оказался на год его старше, хотя и тянул на подростка. Насчет здорового образа жизни Айзен что-то сильно сомневался, а вот инверсия на пьяную-то голову действительно без запинки вышла. - До этого переломы были? – не особо эмоционально продолжал опрашивать Айзен. - Мизинчик на ноге ломал. Хотя, когда я понял, что это был перелом, у меня уже само всё зажило. Док, давай без скучных вопросиков. Или как там тебя? – Хирако немного приподнялся, чтобы прочитать имя на бейджике, - Айзен Соуске. Вот и отлично, Соуске. Присаживайся, включай телек и поговорим с тобой за жизнь. Терпение у Айзена было ангельское, и он твёрдо решил игнорировать все выкидоны этого типа. - За вами собираются приезжать? - Кто? – на мгновение показалось, что Хирако реально был озадачен, - а, эти! Да не думаю, они так наверное упились уже, хотя догона-то я им и не донёс, - блондин гаденько так захихикал, будто бы специально ломал себе ногу, лишь бы саке товарищам не донести. - Телефон у вас есть? - Для тебя найдется. Записывай. Два, ноль… - Так, стоп. Есть телефон, чтобы ты позвонил кому-то из знакомых, - Айзен большим и указательным пальцем потёр переносицу. - Нет. Я ж только в магаз собирался по-быстренькому, туда и обратно! Выхожу такой. Что-то на воздухе я осознал, что несколько рюмок ещё как дают в голову, но миссию я должен был выполнить. И прямо около магазина какой-то огромный мудак толкает меня, сука! Я развернулся и сказал ему вслед, какое он чмо, а ему похуй вообще на это! Я был так зол, что сделал шаг назад! А там сучий лёд! И рядом сучий бордюр! И я, как последний неудачник, поскользнулся, зацепился за свою ногу! Свою, понимаешь, Соуске?! И на неё же, блять, упал, прямо на бордюр! Айзен понял, что ни одного его слово не делает эту ситуацию лучше. И чем дальше, тем ситуация становилась безнадежнее. До нового года оставалось три часа. И Айзену предстояло встретить его в пустой больнице со странным фриком с отвратительными манерами, длинным языком и подозрительно привлекательными бёдрами. И если бы не алкоголь в крови Хирако, его судьба в эту ночь была бы предрешена одним уколом. Айзен всё же включил телевизор в палате и собрался уже уходить, решив, что их диалог исчерпал себя. - Док, ты куда собрался? Я тут один скучать не намерен, и тебе не дам! Айзен завис в дверях палаты. Слушать его трёп - перспектива не самая радужная. Сидеть в гордом одиночестве в рекреации - тоже. - Ну посидиииии со мнооой! Я же больной! Мне нужен врач! Вдруг я начну умирать? - Поэтому я и должен быть подальше, чтобы не убить тебя, - Айзен сам решил, что не заслуживает Хирако-сан к себе обращения на Вы. Он всё же вышел из палаты, но оставил дверь в неё открытой. Раз придется сидеть тут, можно заняться работой с карточками или ещё чем-нибудь. Дела в отделении всегда найдутся. Он снял с себя больничный халат, оставаясь только в белой рубашке, галстуке и серой жилетке. Только он сел за стол и достал нужные бумаги, как из палаты стало доноситься что-то сродни ору. - Вооозвращаааайся, милый мооой! Моё сердце без тебя страдает! Без тебя я не чувствую себя собой! И без тебя меня совсем не стааааааанет! Айзен решил, что если не будет обращать на это внимания, то высокоинтеллектуальные завывания на всё отделение прекратятся. Спустя пять минут завывания продолжались, и привыкнуть к ним не удалось. Раздраженный Айзен поднялся и направился в палату. - И МНЕ НЕ ЖИИИТЬ БЕЗ ТЕ… О, док, я знал, что ты вернешься, - просиял Хирако. - Я тебя сейчас усыплю. Навечно. И на меня не подумают, - холодно отчеканил Айзен. - Какой-то ты неправильный доктор. Да ты не стой в дверях! Кидайся на соседнюю койку, хотя я не буду против, если и рядом устроишься. Вздохнув, Айзен решил просто сесть по-соседству. Беспристрастность Хирако его немного