The Man With The Hippo-Head Brooch

— Дерьмо, — выругался Блейн, проверяя время на своем телефоне двадцатый раз за десять минут. Совершенно забыв о встрече с Люси в Stables Market, он задержался в кабинете своего преподавателя, чтобы тот объяснил ему задание, и, как результат, уже на полчаса опаздывал. Он промчался сквозь почти закрывшиеся двери поезда на станции Embankment, и тут же схватился за поручень над головой прямо у дверей. Его сумка постоянно съезжала с плеча, а мужчина с очень проблемным запахом тела вжимался ему в спину. Этому рынку лучше стоить этого. Блейн взвешивал все за и против попытки отправить смс в сложившейся ситуации, как вдруг, где-то между Euston и Mornington Crescent поезд резко остановился, наклонившись в один бок. Лампочки замерцали и вскоре погасли совсем, и все, что можно было расслышать через заглушающий вой ветра в подземном туннеле — недовольное ворчание и возмущения других пассажиров. — Всегда случается какая-нибудь ерунда, когда вы опаздываете, да? — буркнул Мистер-Проблемный-Запах. Блейн улыбнулся ему без особого энтузиазма, и, почувствовав, наконец, пространство вокруг себя, начал разминать затекшее плечо. Пассажиры вокруг него начали перемещаться, оставляя намного больше свободного места вокруг него, поняв, что они, видимо, застряли тут на неопределенное время. Иногда вагон внутри ненадолго освещался светом проносящегося мимо поезда, который двигался в противоположном направлении. Лампочки в других вагонах, по неведомым Блейну причинам до сих пор не перегорев полностью, изредка мерцали, излучая бледное свечение. - Добрый день дамы и господа. Приносим наши извинения за эту небольшую неприятность в вашем путешествии. Возможно возник сбой в электрическом оснащении этого отрезка пути. Ремонтные работы уже начаты. Сообщаем вам о задержке примерно в двадцать минут. Еще раз приносим наши искренние извинения за неудобства. — По крайней мере, теперь у меня есть оправдание для опоздания, — ответил Блейн Мистеру-Проблемный-Запах, на что тот слабо улыбнулся и вернулся к растиранию затекшей шеи. Вытащив свой телефон снова, он набрал смс Люси, давая ей знать, что он был на пути к ней, и отправил его, когда вновь услышал шум. Он посмотрел вокруг на других пассажиров. Свет от проезжающего мимо поезда осветил их пустые, застывшие лица, находившиеся до этого в глубокой тени. Жутко, как будто что-то из фестиваля Dia de los Muertos, но не хватает ярких красок и веселья. С трудом подавляя дрожь в теле, он повернулся к внутренним стеклянным дверям между вагонами и еле сдержал закрадывающуюся на его губы улыбку. В вагоне напротив стройный мужчина с каштановыми волосами проверял свое отражение в зеркале. Его взгляд был направлен куда-то чуть левее Блейна. У него были довольно длинные ноги и изящные руки, и Блейн не мог ничего с собой поделать. Он просто уставился на него, пока шатен разминал затекшее тело, поправлял лацканы пиджака, а затем повернулся, чтобы посмотреть себе через плечо. Вдруг глаза Блейна встретились с глазами этого парня, и он сглотнул. Очень часто прогуливаясь по улицам Лондона, Блейн позволял своему взгляду лениво скользить по лицам прохожих, но ему никогда не казалось, будто он тонет в чьих-то глазах. Простой взгляд на человека никогда не заставлял его чувствовать, будто он прыгает на диване или на столе, а чувства изливаются в гармоничной мелодии. Он всегда объяснял это постоянно растущей кучей учебников по теории музыки на его узкой кровати и огромной стопкой заданий, которая, казалось, никогда не уменьшается, не зависимо от того, сколько часов он провел, согнувшись над подключенным к розетке ноутбуком с плотно прилегающими к голове наушниками и изнывающими от боли пальцами. Но этот парень… Было что-то такое в том, как он прихорашивался… С гордостью, будто ему плевать на окружающих. В нем была уверенность. И казалось, что естественное противоречие набора его челюсти и высокого лба говорило, что он уверен в том, что его трудно завоевать. Блейн занял себя попытками в полной мере оценить все изгибы привлекательной