Слезы прошлого

POV Оливер Сейчас мы лежим с тобой в одной постели, под одним одеялом. Ты лежишь ко мне спиной, я тебя обнимаю, чувствую тепло твоего тела и прижимаюсь к тебе еще больше. Вдыхаю запах твоих волос и целую твою тонкую шейку, а мои руки уже скользят по твоим выпирающим косточкам позвоночника, ребрам, начинают поглаживать бока и твой мягкий впалый животик. Прости, малыш, я не хотел тебя будить, но ты слишком привлекательный, слишком родной, слишком мой... Когда-то я и мечтать не мог о такой близости, а сейчас ты полностью мой. Ты полностью принадлежишь только мне, а я - тебе. Ты поддаешься навстречу моими ласкам, а потом и вовсе переворачиваешься на другой бок, лицом ко мне, смотришь мне в глаза и улыбаешься. Какая у тебя милая улыбка... Я готов смотреть на нее вечность. Какие у тебя красивые глаза глубокого голубого цвета, оттенка морской волны, длинные реснички, аккуратные бровки. Все такое идеальное. Сам ты просто идеальный. Настолько идеальный, что в тебя невозможно не влюбиться с первого дня встречи с тобой. Жаль, что я сразу не понял этого, не понял своих чувств, ничего не понял. Мне очень стыдно за то, что было раньше. Невероятно стыдно. Я каюсь за то, что делал по отношению к тебе. Смиренно прошу прощения на коленях. Ты меня давно уже простил, а вот я себя простить никак не могу. Прошлое тяжелым грузом тяготит мою душу, не дает жить спокойно и спокойно смотреть тебе в глаза. Сколько уже прошло времени, и казалось бы, сейчас у меня есть все, о чем я мечтал - у меня есть ты, воспоминания все равно рвут душу в клочья, заставляя по-прежнему ненавидеть себя и желать стереть себе память или же стереть себя с лица земли. Я должен отпустить прошлое, но не могу. Я был слишком ужасен, слишком жесток... Мне нет прощения. И за что ты теперь со мной вместе? За то, что я творил раньше я должен страдать бесконечно, а не наслаждаться тобой, как я наслаждаюсь сейчас. Честно, если б ты тогда меня не простил, меня бы, наверное, уже и не было бы в живых. Я ненавижу себя. И ты должен меня ненавидеть. Но нет... Ты меня любишь и ты мой ангел, ради которого я и живу. Пожалуй, чтобы вам было понятней, о чем я сейчас, я расскажу вам историю, о которой я жалею больше всего на свете. Прочитав ее, вы скажете, нельзя быть настолько идиотом, что ж, мне не привыкать. *** Началось все с того, что в нашей школе был пожар. Вот часто слышу от детей об их желании, чтобы школа сгорела или что-то в этом роде. Такой бред, честно. Мы не перестали учиться, нас только разбросали по разным учебным заведениям города. Я и еще несколько друзей из моего класса перевелись в совершенно новую, только построенную школу. Новая обстановка, новые лица... Все складывалось просто отлично. В новом коллективе я начал пользоваться уважением. Меня это безумно радовало. Следующей моей целью было добыть титул самого крутого парня а школе. И меня это получилось. На меня стали обращать внимание девчонки со всех классов, другие парни смотрели на меня с завистью. На меня и моих друзей. На нас вешались все шлюхи школы. Я купался в славе и мне это очень нравилось! Но там, где есть элита, есть и изгои. На них-то мы самоутверждались, показывая свое превосходство. Да, сейчас это глупо звучит. Но тогда, когда я очередной раз наносил удары, я чувствовал себя героем. А самое ужасное, что окружающие восхищались таким моим поведением, и это, несомненно давало нам с моими друзьями стимул бить наших жертв еще сильнее, быть еще более жесткими. Сначала у нас не было постоянных жертв для издевательств. Мы бросали колкие словечки в адрес любого слабее нас, ставшего на пути. Но потом появился он. Тот, для кого после встречи со мной жизнь стала адом. Тот, кого сейчас я люблю всем сердцем. Так в один день идя по пустому школьному коридору, я столкнулся с одним парнишкой. Он был одет во все черное, длинные черные волосы падали на плечи, а косая челка закрывала глаза. Похож на эмо. Он был в наушниках, шел быстро и смотрел в пол. Он был очень стеснительным и неуверенным в себе. Впоследствии к этому благодаря мне добавился и постоянный страх. Эх, как же я сейчас стыдно... - Смотри, куда прешь! - сердито