Залюбить до смерти

      Черт, как он был хорош! Вы ведь видели его, девочки? Если нет, то многое потеряли.       Тот зеленоглазый брюнет с задорно торчащей кверху челкой. По поведению хулиган и задира, и не сказать, чтобы божественно красив, но так, гаденыш, харизматичен, что у любой из нас заурчало бы в желудке при виде его. Это если бы мы насыщались исключительно желудком, девочки. Лично у меня при знакомстве с ним заныло совсем в другом месте.       Он не так уж высок, но крепко сложен. Носик у него острый и нахальный, а ресницы такие густые и черные, что тень падает на щеки, когда он прикрывает глаза. Но то, что свело меня с ума, это его губы. Этот четко очерченный, красивый ротик, белые ровные зубки с хорошо заметными острыми клычками. Разумеется, по-человечески острыми. Ведь у людей клыки - всего лишь недоделка эволюции. Это у нас с вами, девочки, они - функциональное оружие.       В общем, ротик у него был прелестный, и мне с первого взгляда не терпелось увидеть, как он приоткроется от боли, когда я буду наматывать на палец кишки этого охотничка.       А вот братишка у него был тошнотворный. Смахивает на зубрилу. Впрочем, некоторым ведь, вроде тебя, Бэль, нравятся такие длиноволосые пай-мальчики. Забирай, мне не жалко, с пивом сойдет.       А хотите, девочки, я и вторым готова с вами поделиться, если поможете поймать. Я думаю, он сейчас не такой шустрый, как был, когда они только заявились к нам в колледж. Я приложила к этому руку. И не только.       Хотите знать, как было дело, девочки? А дело было так.       Двое этих недоделанных охотников за нечистью заявились к нам в группу, выдавая себя за студентов по обмену из Дэнвера. Притворялись они хреново. На самом деле их интересовали неоднократные и зверские убийства мужчин, так или иначе связанных с нашим учебным заведением.       Видите, не бывает худа без добра. Матрона была недовольна тем, что мы стали убивать чаще. Но зато к нам пожаловали две свежие порции сочного, мускулистого мяса. Да к тому же такие, что вряд ли кто-нибудь станет разыскивать их после пропажи.       Кое в чем мальчиков, конечно, можно похвалить. Они сразу догадались, с кем имеют дело. За три сотни лет, что мы живем в этом уютном городишке, еще никто из всех, совавших сюда нос недоэкзорцистов и мутновидящих, не подходил так близко к разгадке нашей тайны. Но куда мужчинам переиграть женщин по части хитрости и коварства?       Для начала я взяла под контроль самую страшненькую в группе девочку. Прыщавую серую мышку Мэрси Миттл. Ну, скажите, девочки, кто из мужиков способен заподозрить в этом комке комплексов лютую обольстительницу? На первых порах я держалась от них подальше, зато всеми правдами и неправдами подбрасывала нашим искателям улики с таким расчетом, чтобы они заподозрили в одержимости нашу «мисс Вселенную» всея колледжа - вертихвостку Табиту Хорнвуд.       Затем, когда братцы укрепились в подозрениях, я переселилась в соседку Табиты по комнате. Дэбби Майлз, хоть и посимпатичнее Мэрси, зато полная овца, так что подселиться к ней в голову было проще простого. За отсутствием мозгов там много места.       Так вот. Пребывая в теле грудастой блонди, я первым делом нарвалась на ссору с младшеньким. Теперь, когда я, рыдая в телефонную трубку, сообщала старшему братцу, что желаю поделиться с ним ужаснейшей информацией о поведении моей соседки по комнате, у меня был повод попросить его приехать одного.       А дальше... Дальше, мои дорогие, была бутылка пива с впрыснутой туда из шприца под крышку хорошей дозой клофелина и... хорошо, хорошо. Будет вам и поподробнее.       Очнулся он привязанным к тяжелому стулу, с заведенными назад руками. Первым, что он узрел, открыв свои еще не совсем ясные очи, была моя алая туфелька, которую я поставила на сидение стула, острым мыском упершись ему между ног.       Только тут наш отчаянный борец со злом прозрел, тихо так резюмировал:       - Вот черт... - и уныло повесил свою глупую головушку.       А это было еще не "черт". "Черт" было еще впереди. Паяльник в моей руке к тому времени уже основательно раскалился и металлический стерженек светился яростно-белым.       Паренек догадался, что сейчас будет, и зажмурился. Но для начала я схватила его за волосы, запрокинула ему голову и, наконец, впилась губами в этот вожделенный ротик. Правда, без язычка, ведь этот гаденыш вполне мог меня укусить. Пусть это не мое тело, но боль бы ощутила я, а я люблю только чужую боль.       Сначала я была ласкова. Я целовала его долго, он не сопротивлялся, просто сидел напрягшись и крепко стиснув зубы. Когда мои поцелуи перешли на шею, я ощутила под своими губами часто пульсирующую вену, но мое колено, упирающееся ему между ног, никакого напряжения там пока не чувствовало. Значит, пульс участился не от возбуждения, а от страха. Это, девочки мои, мне нравится куда больше. Кровь, подслащенная страстью слишком приторна. Я предпочитаю горький шоколад.       - Боишься?       - Ну... если бы суккубом оказалась Миттл, было бы страшнее.       Юморист хренов. Я улыбнулась и куснула побольнее, заставив зеленоглазого тихо ойкнуть. Я запустила клыки в его шею почти на полную длину, сдерживаясь ровно настолько, чтобы не перекусить ему сонную артерию. Это сильно укоротило бы мне удовольствие.       А братец его тем временем спал, наивный. Ведь старший не стал его будить, опасаясь, что его не отпустят одного и ценная информация сорвется. Люблю таких рисковых идиотов. Они почему-то особенно хороши на вкус.       Я, наконец, разжала пальцы на его волосах и освободившейся рукой принялась поглаживать напряженное, горячее и такое приятное на ощупь тело. Что-то в моих действиях навело охотника на мысль договориться с демоном.       - Слушай… хищница… - хрипло заговорил он, опасливо косясь на паяльник и стараясь изъясняться настолько отчетливо, насколько позволяла хватка моих клыков на его горле. – А, может, развяжешь меня? Мне… конечно, не по душе твои пристрастия в любви, но разнообразия ради, я бы даже подыграл…       Врешь. Тебе ничуть не нравится, притворяешься, лишь бы освободили руки. Ложь я чувствую, даже когда она не вяжет на языке. Его кровь была сладкой и терпкой на вкус, как дорогое вино, а привкус вранья все испортил.       - Уверен, детка, тебе понра… Ааааааа, бл*ть!       Я отпустила его и с размаху ткнула паяльником в живот, защищенный одной только тоненькой футболкой. Запах паленой ткани и горящей плоти ударил в ноздри. Стоило ему заорать, я сунула в рот охотничку скомканный платок (пусть скажет спасибо, что чистый), а поверх шустро завязала другой. Кляп получился очень профессиональный. Не то чтобы я боялась, что его услышат, просто я не люблю, когда болтовней меня отвлекают от процесса. А смотреть в его прищуренные от бессильной злости глаза было даже приятно.       - Вот так, вот и ладненько, - пальцем я погладила его по щекам, будто бы стирая слезы. – Не люблю болтунов. Не-лю-блю.       Он, конечно, не плакал, но само предположение его бесило, а значит оно того стоило.       Оттянув футболку в районе живота, я стала разрезать ее снизу вверх. Вернее постепенно прожигать паяльником. Когда я дошла до ворота, моему охотничку пришлось повыше поднять голову, чтобы избежать соприкосновения с каленым металлом. Когда он вот так невольно подставил мне свою шею, я едва удержалась, чтобы не куснуть его еще раз. Досадно было бы в запале страсти выпить его до последней капли, надо было оставить время и для других развлечений.       Пару минут спустя футболка была разрезана с обоих рукавов до горловины, и стало возможным избавится от нее одним рывком. Дальше начался творческий процесс. Я опоясала его левый бицепс изящным узором. Любой тату-салон таким бы гордился. Если бы только менее стойкий клиент не помер бы в кресле от болевого шока. А вот мой герой старался даже не орать. Только один раз глухо застонал, и, видимо, прикусил себе губу, потому что по белому платку расползлось алое пятнышко.       Я успокоилась только когда выжгла ему справа на груди слово «мой», а на спине «от Люции с любовью». И запечатлела поверх кровавый оттиск-поцелуй. И тогда ощутила, что пленник мой как-то странно выдохнул и обмяк, роняя голову на грудь.       Ах, какая незадача! Матрона была бы очень разочарована, она ведь с таким вдохновением рассказывала нам, как надо мучить жертву, чтобы та оставалась в сознании. Хотя сейчас мне это даже на руку.       Я перетащила жертву на кровать и надежно зафиксировала там. Связывание – это отдельное удовольствие. По мне, так его задача не просто обездвижить жертву, но и придать ей по возможности изящную позу. Пусть под конец от связанного останется одно кровавое месиво, но обед ведь мы тоже сервируем, перед тем как съесть.       Руки пленника я развела в стороны и привязала к столбикам верхней спинки кровати, ноги связала вместе и одной веревкой притянула к нижней спинке.       «Суккуб» - этот глупый термин, который приклеили нам люди, означающий «лежащая под». На самом деле я очень люблю быть сверху.       Охотничек проснулся от звука расстегиваемой на джинсах молнии. Пока он лежал без движения, я успела справиться с пряжкой ремня. Когда моя рука скользнула под резинку его трусов, он зажмурился и попытался опять потерять сознание. Не выйдет, на сей раз больно тебе не будет. Пока не будет.       