обескураживала и почему-то успокаивала. Он расстегнул верхние пуговицы на рубашке и ослабил галстук. - О да, мне тоже так больше нравится. Так вот. Не ту профессию ты выбрал! С твоей-то выправкой. Почему ты не пошел в якудзы? Был бы там самым умным и клёвым, и обращались бы к тебе "Айзен-сама". А всякие шестёрки или другие якудза иронично и саркастично называли бы тебя владыкой. - Увы, - ответил Айзен, глядя в экран телевизора. Разумеется, потому что не хотел смотреть на Хирако и его чертово оголённое бедро больной ноги. Когда они с медперсоналом стягивали с него штаны, Айзен не обращал внимания ни на что, кроме голени. - Боже, Соуске! Ты такой забавный! – он опять рассмеялся так, будто Айзен и правду тут анекдоты направо и налево раздает. Да так заразительно и так пьяно смеялся, что уголок губ Айзена дрогнул. Конечно же, Хирако этого не заметил. А вот Айзену пирсинг в языке своего пациента был заметен очень хорошо. - Нога болит? – внезапно спросил Айзен. С виду могло показаться, что Хирако вообще здоров и не травмирован. Он смеялся, много болтал и почти не выдавал себя. Выдержка должна быть титаническая, а алкоголя в нем не так много, чтобы не концентрировать свои ощущения на ноге. - Немного болит, - он потянул фразу, улыбнулся и на миг прикрыл глаза. Айзен понял: не немного, но сделать он ничего не мог. - Но, если бы я не сломал ногу, я бы не познакомился с таким прекрасным тобой. Я думаю, это судьба! – вновь вдохновенно начал вещать Хирако. - Вот сидел бы я сейчас со своей компанией и грустил! И ты бы тоже сидел и грустил без меня! Айзену хотелось сказать, что вряд ли бы он грустил, да и Хирако бы вряд ли грустил, да и насчет судьбы он тоже испытывал некий скепсис. Однако он решил промолчать. - Пс, док! Чего задумался? У тебя пожевать есть чего? Где праздничный стол? Новый год всё-таки. - Извини, пока спасал тебя, не успел настругать салатики. - Ну, что ж… - Хирако возвел глаза к потолку, и казалось, что он сейчас продолжит свою философскую мысль, но он только сжал зубы, что Айзен заметил по напряженным скулам. Хирако справлялся с болью. - Что, вообще ничего? – он выдохнул и с надеждой глянул на Айзена. - Только конфеты, - выдохнул Айзен. Сегодня ему уж надарили всего сотрудницы. - Пойдет, - Хирако улыбнулся менее безумно, чем обычно, и Айзен словил себя на мысли, что так он даже привлекательный. Айзен встал с койки и направился за подарочными пакетами, которые ему надавали, в поисках коробки конфет. Достав одну, он посмотрел на время. До нового года оставалось два часа. Вернувшись в палату, он отдал коробку Хирако и сел на своё прежнее место. - О, ты просто чудо, Соуске. Конфетки в виде сердечек, - улыбнувшись обратил он внимание на упаковку. - Ну, я понял намёк, - он захихикал и стал открывать коробку, из которой вывалилась бумажка. - Первую попавшуюся достал, - ответил Айзен. - Да-да, конечно, - довольный Хирако затолкал себе в рот конфету, подцепил пальцами выпавшую бумажку и стал читать вслух: - Доктору Айзену от Хинамори Момо с любовью. Ой, как мило. Доктор Айзен. Ой, нимагу! – Хирако опять смеялся громко и звонко. - В чем проблема? - И много у вас таких поклонниц, доктор Айзен? Думаю, много. Вся больница, видать, обожает вас, красавчика такого. И как ты, Соуске, умудрился обойтись без пассии? - С чего ты взял, что у меня никого нет? - А будто бы это не так, - хохотнул Хирако, пожав одним плечом и заправив прядь волос за ухо. - Не сидел бы сейчас со мной. Оставил бы того блондинчика большеглазого. Хотя не думаю, что с ним было бы так весело, как с тобой. Айзен и не мог что-то возразить, он задержал взгляд на ямке между ключиц Хирако, которые едва-едва выглядывали из-под рубашки. Хирако поедал конфеты, облизывая свои пальцы, периодически поднимая