задницы шатена, обтянутой угольной джинсовой тканью так туго, что искры, стоявшие перед глазами брюнета, смогли бы снова подарить жизнь умирающим лампочкам в вагонах. Внезапно властные глаза этого самого парня уставились на Блейна. Его щеки вспыхнули, и он выдавил робкую и смущенную улыбку, а затем показал незнакомцу большой палец, надеясь, что тот расценит это как похвалу его внешнего вида. Парень моментально принял эстафету заливания румянцем. Темно-розовый оттенок захватил его щеки и забрался на небольшую часть подбородка. Сделав глубокий вздох, чтобы успокоиться, он махнул рукой между вагонами и закатил глаза. Блейн кивнул в знак согласия, и затем, немного склонив голову к Мистеру-Проблемный-Запах, незаметно потер пальцем под носом со красноречивым видом. Парень закусил нижнюю губу, подавляя усмешку, и сочувственно прищурил глаза. Прежде чем Блейн успел подумать о своем будущем поступке, он порылся в своей сумке и достал блокнот и ручку. Чувствуя на себе взгляд чужих глаз, с любопытством наблюдавших за ним, он начал строчить на бумаге сообщение настолько аккуратно, насколько мог. Закончив писать, он приложил блокнот к стеклянной двери, давая парню прочитать. «Меня зовут Блейн. Приятно «познакомиться»!» Просканировав быстро написанное сообщение, парень вновь улыбнулся, и его глаза, в которых читалась задумчивость, снова встретились с глазами Блейна. Мгновение спустя, он достал собственные блокнот и ручку, и опираясь на дверь начал строчить в ответ. Его взгляд скользнул между страницей блокнота и Блейном, и он, немного поколебавшись, перевернул блокнот, покачав напоследок головой. «Курт. Тоже приятно «познакомиться». Ты… часто это делаешь?» — Курт, — тихо пробормотал себе под нос Блейн, и принялся писать ответ. «Нет, на самом деле нет. Не между вагонами, по крайней мере. Так, куда ты направляешься?» «Оксфорд Стрит. Время рождественских покупок! Я только что закончил всю работу на день. Не знаю, зачем говорю тебе это. Что насчет тебя?» Блейн улыбнулся, не в силах остановить себя перед слегка смущенным выражением лица Курта. «Stables Market в Камдене — опаздываю на встречу с другом. Был там когда-нибудь?» «Конечно! Ты нет? Дай угадаю: турист?» «Студенческий обмен. Я учусь Tisch**, но последний учебный год провожу в King’s College. Смею предположить, что Лондон — это твой родной город?» Глаза Курта на мгновение расширились, и он нахмурился, принявшись писать ответ со странной неуверенностью, и, как казалось Блейну, его ручка останавливалась и зависала в воздухе каждые несколько секунд, пока он писал. Он закусил губу, когда закончил, прежде чем снова прижать блокнот к стеклу. «Студенческий обмен — тоже. Я окончил Нью-Йоркский университет этим летом. Прохожу здесь трудовую практику, чтобы улучшить квалификацию. Какое совпадение, что мы оба из Нью-Йорка! На кого ты учишься?» «Музыка. Теория и производство. Я здесь для моего дипломного проекта. И я, на самом деле, из Огайо. Сейчас я собираюсь переступить черту и предположить, что ты учишься(учился?) на модельера…? Или может быть… история?» Курт посмотрел на Блейна, вопросительно подняв бровь, на что тот махнул руками, указывая на наряд Курта. Узкие джинсы, белые Док Мартинз, великолепно отделанное красное пальто, воротник белой рубашки, из-под которой выглядывал черный платок, и Блейн мог поклясться, что это был МакКуинн. Этот образ дополняла необычная брошь в виде головы бегемота, которая была прикреплена чуть выше нагрудного кармана на пальто. От его вида, мягко говоря, перехватывало дыхание. Идеально собранный образ, несмотря на то, что в декабре стоял сильный мороз, который спустился на Лондон в то же время, в которое на Оксфорд Стрит зажгли рождественские огни. Блейн же был укутан в теплые джинсы, походные ботинки и тяжелое темное пальто — сегодня он решил отказаться от галстука-бабочки, в пользу своего потертого шарфа в красно-серую полоску. По сравнению с Куртом он чувствовал себя неприметным. Блейн увлекся своими мыслями, и Курту пришлось пощелкать перед ним пальцами, чтобы вернуть его