Говорят, что тело женщины, как скрипка, на нем надо учиться играть годами. А тело мужчины напоминает шарманку. Чтобы играть на ней, достаточно знать, где ручка… Я-то знаю, что добиться отклика от мужчины можно и тысячью иных способов, но все-таки метод шарманки самый верный. Тем более я в нем профессионал.       Ласки были и нежными, и настойчивыми одновременно. Чуть спустив джинсы с пояса, я уткнулась лицом в пах охотничку и очень быстро добилась своего. Скажу вам не хвастаясь, окажись у меня в руках каменный истукан, и у того встал бы, ну а этому темпераментному пареньку и пары минут хватило до боевой готовности.       Тогда я ловко перекинула ножку через его тело и, помогая себе рукой, сначала слегка поерзала, потерлась самой чувствительной точкой о кончик его орудия, а потом, закусив губу от наслаждения, опустилась, прижалась бедрами к его животу, принимая его в себя, на всю длину, до упора, до восхитительного чувства наполненности.       Охотник мой лежал с закрытыми глазами, в прострации и без сил к сопротивлению. Сначала я двигалась медленно и нежно, прислушиваясь к его сбивающемуся дыханию, даже осязая это дыхание через лежащую у него на солнечном сплетении ладонь. Но я вовсе не сторонница тантрического секса. Демонический голод и страсть быстро заставили ускориться. Глаза мои налились багрянцем.       Как раньше кровь, так теперь энергия мужчины, с каждым толчком, с каждым моим сладострастным стоном переходила в меня. Хотелось впитывать его тепло всем телом, хотелось поцелуем выпить его дыхание, и я сорвала заткнувший ему рот платок, позволила языком вытолкнуть горячий и мокрый комочек кляпа и тут же присосалась к его губам.       Когда поцелуй закончился, он снова попытался заговорить.       - Ты же убьешь меня, Дэбби… - почти полусознательный шепот. – Очнись… Борись с демоном… борись… от…пусти… меня…       Трудно что-то соображать, когда тебя трахает красивая блондинка. Но этот все же сообразил. Теперь он знает, что мы перемещаемся между телами разных людей. К счастью, это его новое знание умрет вместе с ним.       Время в такие минуты всегда прекращает свой бег. Сбивчивое дыхание, пошлое хлюпанье смазки в моем чреве заменили собой тиканье часов. Неизвестно, сколько времени прошло, я расслабляла мышцы живота на входе и сжимала на выходе, пока внутри не стали взрываться маленькие фейерверки счастья. Вцепившись когтями в плечи мужчины, я взвыла, как похотливая кошка, фейерверки слились в цепной реакции и сотрясли тело атомным взрывом.       На пике удовольствия я уткнулась лицом в грудь лежащего подо мной мужчины, по его приглушенному, подсердечному стону и теплому выплеску заполняющей меня изнутри влаги я ощутила, что его тело тоже сдалось под натиском страсти. Правда, не слишком бурно, потому что он сейчас был практически опустошен, и, если бы я дала ему уснуть, наверное, умер бы во сне.       Но никто не собирался его отпускать так легко.       Энергетический голод суккуба удовлетворен, пора что-то сделать для услады желудка. Из-под подушки я достала длинный, острый нож, от одного вида которого охотнику уже стало тошно, и он обреченно зажмурился.       Я облизнула лезвие, прижав острие к правому боку мужчины, не спеша потянула вдоль нижнего ребра, делая красивый и глубокий надрез. Я уже запустила туда пальцы, собираясь вырвать парнишке печенку, но именно в этот момент в квартиру ворвался его гребанный братишка, истерически вопя что-то на латыни и пулеметной очередью забрасывая меня презервативами со святой водой.       Вот только воду освящал наш приходской священник, отец Кристофер, которого я (правда, в разных обличиях) не раз и не два ублажала прямо в исповедальне. А вода, освященная таким старым греховодником, мало чего стоит в борьбе со злом.       Но, подумав немного, я все же решила пошипеть и даже немного подымиться. Я покинула тело Дэбби и утекла в вентиляционную трубу, чтобы оттуда с умилением понаблюдать, как новоявленный спаситель развязывает своего старшего братца, трясет его за плечи и зовет по имени, от переживания едва не срываясь на визг.       - Хватит… Сэмми… я щас блевану, не тряси меня!       Издав громкий вздох облегчения, младший комкает простыню, пытаясь заткнуть ей кровоточащий порез на боку брата и тут же начинает зло ворчать:       - Ну, добегался? Ты должен был меня разбудить! Дин! Чем ты думал?! Надеюсь, это «свидание» послужит тебе уроком.       - Да я после такого свидания, - предобморочно шепчет старший. – Ваще обет безбрачия приму…       Судя по истеричному смешку, Сэмми ему не поверил.       Я тоже.       Так вот, девочки, и весь мой рассказ. Теперь охотнички знают о наших способностях. Но они еще не знают, что нас тут много. А потому, сестры, предлагаю вам наведаться в мотель, где наши доблестные Винчестеры сейчас зализывают раны. И посвятить их в эту… последнюю для них тайну.