глаза на экран телевизора, делая вид, что его интересуют дурацкое новогоднее шоу. - Ой, Соуске, - не прошло и трех минут, как он оживился, а Айзен был уже почти доволен положением вещей и губам Хирако на его же собственных пальцах, - забыл предложить тебе твои конфеты. Хочешь своих конфет? Я могу угостить. Едва он договорил, как в помещении заиграла весьма энергичная песня, причем явно с припева, и это было не из телевизора. - Упс, - широко улыбнулся Хирако, - вспомнили, - и стал копаться в своем кимоно, впоследствии доставая телефон. - Вот же сукин сын, - всё же выругался Айзен. Хирако как-то странно улыбнулся и поднес указательный палец к губам, мол, ничего не говори. Айзен, злясь на себя, назвал бы это почти соблазнительной улыбкой, да и жестом в целом. Он даже был готов действительно молчать. Хирако провел пальцем по экрану, но телефон подносить к уху даже не стал. И не зря, кажется. Он улыбался, а из трубки доносился ор, граничащий с истерикой. Айзен слов не разбирал, но периодически слышал только «Шинджи», которое сопровождалось каким-нибудь крепким существительным. Его кто-то называл по имени, и голос был явно женским. Айзен пытался подавить в себе раздражение. Какое ему вообще дело до того, кто орет на его пациента и называет его по имени? Хирако, повернул голову, гляну на Айзена и махнул ладошкой, мол, ерунда какая. - Сестричка, - одними губами сказал он, улыбаясь. Айзен повел плечами, будто ему всё равно. - Нет, - продолжил он уже вслух и в трубку, - я не мог раньше позвонить… Ой, ну, перестань! Как я мог вашу кучку предпочесть своей судьбе? – он опять молчит и слушает, улыбаясь. - Нет, в этот раз это точно судьба! Я уверен! Всё, не скучайте без меня. И передавай всем приветы, особенно Кенсею! И будьте осторожны на улице, гололёд. Хирако отключил телефон и отложил его на тумбочку рядом с койкой. Его ждал недобрый и тяжелый взгляд Айзена. - Ой, Соуске, какой ты недоброжелательный. - У тебя есть, что сказать в своё оправдание? - Ну, сегодня новый год. Постарайся обойтись без жертв, - Хирако теребил пальцами свой локон. Айзен встал и пошел прочь из палаты. - Ты куда? – крикнули ему в след. - В морг. Там компания приятнее, – на ходу ответил врач. Айзен надел пальто и решил, что ему срочно нужно выйти проветриться. Снежок медленно опускался на землю, было не так многолюдно. Наверняка все сидят дома и готовятся к встрече нового года. На улице светло от обилия огоньков с деревьев, витрин магазинов и подарочных лавочек. Тут приятно пахнет свежестью, а не медикаментами, и даже холод, который пробирается под пальто, сильно не волнует. Ещё пахло аромапалочками и едой. Айзен понял, что ел в последний раз в обеденный перерыв и это было довольно давно. В больнице ему предстоит сидеть до семи утра, пока не придут дежурные врачи и перспектива голодать до этого времени ему не казалась привлекательной. Он зашел в знакомую забегаловку и купил две коробки с рисом, карри и курицей. Он разумно решил, что Хирако тоже надо покормить, а то одними конфетами не насытишься, плюс, ещё немного, и ему можно будет дать обезболивающее, от которого он до утра и заснет, поэтому покормить его стоило. Айзен чувствовал себя заботливой женушкой. Скорее всего, Хирако что-то подобное и скажет. Его бесило, что он не понимал, чего хочет больше: задушить этого балбеса или оттрахать его за длинный язык. Айзен вспоминал обнаженное бедро, шею, пальцы, губы, волосы, даже дебильную улыбку, и в районе солнечного сплетения завязывался узел, который теплом отдавал в низ живота. Он решительно не понимал, когда свернул не туда и в его голове поселились подобные мысли. Этот новый год будет определенно самым странным в его жизни. Он решил, что впредь 31 декабря на работу выходить не будет, чтобы не