внимание. Блейна ждало очередное сообщение. «С первой попытки — модельер. История, Блейн? Серьезно? И ты действительно из Огайо? Очередное невероятное совпадение — я тоже». «Вестервилль. Родился и вырос». Написал он, немного поморщившись, когда неприятные воспоминания нахлынули на него — навсегда изуродованный колючими словами, являвшимися вершинами его синяков, которые бежали намного глубже, чем на поверхность кожи. Внешние дефекты были мимолетными, а вот корни все еще оставались внутри, переплетая всю его нервную систему. Меняя тему своих мыслей, он продолжил писать. «Так, что привело тебя в Лондон? Если ты занимаешься модой, то почему не Париж или Милан?» Прочитав сообщение, Курт, кажется, внимательно обдумывал свой ответ. «Казалось, будто что-то зовет меня сюда. Люди в этой индустрии, как правило, участвуют в Лондонской неделе моды. Я тоже могу быть причастным к этому. Может это мой собственный способ выразить себя, я не знаю.» Блейн не успел закончить читать сообщение, как этот человек, интригующий его гораздо больше, чем он когда-либо мог ожидать от незнакомца в метро, перевернул блокнот обратно и начал писать новое сообщение. «Я извиняюсь за мою болтовню. Я обычно гораздо более красноречив, и менее «о горе мне». Но с тех пор, как я приехал сюда, я чувствую, будто я снова ожил, и открылся немного больше. Понимаешь, о чем я?» Решительно кивнув, Блейн потер шею сзади, обдумывая то, что он собирался написать. Они с Куртом привлекали любопытные взгляды других пассажиров в вагонах, но он не мог найти причины, чтобы волноваться об этом. Может это странно, но Блейн никогда не испытывал такую непосредственную связь с кем-то, особенно основанную только на языке тела, выражениях лица и письменных сообщениях (каким-то образом полностью отдаленных от каких-либо намеков на литературный язык). Это было ново для него. Это было что-то другое, необычное, и своего рода волшебное. Это было чисто и непринужденно. «Вообще-то да, я понимаю. На самом деле, я чувствую себя точно также. Может быть, это фишка выходцев из Огайо?» Блейн остановился на мгновение, когда почувствовал внутри тягу чего-то особенного, что он похоронил годы назад, чтобы сосредоточиться на учебе. Прошло довольно много времени с тех пор, как он последний раз чувствовал это — искру чего-то необычного. Чего-то, что возможно зарождалось у него внутри. В общем, чего-то. Ручка на минуту зависла в воздухе, и Блейн решил плюнуть на свои страхи и предубеждения и просто сделать это. «Я не имею в виду ничего такого, и я ни на чем не настаиваю, но не хотел бы ты как-нибудь выпить со мной чашечку кофе или еще что, и мы могли бы поговорить об этом больше?» Блейн смотрел, как глаза Курта сканировали лист блокнота один раз, второй раз, третий, пока его взгляд не встретился со взглядом Блейна, а на губах не появилась легкая ухмылка. «Ты часто делаешь ЭТО, Блейн?» «Ты имеешь в виду, приглашаю безумно симпатичных модельеров запиской? Нет, не с помощью записки, по крайней мере». Не в силах сопротивляться искушению, он подмигнул Курту в конце. Курт рассмеялся, и, о, как жаль, что Блейну не дано было услышать его. Как жаль, что он не мог услышать, как звучит его смех. Его ответ был коротким: два слова, расположившихся выше одиннадцати цифр, написанных довольно крупно, чтобы Блейн мог разобрать: «Позвони мне». Именно в этот момент, поезд под ногами Блейна зашевелился, и пространство вокруг заполнилось гудением оживающего двигателя. Он делал все возможное, чтобы быстро переписать номер к себе в блокнот, стреляя глазами вниз и вверх, чтобы не упустить ни одной цифры, но поезд уже начал движение, и ему не удалось записать три последние цифры. Он пытался жестикулировать Курту, но, в конце концов, он мог делать только предположения. Он увидел, как Курт приложил ладонь к стеклу двери, а затем Блейн видел только мрачные темные стены туннеля. *** Делая сразу два шага на эскалаторе, Блейн уставился в телефон. Леденящий воздух обдавал его лицо, и он ждал, когда загорится индикатор, сообщающий о том, что он снова в зоне действия