фыркнул я ему вслед. Но извинений, которых я ожидал, не послышалось. Я быстро смекнул, что из-за громкой музыки в наушниках он не услышал моих слов, поэтому я решил исправить ситуацию, и развернув парня лицом к себе, вырвал эти чертовы провода, крепко схватил его за подбородок, заставляя смотреть мне в глаза и угрожающе проорал: - Блядь, мать твою, смотри под ноги своими чертовыми глазами, пока я их тебе не выколол нахуй! - Прости... Но ты ведь сам в меня врезался, - робко произнес эмо-бой. Ситуация кажется очень до ужаса глупой, но тогда эти слова меня очень взбесили. Это было что-то вроде "холоп несчастный, как ты смеешь царю перечить?!" Идиотизм, правда? Но в то время из-за этого идиотизма я этого паренька сильно толкнул, практически впечатал в стену. Ударившись об такую преграду, он разбил нос. На пол закапали алые капельки крови. Будучи горд собой, с пошел дальше. Весь оставшийся день этот мальчик, одетый во все черное, никак не выходил у меня из головы. Испуганный взгляд его милых глазок, тихий голосок немножко с хрипотцой... Как бы я не старался забыть его, избавится от мыслей о нем, я не мог. В глубине души я был без ума от него и завидовал его неземной красоте. Всю дорогу, когда я шел домой, образ этого парня то и дело мелькал у меня перед глазами. Встретившись мне первый раз, он уже был побит по сути ни за что, просто так, потому мне так захотелось. Только в то время я так не считал, я был уверен, что поступил правильно. В следующий день он мне в школе на глаза не попадался, не считая одного раза, когда я заметил его среди толпы в столовой. Но те мгновения я был слишком занят, чтобы тратить свое время на таких, как он. Но все, что я сделал в этот день - рассказал друзьям про новый "объект", который, как мне казалось те минуты бесил одним своим видом. Пидор крашеный. Но на самом деле... Вы уже знаете, что на самом деле. Дальнейшее время я наблюдал за эмо-мальчиком, и мне удалось кое что узнать. Оказывается, его имя - Энди Бирсак, он на два года младше меня. Этот паренек был очень тихим, не любил постоянно попадаться на глаза, все время искал уединения и никогда не расставался с наушниками. В столовую почти не ходил, а если и ходил, то садился за самый дальний столик в гордом одиночестве. Вообще он редко бродил по школе, а предпочитал времяпровождение в скрытых местечках, поэтому-то я раньше его никогда не видел. А может и видел, но просто не обращал внимания. Но потом я уже не мог отвести от него взгляд. Спустя несколько дней мы с друзьями все-таки пересеклись с Бирсаком. Случилось это в школьном туалете. На перерыве мы стояли там и курили, как вдруг зашел он, и стараясь не смотреть на нас, робкими шажками направился в другую сторону, открыл форточку и тоже закурил, выдыхая густой едкий дым в открытое окно. Я внимательно смотрел на парня, стараясь запомнить каждое движение, каждую деталь в его поведении. Он приковал мой взгляд. Из такого состояния транса меня в реальность вернул Метт, агрессивно сказав Бирсаку: - Хули ты здесь стал, пидр? Иди режь вены, эмарь сраный, хуль ты в школе делаешь? Энди никак не отреагировал на его слова, лишь выдохнул серый дым Метту в лицо, за что получил в челюсть. К Николлсу присоединились и остальные, в том числе и я. Завязалась драка. Хотя дракой это не назовешь. Коллективное избиение одного парнишки. После этого мы с Бирсаком уже наверняка стали врагами. Ну, по крайней мере, я так считал и все для этого делал. Как только он появлялся в моем поле зрения, я сразу начинал над ним издеваться и жестоко избивал. Даже если мы встречались на лестнице, где было полно народу, я не мог не оставить черноволосого незамеченным, и хоть не так сильно, если бы мы были наедине, получить от меня коленом в живот он был просто обязан. Сейчас меня тошнит от этих воспоминаний. А еще больше меня тошнит от того, что те, кто наблюдал это, кричали "еще!", "бей сильнее". Этой дикой толпе, настоящим тварям, по-другому я их назвать не могу, нравилось наблюдать, как бедного Ди скрючивало от боли, как его глаза заплывали слезами, которые он так героически пытался сдерживать... Я выполнял роль лидера, вел за собой толпу, показывал