попасть в такую же ситуацию. И он был уверен, что его знакомство с Хирако Шинджи долго не протянется, не дольше этой ночи. Сначала он пьян, потом он под таблетками. Он вернулся в больницу, когда до нового года оставалось всего-ничего. - Я думал, ты не вернешься от своих друзей, - слабо усмехнулся Хирако, как-то совсем без того пьяного блеска в глазах, да и без всякого блеска вообще. - Я над этим подумывал. Айзен подошел ближе, положил пакет на уже практически свою постель и подошел к Хирако. Тот потерял былую энергичность, а под глазами залегли серые тени. Сам Айзен никогда себе ничего не ломал, но знал, что терпеть это без таблеток, мягко говоря, очень сложно. - Не думай, что я садист. Я собираюсь дать тебе таблетки, учитывая, что не весь алкоголь выветрился из твоего организма. И это вполне гуманно. - Просто святой, - Хирако натянуто улыбнулся и попытался немного приподняться, потому что совсем съехал в лежачее положение. - Я принес еды, - Айзен достал картонные коробки и палочки. - А нельзя сразу таблетки? - слегка нахмурился Хирако, и новое для Айзена выражение показалось ему неуместным на этом лице. - Нельзя, - он отдал одну коробку Хирако. У того тряслись руки, и он едва удерживал палочки, но упорно продолжал есть, терпя боль. Айзен достал таблетки, которые оставил тут Кира, и налил в стакан воды. Он решил, что поест чуть позже, скорее всего, когда Хирако уснет. - Всё, - ему протянули пустую коробку. - Достойно для такого нового года. - Будет, что вспомнить. - Буду советовать друзьям так встречать новый год, - хохотнул Хирако. Айзен дал ему таблетки, и Хирако принял их гораздо охотней, чем еду. - Скоро ты заснешь, - предупредил Айзен. - Через сколько? - Новый год встретишь, но, надеюсь, боль через минут десять пройдет, может меньше. - Хорошо, - и через полминуты добавил: - Помоги мне снять это чертово кимоно. Айзен вгляделся в лицо Хирако. Не тени насмешки или лукавости. Вполне себе четкая просьба. Снять кимоно. Айзен склонился над Хирако и просунул руки под его спину, стараясь развязать узел из ткани. На самом деле это не было классическим кимоно с огромным количеством слоёв из тканей, но и просто юкатой это тоже не назовешь. Это скорее некое подобие кимоно, которое продают туристам по дешевке, выдавая за настоящее. Хирако немного прогнулся, упираясь руками в кровать - Такие руки теплые. И Соуске, у тебя волосы влажные. Скоро падет твой образ. Зимой не очень удобно ходить с зачесанными назад волосами, а у тебя всё равно прядка выбивается, - он тихо захихикал, что казалось очень странным. - Я учту, - ответил ему Айзен, убирая руки и собираясь вытаскивать ткань из-под спины. Выпрямиться ему помешал Хирако, который удерживал его за галстук и с вызовом смотрел из-под челки в глаза. Они думали ровно две секунды до того, как Хирако притянул к себе не сопротивляющегося Айзена. Они целовались словно в последний раз в своей жизни. Хотя Айзен и был уверен, что друг с другом они точно целуются в первый и последний раз. Губы у Хирако хоть и тонкие, но тёплые, язык юркий и шершавый, а целуется он так же безумно, как, наверное, делает всё на свете. Айзен положил ладонь на шею Хирако и присел на край кровати, а тот зарылся пальцами обеих рук в каштановые волосы, ероша их и окончательно приводя в беспорядок. Айзен подумал, что, вероятно, всё, чего касается Хирако, приобретает форму беспорядка. Они разорвали поцелуй, но Айзен по какому-то новому закону гравитации не мог оторваться от Хирако. Он продолжал стягивать с него кимоно, целуя при этом в шею и острые ключицы. Когда зелёно-сине-красная ткань оказалась на полу, горячие руки оказались под рубашкой. - Боже, Соуске, - прошептал Хирако. Айзен услышал хриплый вздох и оторвался от тела блондина. - Что? - Ты охуенный. - Ты