сети. Как только один из индикаторов загорелся синим, Блейн выскочил через турникет и набрал быстро записанный номер, молясь, чтобы он правильно угадал эти последние три цифры. Даже если Курт еще не приехал на свою остановку, и все еще оставался вне зоны доступа, его голосовая почта все равно должна была подтвердить правильность номера. Одной рукой он поправил пальто за лацканы, и поднял телефон к уху, вслушиваясь в гудки. — Пожалуйста, пусть это будет правильный номер, пожалуйста, пусть он окажется правильным, пожалуйста, мне нужно это, — судорожно бормотал он себе под нос. «- Привет, это Лора. Оставьте сообщение и я…» — Черт возьми! — вскрикнул он гораздо громче, чем собирался, пряча свой телефон в карман и старательно избегая удивленные взгляды тех, кто находился поблизости. Это было невозможно. Сколько может существовать комбинаций из этих трех цифр? Тысячи, если не больше. Почему ему тогда не хватило мозгов, чтобы додуматься сфотографировать его номер? Не то, чтобы он был в Камдене регулярно — его шопинг и социальное общение, как правило, проходили в Covent Garden’s Jubilee Market или вдоль южного берега Темзы. Курт сказал, что только что закончил работу, да, но эта «работа» могла быть где угодно, и Курт не был одет в какую-либо форму определенного заведения. В голове пронеслась мысль — нет, Блейн. Не было ничего, что он мог бы сделать со своим упущенным шансом. Так что он подставил свое тело холодному воздуху, сказал себе старое доброе «молодцом» и покинул станцию. *** — Ну и как ты это называешь Мистер-Я-Никогда-Не-опаздываю? — Люси встретила его своим упрямым голосом с акцентом Саффолка (по крайней мере, так она ответила Блейну на его вопрос, откуда она изначально), отталкиваясь от стены, на которую она опиралась, и кончиком сапога гася ее упавшую сигарету. Блейн поморщился при виде этого, но запах табака уже успел развеяться, и он все же обнял подругу. — Мне очень жаль, Лу, — сказал Блейн, когда они входили на рынок, — Мой поезд остановился где-то посередине тоннеля после Euston. Короткое замыкание на линии или что-то еще. — Эй, не беспокойся, ладно? Я знаю лучше, чем кто-либо, как это происходит, — ответила Люси, закатывая глаза и пряча свои руки в карманах ее укороченной белой куртки, — Ты положил там на кого-нибудь глаз? — Извини? — Я читала сегодня статью в метро по дороге в UNI, — объяснила Люси, — Там было сказано, что на Северной линии бывают самые сексуальные пассажиры. Ты был на северной линии Embankment, так? - Да, — ответил Блейн, принимая листовку для Electric Ballroom от парня, чье лицо имело больше пирсингов, чем Блейн когда-либо видел с самого приезда в Лондон. - «Да» ты был на Северной линии или «Да» ты положил на кого-то глаз? — спросила Люси после нескольких минут молчания. - И то, и другое, — ответил Блейн. Несмотря на обычную сдержанность при разговорах о его личной жизни (или отсутствия таковых, начиная с «Большого Разрыва с Нейтом» за год до переезда в Нью-Йорк), все, что Люси пришлось сказать было: — Не корми меня этим, Блейн. Ты собираешься рассказывать, я собираюсь слушать, а потом ты купишь мне пончики. И все барьеры между ними, как обычно, исчезли. Они поладили с первых же дней, после того, как их поставили в пару для задания в университете. Из небольшого круга друзей в Лондоне, Люси была близким намеком к лучшему другу. — И? — Ох. — О, нет. Что случилось? — сочувственно спросила Люси и взяла Блейна под руку. — Он был совершенен, Лу, — начал Блейн. — Высокий, темноволосый и обаятельный? — Высокий, с каштановыми волосами и безумно красивый, — поправил Блейн, и начал свою историю о встрече с человеком, который носит брошь в виде головы бегемота. Он не пропустил ни единой детали, повышая голос, когда они проходили мимо церкви со звонящими колоколами. Они остановились на мосту над Camden Lock, чтобы Блейн смог описать кристальную синеву его глаз, безупречно поднятые волосы, и мягкие уколы остроумия, с которыми он отвечал на сообщения Блейна. Он не обращал внимание на их окружение, и когда они уже подходили к