им пример... Сейчас я никак не могу понять, как тогда у меня рука только поднималась наносить удары этому хрупкому мальчику. Энди стал избегать меня как огня. Я видел, как только при одном виде меня мальчик начинал судорожно трястись, изо всех сил стараясь уверенно держаться на ногах и не показывать свой страх, но это у него слабо получалось. Я видел, как эмо-бой испуганно пятится назад и смотрит на меня взглядом загнанного зверя, когда я только делаю шаг в его сторону. С каждым разом я бил его сильнее, на подсознательном уровне понимая, что с каждым новым ударом будто нож вонзается в мое сердце, но был не в силах остановится. Энди стал для меня как наркотиком, личным сортом героина. С каждым разом он будто гипнотизировал, манил, как магнит. С каждым разом мне хотелось его все больше и больше. Он действовал на меня так, что я, озаренный его красотой, находился под кайфом и просто не понимал, что я делаю. Я причинил ему жуткую боль, и с каждым разом все больше и больше. Такая у меня была вредная привычка в школьные годы. Бирсак был не из тех, кто мог настучать взрослым о моих издевках над ним. Он был не из тех, кто станет мстить. Можно сказать, он позволял такое отношение к себе... Он был маленьким грустным мальчиком с большим сердцем. Он все прощал... Я же был самой настоящей сволочью. Я обманывал всех, относясь к Энди противоречиво тому, как бы я хотел к нему относиться. В первую очередь я обманывал себя. Я думал, что ненавижу его. Я хотел его ненавидеть, но с каждым днем влюблялся в это чудо все больше и больше. Я сходил с ума. В некоторых вещах я заблуждался, например в своих чувствах, а некоторые вещи... Я вообще не понимал зачем я это делаю. Я стал следить за Энди. Вместо того, чтобы веселиться со своими друзьями, я, находя всевозможные отговорки, один отправлялся украдкой следить за черноволосым. Я знал о нем все. Знал, где он живет, в каком доме, в какой квартире, на какой стороне находится его комната. Я выследил, как частенько по вечерам Энди гуляет с другом, как выяснилось позже, его звали Эшли. Хоть он и был похож на Ди, но все равно он напоминал мне крашеного петуха. Каждый раз, наблюдая за тем, как гуляет эта парочка, в груди зарождалось что-то странное и неприятное. Сейчас уже до меня дошло, что это были ревность и зависть. Да, я до жути завидовал Эшли. Ведь он мог слышать звонкий смех Бирсака, видеть его милейшую улыбку, чувствовать его прикосновения. У него было все, чего мне так не хватало... Угадаете, куда сливались вся моя зависть с ревностью?.. Правильно, на очередные побои Энди. Каждый день я осквернял его бархатную белоснежную кожу множеством ссадин и синяков. Весь негатив, что был в моей жизни и в окружающем мире, выливается в очередные пытки над Бирсаком... Помню один такой момент. Зимним вечером, когда уроки закончились довольно поздно, я шел домой вслед за Энди. Холодный ветер пронизывал насквозь. Его кожанка практически ничего не грела, и мальчик содрогался от холода. Пока все люди ютились в своих теплых домах, попивая горячий чай, он шел один, продрогший до костей. До безумия хотелось подойти, обнять, согреть и поцеловать эти пухлые холодные губки. Только я не мог правильно понять свои желания и сделать первый шаг. Пройти мимо я тоже был не в силах. Знаете, что я сделал? Я поступил, как последняя мразь. Я побил Бирсака, смеясь над его слабостью и беспомощностью. Сильно побил, так, что он выл от боли, словно раненый зверь. Он смотрел на меня с надеждой в голубых глазах, умолял остановиться, время от времени харкая кровью. Я все-таки остановился, напоследок со всей силы пнув это нещасное создание своим тяжелым ботинком в живот. Бедняга скорчился от адской боли, хватаясь дрожащими руками то за живот, то пытаясь вытирать слезы, смешанные с кровью и размытой черной подводкой для глаз. Оставив мальчика лежать одного на сырой земли, я ушел к себе домой. На душе скреблись кошки, было очень противно. Тогда я не понимал, что это была совесть, и думал, чтобы избавиться от этого ощущения, нужно сделать еще что-то подобное. Как же я ошибался. Сейчас я готов сгореть от стыда и ненависти к себе. Кстати, немного о моих