был в шаге от болевого обморока, а теперь накачан таблетками… но, твою мать, у тебя всё равно стоит. - Я не знаю, кем надо быть, чтобы на тебя не встало. Это хуя вовсе надо не иметь. - Почему, черт… – Айзен расстёгивал цветастую рубашку, опять приникая губами к шее Хирако, - почему ты? – он спускался ниже, целуя грудь и задевая пальцами соски, от чего слышал тяжелые вздохи. - Самый ужасный, кого я мог знать, почему, черт возьми? - Я не знаю, но ты там не останавливайся. - У тебя же есть ответы на все вопросы… Айзен целовал низ живота особенно медленно и неторопливо. Гладил ладонями бедра, которые доставали его весь вечер, и доводил Хирако до иного безумия. - Да сделай уже что-нибудь, я не хочу кончить в штаны, как школьник! - На тебе нет штанов, - он всё же подцепил пальцами резинку трусов, высвобождая давно уже вставший член. - Зануууууда! Айзен просто обхватил головку губами, посасывая её. Гладкая, влажная. Он почувствовал руку на своем затылке и давление на него и не стал противиться, беря в рот глубже, скользя губами по всей длине. В голове царил сумбур. Он бы усыпил любого, кто сказал бы ему три часа назад, что он будет отсасывать у Хирако Шинджи. Айзен поднял глаза и глянул на Хирако. Тот был словно вообще не здесь. Глаза прикрыты, голова на бок, волосы рассыпаны на лице, глаза полузакрыты. Он беззвучно что-то говорил и стонал, часто облизывал cвои губы и иногда хмурился. Хирако было хорошо, даже более чем. Таблетки, кажется, подействовали, по крайней мере, на ногу он внимания не обращал вообще никакого. Все его ощущения скопились только в одном месте, где сейчас ритмично двигались теплые и мягкие губы. Он до последнего не верил в происходящее, а потом думать не было возможности, да и желания в целом. Зачем? Если это едва ли не лучший минет в его жизни, если ему так охренительно хорошо. Может быть, это таблетки дали такой эффект. Всё вокруг замедлилось, и восприятие ощущений тоже. Замедлилось и, вместе с этим, стало ярче, контрастнее на сто процентов. Медленно и сладко, удовольствие было словно тянучкой, которую можно потрогать и попробовать на вкус. Это был бы вкус карамели, карри и шоколада. И это ощущение не отпускало, словно ты балансируешь на краю. Вот-вот свалишься в пропасть экстаза, но продолжаешь тянуть это. Тело дрожит, ему нужна долгожданная разрядка. Говорят, можно умереть от того, что слишком хорошо. Хирако слишком долго болтается на грани этого «слишком хорошо», ему хочется вырвать себе сердце, чтобы упасть и ничего не чувствовать. Он хочет что-то сделать, чтобы наконец получить желаемое. Он толкается вперед бедрами, он комкает в одной руке простынь, он кусает губы и сводит брови, но он видит только ЛСДшные всполохи, когда его глаза закрыты. Мир такой же яркий, если их открыть? Он поднимает веки и встречается взглядом с карими глазами. С подчиненным положением, но не подчиненным взглядом. Вот оно! Этот карий взгляд ярче всех всполохов, и вкуснее всякого шоколада. Он позволяет утянуть себя в ту самую пропасть. Хирако не контролирует себя и свой голос. Он сдавленно кричит и кончает, порвав ту самую резиновую тянучку. Мир рассыпается красиво и глупо. Как конфетти, как серпантин и блестки из хлопушки. Это приносит облегчение, а затем тяжесть и тепло. Хирако закрывает свинцовые веки, он готов заснуть прямо сейчас, в этом состоянии, которое так похоже на приход. Он хочет заснуть раньше, чем поймет, что на улице холодно, в палате нет серпантина, и рук в районе бедер тоже нет. Он попадает в уютную темноту с рисунками традиционных китайских драконов, и ему там почти хорошо. - Эй, - его щеки касается ладонь, - Шинджи, минута до нового года. Открой глаза. Ну же... Ты ещё не настолько заснул! Минута, это словно вечность. А ещё там явно было