рынку, он как раз собирался рассказать Люси о его провальной попытке заполучить номер Курта, но поднял глаза на арку, через которую они должны были пройти. — Вау! — Я знаю. Это место было больницей для лошадей, которые получили ранения, тянув речные баржи, — рассказала Люси, указывая на бюст бронзового коня, который, казалось, может запросто выпрыгнуть из кирпичного камня. Люси сильнее сжала локоть Блейна, потянув его внутрь, где его обоняние было атаковано смешанными запахами различных видов пищи. — Боже, я умираю с голода. Перекусим, а потом пробежимся по магазинам? Ты можешь закончить историю о своей трагедии, когда я получу свою порцию курочки Bang Bang. *** Десять минут спустя они ютились на скамейке снаружи небольшой забегаловки. С набитым рисом ртом Люси спросила: — Так, что произошло, когда ты его пригласил? Играя с пластмассовой вилкой, Блейн вздохнул. — Что? Он оказался натуралом? — Нет, не оказался, — сказал Блейн и проткнул вилкой кусочек курицы, но не сделал ни одного движения, чтобы съесть его. Так хорошо выглядело, так хорошо пахло, и он знал, что получил действительно хорошую, вкусную еду от любезного китайского поставщика. Но у него почему-то не было аппетита. — Ну, по крайней мере, я думаю, что он гей. Я сказал ему, что не имею в виду ничего такого и спросил, не хочет ли он выпить со мной кофе как-нибудь. Он написал мне номер своего телефона и сказал позвонить ему. — Я точно не вижу здесь проблемы, Би, — медленно сказала Люси, направляя очередной кусочек курицы в свой рот. — Проблема в том, что я не успел записать последние три цифры, когда этот ебаный поезд сдвинулся с места! — наконец сказал Блейн, бросая свою вилку и резко откидываясь на спинку скамейки. Люси смотрела широко раскрытыми глазами на его красноречивость — было много случаев, когда она наблюдала склонность Блейна избегать ненормативную лексику — и прожевала еще раз, прежде чем проглотить. — Ты когда-нибудь читал «Метро»? — Какое отношение это имеет к чему-либо? — Не разговаривай так со мной, Блейн Андерсон, — ясно предупредила Люси, ткнув своей вилкой на него. — Только потому, что ты не в настроении, не означает, что ты можешь срываться на мне. Особенно, когда у меня может — может — есть решение. Блейн резко выпрямился, его мозг уже посылал ему кучу вопросов, отчаянным потоком проносившихся в его голове один за другим, которые он не мог удержать за зубами. — Что? Ты знаешь его? Ты знаешь, где он работает? — Успокойся, дорогой, — сказала Люси, закатывая глаза, - Нет, я не знаю никого по имени Курт. Так, ты читаешь «Метро»? — Это газета, так? Одна бесплатная на станциях метро? — спросил Блейн, пытаясь скрыть свое разочарование. Люси кивнула. — Там есть раздел Rush Hour Crush, где люди пишут сообщения другим людям, которых они встретили в метро и хотели бы наладить контакт, — сказала она, прежде чем ее голос приобрел мечтательный оттенок. — Вы сели напротив меня в платье с леопардовым принтом и красных туфлях между станциями Temple и Monument около трех часов дня в среду. Очень хотелось бы познакомиться с вами. Пожалуйста, свяжитесь со мной. Подобные вещи. Некоторые из них довольно жуткие, но есть просто очаровательные. Знаешь, есть одна вещь, которую я хотела бы, чтобы они сделали — дать людям написать о своем успехе, в поиске человека, после использования этой колонки. Блейн долго вдумывался в слова Люси, вертя вилку между пальцами. А Курт вообще читает эту газету? А что если его сообщение, гипотетически, окажется из числа этих довольно жутких? Что если у Курта уже сложилось впечатление, что Блейн просто не удосужился позвонить, и он увидит сообщение в газете, но предпочтет проигнорировать его? — Я не знаю, — сказал он, не пытаясь скрыть свое замешательство. — Ты никогда не узнаешь, пока не попробуешь, — сказала Люси, — Я могу посмотреть его перед тем, как ты отправишь, если хочешь. Ну знаешь, убежусь, что ты не будешь выглядеть странным сталкером. Хотя, если надеть тот котелок.. — Котелки мне не идут, Люси. Котелки это полностью не мое, — устало прервал Блейн, — Никогда