ботинках. Тогда они у меня были как у настоящего сурового рокера, не дай бог получить такой обувью. У Энди до сих пор остались большие шрамы от этих ботинок. Три шрама на животе, два на спине и один глубокий на груди, в области ключиц. Провожу легонько кончиками пальцев по этим шрамам, по руке как будто огонь проходит. В те времена постоянно всю злость на себя я срывал на Энди. За это снова злился на себя. Это казалось замкнутым кругом, лабиринтом, из которого невозможно найти выход. Так продолжалось до тех пор, пока одно событие, ставшее последней каплей, не заставило меня пересмотреть свои взгляды и понять, что я чувствую на самом деле. После того последнего избиения Энди больше трех недель не появлялся в школе. Я соскучился. Я соскучился по его очаровательному личику, по его шикарному голосу, по его походке, движениям... Мне так его не хватало... Но прежде и мои друзья, и я сам думали, что я просто давно никому не "разукрашивал морду" и мне уже нетерпелось это сделать, как только Бирсак выйдет. И он вышел. Собрал все силы в кулак и вышел, как бы тяжело ему не было. Будь я на его месте, я бы бежал от этой школы куда подальше, а вот эмо-бой проявил огромнейшее терпение и силу воли, силу духа, на что я был никогда не способен. Я понимал, хоть я и пользуюсь авторитетом, но если сравнить меня с Бирсаком, я проигрываю ему во всех отношениях. Это заставляло меня ненавидеть Энди. Но, как говорят, от ненависти до любви всего один шаг. Скажу честно, ненависть - самое дерьмовое чувство. Оно будто жрет тебя изнутри. Я гневался за это на себя. Но мой гнев выливался не в то русло. Правильно вы догадались, на бедного Ди. Я не контролировал свой гнев, даже не пытался его контролировать. К сожалению... И вот помню, выходит Энди из школы, довольный, что первый день его выхода с больничного прошел хорошо. Он надеялся вернуться домой живым и невредимым. Но я не мог этого допустить. Каким же я тогда был ничтожеством! - Рано радуешься, пидр! - со злобой в голосе процедил я сквозь зубы и резким движением руки развернул Бирсака к себе. Мои ребята крепко схватили его за руки и повели на пустырь. Мальчик сначала пробовал вырваться из этой железной хватки, но получив пару приличных пинков, успокоился и казалось, смирился со своей участью. А зря... Ибо его участь была слишком ужасна... Приведя жертву на пустырь, мы почти сразу же сбили мальчика с ног и начали по очереди показывать свое мастерство драки, устраивая соревнование, кто сделает парню больнее. Учитывая то, что нас было пятеро человек, можно представить, что довелось пережить бедняге. Он закрывал голову руками от ударов, кричал, плакал... Но силы постепенно покидали его, а наша жестокость все возрастала... Думаю, дальше не стоит описывать подробности этого избиения. Скажу только, что мы решили сделать небольшую паузу, чтобы рассмотреть, что натворили. Как у нас ума только хватило! Картина была поистине отвратительна... Энди лежал в луже собственной крови и не дышал. Мы испугались, и первой мыслью была "По ходу перестарались маленько... Валим, пацаны, пока не засекли!". Мы поспешили каждый по своим домам. Но я не смог спокойно дойти до дома. На полпути словно какая-то невидимая сила заставила меня свернуть обратно и бегом отправится туда, где лежал мальчик. Я бежал очень быстро, я задыхался, я боялся не успеть... Я не знаю, что тогда мной руководило, но это было началом правильного пути. Я достигнув места и вновь посмотрев на избитого мальчика. Смешанные чувства овладели мною: все еще боязнь, что меня заметят и непременно обвинят в произошедшем, стыд, жалость и боль. Мне было очень больно смотреть на Энди. Я нагнулся над парнишкой и нащупал слабый пульс. Еще не все потеряно. Он жив. Жив! Сердце екнуло, а в голове пронеслось: "Я не дам тебе умереть!" Я позвонил в скорую. Врачи ехали, как мне казалось, очень долго, и я очень боялся, что может быть поздно. Слишком поздно... Я положил его голову к себе на колени и стал гладить парнишку по пропитанным кровью волосам... Я был готов отдать все, чтобы Энди так всегда лежал у меня на руках. Только другой Энди - здоровый, счастливый... Вот подъехала машина скорой