его имя. Он открыл глаза в надежде, что не потеряет ирреальности всего происходящего вокруг, что в его голове происходит то же самое, что и в реальности. Он видит только Айзена и думает, что это лучшее из всего, что он может увидеть, но его диктаторский образ растекается, края смазываются, словно они нарисованы акварелью. - Тебе бы пошла фуражка, - выдавливает он из себя слова и улыбку. - Дурень, - выдает Айзен и исчезает из поля зрения, и у Хирако словно по сигналу опять захлопываются глаза. Но он всё ещё слышит и всё ещё чувствует. Он слышит, как по палате разносится отсчет до нового года из телевизора. Року, го, он слышит тихий хлопок. Йон, сан, о, этот чудесный звук он ни с чем не попутает. Звук наливающейся в стакан жидкости. Ни, ич. - С Новым годом, - слышит он и дергает уголком губ. Секундами позже он чувствует на своих губах чужие. Они пахнут сладко, и вкус у них такой же, вкус шампанского. Наверное, тоже от какой-нибудь очередной Хинамори Момо. Он вяло отвечает на поцелуй, а потом и вовсе перестает это делать. На этом он думает, что его пребывание в реальности заканчивается. Хирако в последний раз облизывает губы и чувствует, как его накрывают больничным пледом. Айзен смотрит на стаканчик на тумбочке и думает, что на сегодня его роль в этой палате сыграна. Он долго будет вспоминать этот новый год, а может и запомнит его на всю жизнь. Хирако, конечно, чертов псих, но Айзен подумал, что он бы разбавил его существование своими сумасшедшими выходками, своими безумными фразами, предположениями и фантазиями. Но в данный момент Айзен ничего не мог сделать. Он закрыл почти полную бутылку с шампанским, поставил напоминание на 6 часов утра и достал свой остывший рис с карри. -6 недель спустя- Кира вздохнул, откладывая историю болезни. Сегодня у него ночное дежурство, и удрать совсем не получится. После нового года Айзен-сан совсем перестал отпускать с ночного. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, с чем это связано. Кира бы, наверно, тоже был зол и раздосадован тем, что новый год ему пришлось встретить в больнице непонятно с кем. Первого января, когда Кира пришел на работу, он решил не терзать вопросами непосредственного начальника, который выглядел помято и устало. Айзен-сану положена была пара дней выходных, и, отдав ключи Кире и забрав свои подарочные пакеты, он ушел домой. Позже он осведомился о пациенте со сломанной ногой, и, услышав ответ, что его первого января после полудня забрала кучка странных людей, Айзен сдержанно кивнул и принялся за работу. Кира помнил, и как тот пациент себя вел. Хотя ничего особенно в нем и не было. После пробуждения первое, что он спросил, было: «Где Соуске?» и на этом всё. Но Кира списал это на таблетки, а Айзену об этом ничего не говорил. Может, и стоило. Хотя с чего бы? Киру волновала только ещё большая хандра Айзена и свои ночные дежурства. Айзен-сан, уже в пальто, положил перед Кирой формуляры и сказал их заполнить. Кира кивнул, давая на роспись журнал, у него вся ночь впереди. К Айзену незаметно подкрались сбоку, пока он ставил роспись. Кира сразу узнал в человеке того самого пациента в кимоно и со сломанной ногой. Подсчитав в уме, он пришел к выводу, что пять недель для восстановления кости уже прошло. Кира сделал вид, что изучает формуляры, но на самом деле втихую следил за ситуацией. - Привет, Соуске, - Кире показалось, что светловолосый парень подошел слишком близко, и наклонился тоже. - Черт, наконец-то ты приперся. Идем, - выдохнул Айзен. Кира в первый раз слышал от него такое. Айзен схватил парня за предплечье и потянул в сторону лифта, Кира даже приподнялся со стула, наблюдая за ними. До того, как створки съехались, он углядел, как его начальник прижал донельзя довольного парня к стенке лифта.