снова я не дам тебе уговорить меня нарядиться детективом на Хэллоуин и встретиться с тобой в парке через дорогу от дома. — Это должно было быть ироничным. Откуда мне было знать, что ты примешь это так близко к сердцу? — Это невесело, если это не является подлинным. Бинокль тогда завершил наряд. — Если честно, то ты носил тот плащ на удивление хорошо. - На удивление хорошо? — Ты знаешь. Потому, что ты коротышка. Между ними произошла небольшая битва, после чего Люси оперлась подбородком на руки, и обнажила зубы, что, как Блейн думал, должно было быть ангельской улыбкой. — Так тебе нужна моя помощь или нет? *** Блейн отправлял электронные письма каждый день в течение недели, прежде чем одно из его сообщений опубликовали. Сумев получить в этот раз сидячее место в вагоне, он ел круассан с беконом и сыром, который он взял в Delice de France (один экстравагантный он позволял себе каждую неделю), и листал копию газеты, которую кто-то оставил на соседнем сидении. Под заголовком Metro Talk в разделе Rush Hour Crush было четыре сообщения. Первые три были очаровательными. Улыбчивый Азиатский Парень хотел позвать Тихую Блондинку на чашечку кофе. Аноним хотел, чтобы рыжеволосая девушка, которая была на линии Victoria, знала, что она сделала его день лучше, просто тем, что она была там. А застенчивая французская девушка хотела, чтобы парень с оранжевым рюкзаком знал, что у него самые красивые глаза, которые она только видела. А потом, четвертое сообщение из четырех — сообщение Блейна. Когда его глаза заметили это, он чуть не выронил круассан — число сообщений, которые он посылал в редакцию каждый день было ударным, и он уже потерял надежду на то, что его когда-нибудь опубликуют. Он и Люси составили его вместе: достаточно короткое, чтобы оно не было автоматически отклонено, но достаточно детально описанное, чтобы никто, как они надеялись, не смог перепутать это со своим случаем. И вот оно. Прямо здесь, черным по белому, для всех жителей Лондона и его окрестностей. Высокому, стильно одетому парню, который путешествовал по Северной линии на прошлой неделе: наши поезда сломались, и мы обменивались друг с другом записками, но я упустил твой номер. Свяжемся? Студент по обмену из Нью-Йорка. Осмотрев всех пассажиров, часть которых также была уткнута носами в газеты, он представил, как глаза Курта задержались на этом участке, также как и его собственные, впервые с тех пор, как Люси заговорила с ним об этом. Не то, чтобы он был самовлюбленным, но он просто не мог перестать представлять, что кто-нибудь мог оставить ему сообщение. В конце концов, когда он только приехал в Лондон у него был недельный-флирт-глазами с белокурым парнем, который смотрел на него, будто бы Блейн недавно стал моделью Calvin Klein(казалось, парня особенно позабавило, когда он поймал Блейна на вращении карты подземного метро, но он никогда не предлагал свою помощь, и, в конце концов, это было то, чем закончились их кокетливые взгляды). Все, что он мог делать — надеяться. И когда поезд тронулся от станции Embankment, он сложил экземпляр газеты и сунул себе в сумку. *** В конце декабря Блейн улетел домой на каникулы, он провел счастливые(хотя и тихие, за счет отсутствия Купера) две недели со своими родителями и прежними друзьями. Именно в те, слишком частые спокойные минуты, когда его отец уходил в кабинет, а мать возилась на кухне, он начал замечать, что его мысли дрейфуют в сторону Курта. Он стоял перед французскими дверьми и смотрел на нетронутый снежный покров, сжимая пальцами кружку кофе, которая была все еще слишком горячая, и представлял Курта в Огайо на праздниках. А что, если он тоже вернулся? Сидел ли он также в огромной семье, вынужденный поедать сухую индейку и бесконечные порции брюссельской капусты потому, что его мать также придерживалась мнения, что мальчик все еще растет? Будет ли он проводить вечера в одиночестве, строя на заднем дворе снеговика в компании светлячков? Есть ли у него кто-нибудь в родном городе, кого можно поцеловать в полночь на Новый Год? Это было безумие. Очевидно, что