помощи, погрузила еле живое тельце на носилки и увезла. Я поехал с ним. Вот мы уже в больнице. Я не помню подробностей дальнейшего происходящего. Запомнился момент, как врач пожал мне руку и сказал: - Спасибо, мистер Сайкс, что вовремя позвонили нам. Считайте, вы спасли жизнь. За это время мистер Бирсак пережил клиническую смерть, и не приведи мы вовремя, такое избиение могло закончится летальным исходом... - он говорил эти фразы, а сердце трепетало в груди. Из-за нас с моими друзьями Ди пережил клиническую смерть. Плюс к этому, как оказалось, у него были сломаны три ребра и несчетное количество других, более мелких увечий. Понимая, что я натворил и уже жалея об этом, ко мне пришло четкое осознание того, что я люблю Энди. И вот так, пытаясь убить в себе чувства к Бирсаку, я чуть ли не убил его самого. Это очень сложно. До жути сложно. Признаться в своих чувствах, признаться в любви. Прежде всего признаться себе. Мой разум не мог поверить, что я влюбился, да еще и в парня. Да еще и в изгоя, которому столько времени не давал нормальной жизни. Мой разум всячески отрицал эти факты, но сердце, продолжая болезненно сжиматься от понимания того, что я натворил собственными руками, от жалости и тревоги за Ди, заставило разум поверить. Теперь я всем своим существом корил себя за содеянное и свято поклялся прежде всего перед самим собой, что пока я жив, больше никто никогда не причинит боли моему Энди. Моему. Я хотел поменяться с ним местами, испытать то, что испытывал он. Я хотел, чтобы мне также было больно. Я очень хотел взять на себя его боль. Я всячески желал облегчить ему страдания, но осознавал, что это невозможно, продолжая заниматься самоедством. Мне разрешили посидеть в палате и подождать, пока парень придет в сознание. Я смотрел на это молодое, искалеченное мною тело... Сломанную мною жизнь... Все тело было украшено ссадинами и огромными гематомами. Сколько останется шрамов... А вдруг он останется инвалидом на всю жизнь? А вдруг он вообще не выживет? Странно было даже представить это... Слезы ручьями лились из моих глаз. Я никогда еще так не ревел. Мне никогда еще не было так плохо. Своими рыданиями я истощил свой организм, убил множество нервных клеток, и у меня начали трястись руки, как у психически больного, хотя, возможно я таковым и был. Время от времени у меня в глазах темнело, голова кружилась и жутко болела. Казалось, я сейчас упаду в обморок, но откуда-то у меня еще появлялись слезы, и я начинал рыдать с новой силой... Пока Ди был в отключке, врачи метались вокруг него, подключали какие-то приборы, но я ничего не помню... Все было как в тумане. Помню лишь, что при каждом взгляде и мысли о том, что это все - моих рук дело, как будто раскаленный металл прикладывали к моему сердцу. Я очень хотел, чтобы Энди скорее очнулся, но с другой стороны, боялся этого и хотел всячески оттянуть этот момент, потому что не мог подобрать нужных слов. Я прекрасно понимал, что моему поступку нет оправдания. Он никогда меня не простит. Мне нет прощения... В тот момент меня впервые посетили мысли о смерти, и честно говоря, не отпускают до сих пор. Наконец Энди открыл глаза, и первый болезненный стон слетел с его уст. Я подлетел, по-другому не скажешь, к больничной койке и, обливаясь слезами, принялся обнимать Ди. Я был похож на умалишенного. Хотя, чего похож-то? Я и был умалишенным. - О-Оливер? Где я? И что ты здесь делаешь? - спросил голубоглазый. Даже в те минуты, когда опасность казалось бы, ему не угрожала, в глазах парнишки читался страх. - Тихо... Спокойно... Все хорошо... Я... Ты сейчас в больнице... Я вызвал скорую и тебя привезли сюда. - Зачем? И ты плачешь? - взгляд был полон недоумения. Энди хотел приподняться, чтобы убедиться, правда ли то, что он видит слезы на моих глазах, но острая боль в ребрах не дала ему это сделать. - Послушай... И постарайся понять, хотя, вряд ли то, что я скажу, подлежит пониманию, - и тут я выложил на чистоту все, что я чувствовал, все, что я ранее уже рассказал вам, - Я люблю тебя, Энди! Люблю. И ненавижу себя. Я понял все. Клянусь, я больше никогда в жизни не посмею причинить тебе боль. И никому не позволю это