у Блейна появилась своего рода проблема. Когда он вернулся в Лондон, его второе сообщение попало в газету 3 января. Для голубоглазого парня, одетого в красное пальто и белые Doc Martens: прошел уже месяц, и я все еще думаю о тебе и о том необычном случае, что произошел с нами на Северной линии. Свяжемся? Студент по обмену из Нью-Йорка. *** В первую среду февраля Блейн сел в метро на Северной линии от Embankment к площади Лестер-сквер, и пересел на Пиккадили, чтобы добраться до Covent Garden. Это был день рождения Люси, и Блейн и их группа отвезли Люси в Rockaoke на Роадхаус - закусочную в американском стиле, где был Счастливый Час каждую ночь недели. Ветер выл на станции, когда он вышел из лифта, который привез его на начало улицы, и достал свою Oyster Сard, когда подходил на линию турникета. Когда Блейн почти подошел к линии, пробиваясь через толпу растерянных туристов и раздраженных лондонцев, кто-то прошел мимо него и выбил карточку из руки. Он присел, чтобы поднять ее, как раз в тот момент, когда перед его глазами вспышкой отразились белые Doc Martens, сопровождаемые запахом земли и цитрусовым одеколоном. Почти оставив свою челюсть на полу, он быстро поднялся и развернулся, твердо стоя против направления нетерпеливой толпы, протискивающейся мимо него. В то время, как его глаза приземлились на идеально поднятые каштановые волосы, которые он так хорошо помнил, и на исчезающий по денимом длинный шарф, Курт уже шагал в закрывающиеся двери лифта, и затем исчез. *** Когда в Rockaoke очередь дошла до Блейна, он пел об упущенных возможностях и упущенных шансах. *** Он начал посылать сообщения в газету с новой силой, и всего через три дня его сообщение красовалось на второй строчке из трех. *** — Что ты на меня так смотришь? Это не повредит, так? — Люси, — Блейн умолк и сделал глубокий вдох, когда кончик его носа защипало. Недельные копии апрельского Метро были разложены перед ним на полу. И все были открыты на странице Metro Talk. — Пожалуйста, не думай, что я не благодарен и не признателен за то, что ты пыталась сделать для меня, но я сказал тебе в начале прошлого месяца, что решил двигаться дальше. Я нигде не был и отказался от трех свиданий, потому что цеплялся за кого-то, кто… просто мечта. - Курт — Да, это его имя. — Блейн, посмотри на меня, — твердо сказала Люси, и он поднял на нее свои глаза,- Курт. — Что ты… — Твои глаза загорелись. Когда я сказала его имя, твои глаза загорелись. — Прекрати, — застонал Блейн и притянул коленки к груди, пряча в них свое лицо. - Блейн, — мягко сказала Люси, и он поднял свои глаза достаточно, чтобы встретиться с ней взглядами. Она протянула к нему телефон с черновиком набранного послания с адресом в соответствующий отдел. — Одна последняя попытка? Для человека с брошью в виде головы бегемота: часть меня скучает по тебе, хоть мы и никогда должным образом не встречались. Это только у меня? Пожалуйста, свяжись со мной. Студент по обмену из Нью-Йорка. *** Четыре дня спустя Блейн направлялся домой после просмотра спектакля в Hampstead Theatre вместе с друзьями из колледжа. Он приближался к эскалатору на станции Camden Town, когда его телефон зазвонил в кармане. Он потянул телефон из кармана, и экран показал ему 8 новых сообщений, которые пришли за раз. Мысленно сделав себе заметку, скачать, наконец, это Очень-Важное-Обновление для InBox(он избегал этого обновления неделю), он начал прокручивать полученные сообщения, большинство из которых были новостной рассылкой и информационными билютенями(от которых он так и не удосужился отписаться). Он прокручивал до тех пор, пока его взгляд не остановился на самом давнем сообщении. Он шагнул на эскалатор, и большой палец его руки завис над заголовком сообщения, прежде чем он открыл его. ОТ: crush@ukmetro.co.uk ДЛЯ: blaine.anderson@kcl.ac.uk ДАТА: Вторник 14 Апрель 2015, 11:27AM (GMT) ТЕМА: Re: Сообщение от студента по обмену из Нью-Йорка Блейн, Меня зовут Эллиотт, я администратор колонки Rush Hour Crush. Я надеялся, что объект твоих поисков в колонке свяжется с тобой — твои сообщения такие милые! Они всегда могли скрасить мой день. Так вот, угадай, от кого я получил сообщение сегодня утром? Я надеюсь, что это законно — он включил несколько деталей, которые, я надеюсь, просто подтверждают его личность — и вы оба наконец-то встретитесь должным образом. Ты должен будешь рассказать мне эту историю, если это все сработает! Удачи, Эллиотт Прикрепленное сообщение от Курт Хаммел: Убийственно-красивому мужчине в темном пальто с вьющимися волосами и карими глазами, который писал мне записки, когда мы застряли на Северной линии: я удивлялся, почему ты не звонишь мне так долго, хотя я подозревал, что ты не успел записать мой номер вовремя. Мой сосед показал мне твое сообщение, то, где ты упомянул мою брошь с головой бегемота, и я надеялся, что студент по обмену из Нью-Йорка это ты. Я бы все еще хотел выпить с тобой кофе — напиши мне на khummel@arts.ac.uk, если ты еще не опустил на меня руки. На мгновение, все, что мог делать Блейн, это смотреть. Он пообещал себе, что последнее сообщение было именно этим: последним сообщением. Он не мог продолжать бесплодно тосковать по тому, что случилось 5 месяцев назад. А что, если любовь всей его жизни и бурный роман прошли мимо него, потому что он был одержим прекрасным незнакомцем, которого однажды встретил в поезде? И, наконец, у Блейна была причина цепляться за это. Хоть и нематериальная, но была. Спустя мимолетное трепетное мгновение, Блейн перевернул свой телефон и начал набирать новое сообщение. Он набрал всего три слова, когда уловил в воздухе малейший намек на знакомый запах цитрусового одеколона. Он поднял глаза как раз вовремя, чтобы заметить быстро шагающего по противоположному эскалатору с левой стороны человека, который, склонив голову, листал что-то в своем телефоне. Курт. — Курт! — крикнул Блейн, но тот лишь продолжал передвигаться. Полностью повернувшись, Блейн попробовал еще раз, но безрезультатно. Не оставляя места даже для малейшей тени логического мышления, Блейн сунул телефон в карман, ушел вправо и побежал вверх по внизидущему эскалатору. Путешествие обратно в две трети пути далось ему трудно, и, когда он достиг вершины, его ноги горели от напряжения. Но, в конце то концов, после пяти месяцев надежд и ожиданий, и снова надежд и еще больше ожиданий, он видел человека своей мечты, стоящего менее чем в 20 футах от него. Честно говоря, ему было абсолютно плевать, что его ноги адски болели. — Курт, подожди! Когда Блейн подошел ближе, стало понятно, почему Курт не оборачивался — это не из-за его телефона, в котором он копался, а из-за айпода, из которого тянулись наушники, исчезающие под высоким воротником его черной куртки. Как только Курт подошел к турнекетам, Блейн побежал быстрее, и, в то время, как Курт провел своей Oyster Card по датчику, Блейн опустил свою руку ему на плечо. Курт начал поворачиваться, и его глаза расширились, когда полностью сфокусировались на Блейне. - О, боже мой! Это ты! — вскрикнул он, вырывая наушники из ушей. — Я не могу поверить, я отправил сообщение только сегодня и … Прости, что это заняло так много времени, мой сосед только недавно показал сообщение, которое ты отправил. Ты много отправил? Я хочу, чтобы ты знал, что это не только у тебя, и – о, боже мой — я опять слишком много болтаю. С тобой. Опять. Прости. Тяжело вдохнув, Блейн упер руки в бедра, пытаясь отдышаться. Голос Курта был чистый и намного выше, чем он мог себе представить, с необычными переливами и намеками на какую-то мелодичность. — Ты в порядке? — спросил Курт с озабоченностью в глазах, которые он теперь мог хорошо рассмотреть. Они были намного ярче того голубого, что запомнил Блейн, и намного глубже. Они отдавали тенью зеленого по бокам, и Блейн сумел заметить вкрапления орехового цвета. Великолепные. Пока Блейн просто смотрел на него, Курт заламывал руки. — Пожалуйста, скажи что-нибудь. Он откинул голову назад с широкой улыбкой, которую не смог сдержать, даже если бы захотел. Затем, сделав глубокий вдох, он посмотрел на Курта. — Вот ты где. Я искал тебя целую вечность.