сделать. Прости меня... Я ужасно хочу тебя обнять... Прости... - шептал я, а слезы предательски продолжали литься из моих очей. - Ты искалечил мне жизнь. С любимыми так не поступают. Думаешь, я так сразу кинусь в твои объятия? - Энди был абсолютно прав, но его слова задели меня за живое. С каждым звуком из его уст как будто острейшим лезвием проводили по сердцу. - Я очень перед тобой виноват. И я готов смиренно понести наказание. Я сделаю все, что ты скажешь. Абсолютно. А сейчас ударь меня так сильно, как только можешь. Давай... Бирсак занес надо мной руку. Я закрыл глаза в ожидании удара, но его не последовало. - Я не могу... - сказал он. Я был в шоке. После всего того, что ему довелось испытать благодаря мне, он даже не смог элементарно меня ударить. Ангел, что сказать... Голубоглазый ангел... - Тогда что я могу для тебя сделать? Я готов на все. - Просто уйди. И больше никогда не появляйся в моей жизни. Что же я натворил! Ненависть к себе достигла пределов. Я был готов захлебнуться в самоненависти и камнем пойти ко дну. - Хорошо. Я уйду. Позволь только первый и последний раз обнять тебя. Пожалуйста... И он позволил. Я был очень близко к своему мальчику. Я чувствовал его тепло каждой клеточкой своей кожи, я вдыхал его запах. Его парфюм, смешанный с запахом сигарет я запомню на всю жизнь. В те минуты я осознал, что вот оно - мое счастье, и я готов отдать за него все, свою жизнь за него отдать. Я припал к его личику. Мои слезы падали на его покрасневшие от смущения щечки. Он тоже начал плакать... Я вытер ладонью его слезки и совсем легко, нежно-нежно, дабы не испугать беднягу, накрыл его губы своими. Он раскрыл ротик, впуская меня. Я начал углублять поцелуй, который Ди вскоре разорвал, и со слезами на глазах прошептал мне одно единственное слово, окончательно разорвавшее мне душу и лишившее меня смысла жизни - уходи... Одно слово, пять букв, а как будто весь мир в миг рушится... - Хорошо. Я уйду. Я уйду, потому что мне твои чувства дороже своих. Только я уйду в окно. Знай, если ты не можешь простить меня, то я тоже не вправе отпустить себе эти грехи... Я ненавижу себя. Без тебя моя жизнь не имеет смысла. И очень люблю тебя. Безумно люблю. Прощай... - я открыл окно, впуская в помещение струю свежего воздуха, и залез на подоконник, готовясь сделать шаг вперед. Всего один шаг... Один шаг... Один, и вечность приняла бы меня в свои объятия. К слову, палата Ди находилась на девятом этаже, так что от меня могло остаться только мокрое место. Но его голос... Энди сказал: - Подожди... Не делай этого... Я подошел к бедняге. Мы оба заревели... Два парня, а ревели, как дети малые. Я изменился. Все перемены происходят с болью. Энди все-таки простил меня. Каждый день я сразу после школы бежал к Ди. Друзья, мягко говоря, были ошарашены моим поведением, но мне было теперь плевать на все и всех. Ведь теперь у меня был Ди. Мой Ди. Так прошло много времени. И так однажды мой голубоглазый ангел сказал: - Знаешь, что, Оли, я сам не понял, как я так мог, но я тоже влюбился в тебя... Это был самый счастливый момент в моей жизни. Я понял, что живу не зря. Только до сих пор не могу понять, чем же я заслужил такое счастье. Вот Энди и выписали из больницы. Помню, когда на следующий день мы вошли, я держал Ди за руку. Я шел уверенно, а вот мой мальчик все время боялся и прятал взгляд. Окружающие во все глаза пялились на нас. Кто-то удивленно, а кто-то с презрением. Тогда я поднял вверх средний палец и на глазах у всех поцеловал свое чудо. Пусть знают, что он мой. И только мой. Мне откровенно было плевать на их мнение, плевать, кем я стану после этого в их глазах. Плевать на все. Главное, что Энди теперь был со мной, и я больше никому не дам его в обиду. Я понял, что авторитет и слава - не самое главное в жизни. Нет ничего важнее любимого человека. Слушая свое сердце, и ты обязательно найдешь путь к счастью. Много неприятного можно было бы избежать, если б я понял это раньше. Но увы... *** - Эй, ты о чем задумался? - с интересом спрашиваешь ты. - Да так, ни о чем, - отмахиваюсь я и страстно целую тебя. Твои руки тянутся к моим боксерам. Ммм, у нас будет хорошее утро...