Ты обещал

      Утро встретило его чудовищной головной болью. Тяжелый шар перекатывался от виска к виску по мере движения. Во рту стояла вонючая пустыня Сахара со всеми её немытыми бедуинами и их многочисленными верблюдами, а глаза от света болели так, что можно было кричать в голос, если бы только остался голос.       Накануне они оттянулись в клубе с компанией и надрались до такой степени, что Гийом уже точно не помнил, кто из них с Томом кого тащил на себе. Возможно, они делали это по очереди. А может, взяли такси. Но с той же вероятностью они могли встретить зеленого дракона, который подбросил бы их прямо до койки.       Сквозь пелену упругого сна и боли было отчетливо слышно, как кто-то терзает гитару. Превозмогая немочь, Гийом с трудом приоткрыл один глаз и сквозь ресницы увидел размытый светом силуэт Тома. Быстренько окинув взглядом периметр на предмет нахождения поблизости кого-то ещё, он расслабился — в комнате они были совершенно одни. Ги закрыл глаз и вздохнул едва слышно, чтобы не спугнуть «поющего жаворонка». Тихо наигрывая что-то знакомое, Тома мурлыкал себе под нос, убаюкивая его всё сильнее. Ги уже не видел, но представлял себе Тома с мурашками по плечам, с отрешенным взглядом, немного отвисшей нижней губой, за которой тот никогда не следил, и которую так хотелось всегда поставить на место движением пальца. Ги представил себе удивленный и вопросительный взгляд Тома на этот жест, представил, как он наклоняется и целует его. Наверное, сначала было бы лёгкое замешательство. А потом? Интересно, что было бы дальше? Он согласился бы? И, если да, то как быстро? Стал бы ломаться, а, может, бы врезал Ги раз по челюсти, чтоб он не забивал себе голову этакой чепухой.       От игривых мыслей и приятных звуков головная боль немного померкла. Обрадовавшись, Ги приподнялся рывком и оперся на локоть. Чугунный шар из затылка ударился о гортань, в пересохший рот хлынула ядовитая слюна, и с протяжным стоном Ги рухнул обратно. Он услышал, как Том прислонил гитару к стенке и подошёл к кровати. Сквозь ресницы Гийом видел лишь обнаженный торс и насмешливую улыбку. Стало очень неловко. Ги подтянул одну ногу, скрывая улики против себя, легкомысленно забыв, что выглядит это движение, как приглашение.       — Как ты? — спросил его Том, усаживаясь. У него голос тоже охрип и это смущало Ги ещё больше.       — Херово, — ответил он тихо сквозь зубы, делая вид, что отворачивается.       — Хочешь чего-нибудь?       — Сдохнуть.       «И трахаться», — добавил Ги мысленно.       Том усмехнулся.       — Я встретил твоих родителей утром. Они были очень любезны и добры со мной, несмотря на мой жуткий вид. Мы немного позавтракали. Они у тебя очень гостеприимные, знаешь? Сказали, что уезжают в гости… Так что мы дома одни.       Слушая всё это, Ги мучительно соображал, куда Том успел сходить утром, чтобы встретить там его родителей, да ещё и позавтракать с ними, пока до него не дошло, что они ночевали совсем не у Тома. И тут же Ги подскочил, как ошпаренный, тщательно оглядывая всю комнату.       — Ты чего?       — Да так, — Ги просматривал глазами стол, стулья, пол, подоконник, даже под кровать заглянул. Но потом вспомнил, что тетрадку, в которой на самой последней странице было написано имя Тома витиевато-узорными буквами, он запрятал ещё вчера в полку книжного шкафа в один из учебников. От этого воспоминания в теле образовалась ватная лёгкость, и он опустился обратно на подушку, моргая в облепленный постерами потолок.       — А где Пол?       — Так его ещё вчера не было, — глухо ответил Тома.       — А, да, он же у бабушки с дедушкой. Ну, хорошо, — Ги отвернулся от Тома и накрылся одеялом почти с головой. Теперь его немного познабливало.       — Может, чаю? Что-то ты совсем плохой.       Ги почувствовал, как к его лбу тянется прохладная рука и ложится сверху. Блаженство этого момента было соизмеримо, пожалуй, только с глотком воды. От сухости снова слипался рот, но отпускать Тома Ги не хотел. Да тот и сам не стремился куда-то идти и убрать руку. Всё держал и держал, пока она не нагрелась совсем.       — Давай другую, мне понравилось, — довольно промурлыкал Ги, когда остался без живительного компресса.       — Обойдёшься, — ответил Том полушутя, однако Ги уловил в голосе нотки досады.       — Всё в порядке? — спросил он серьёзно.       — Наверное, — с деланным равнодушием отозвался Том.       «Кочевряжится, расскажет ещё», — заключил Ги со знанием дела.       — Какие планы на день? — спросил Том, глядя в окно.       — Для начала проснуться, — зевая ответил Ги. — Выпить чего-то бодрящего…       — Кофе?       — Можно и кофе, — пожал он плечом, соглашаясь. — Навернуть бутербродов.       — Хлеба нет.       — Опять? Да сколько можно! Вчера приносил три багета!       — Не знаю. Родители просили передать, что ничего не осталось.       — Вот же дрянь! Не охота на голодный желудок переться куда-то!       — Я могу сходить.       — Это плохая идея.       — Почему?       «Ты тупой что ли?! Отпускать тебя не хочу! Нравится мне смотреть на тебя раздетого и на твою развратную опухшую губу! Кстати, что с ней?..» — подумал Ги, а ответил:       — Ну, потому, что это не честно. Ты — гость, я тебя не буду эксплуатировать.       Гийом взглянул Тому в глаза и пошевелили ногами под одеялом, чтобы разогнать тяжесть в паху.       — Тоже мне, — начал ворчливо Том, а закончил чем-то очень тихим и недовольным.       — Тоже утро хреновое? — Ги пнул его несильно ногой через одеяло.       — А ты как думаешь?       — Я думаю, тебе лучше, чем мне, о-о-й, — и он схватился за голову. — Кстати, не помнишь, как мы с тобой добрались до дома?       Взгляд, каким Том на него посмотрел, мог выразить кроме обиды ещё массу чувств, например презрение, удивление, разочарование, только что всё это могло означать Ги, хоть убей, не мог для себя прояснить.       — На крыльях!       — Ах, мы ещё и дунули! Вот чего так херово…       — Да брось, ты правда не помнишь?       — Да честно! А что? Что-то было? — спохватился он, не имея в виду ничего конкретного.       — С какого момента?       — Ох, — Ги задумался. — Помню как тусил с Анри, о чём-то трепались, я у него на шее повис, — Ги удивился себе и усмехнулся нелепости своего поведения. — После пили с ним по очереди из таких маленьких рюмочек… Кажется, на спор… Точно, а потом вообще, как отрезало.       Том отвернулся и усмехнулся только как-то совсем невесело.       — Алкаш позорный!       А потом неожиданно вцепился Гийому в бок длинными пальцами.       — Значит, встава-а-ай! — завопил он хрипло, щекоча и щипая его.       — Да ты одурел что ли?! — попытался отбиться ногами Ги.       Воспользовавшись одеялом, надетым другу на голову, он отлично вышел из ситуации, и, когда Том, взъерошенный, сдёрнул его, Ги уже застёгивал на себе джинсы. Он обошёл кровать, нашёл на полу футболку, понюхал и натянул на себя. Том всё это время смотрел на него, не отрываясь.       — Что у тебя с губой? — Ги подошёл ближе и повернул голову Тома к свету за подбородок.       На нежной розовой коже отчетливо было видно пятнышко ярко-вишневого цвета.       «Провести языком по нему и прикусить слегка», — подумал Ги, но тут же одёрнул себя замечанием, что неплохо было бы до соблазнения вычистить зубы после вчерашнего.       — Сигаретой прижег, — ответил Тома тихо-тихо.       — Ну что ж ты так неаккуратно? — Ги не удержался и провёл по его щеке большим пальцем. Ему показалось, что воздух вокруг заискрился от напряжения. Том смотрел на него снизу вверх некоторое время, а потом чуть заметно нахмурил брови и вырвался из его руки.       — Раз хочешь есть, пошли, я тоже хочу, — сказал он немного хрипло, сдёрнул рубашку со спинки кровати, накинул на плечи и вышел из комнаты.       Ги в нерешительной задумчивости поплёлся за ним. Почему-то теперь ему было ужасно неловко перед другом. Он копался в своей замутнённой похмельем памяти, но не мог там найти ничего, что ему намекнуло на причину его неловкости. Может быть он отбил у Тома девчонку ночью, а потом её отшил за ненадобностью? Такое уже бывало, и Том один раз даже врезал ему от души, а потом сам его дотащил до дома и даже помог с домашкой. Может, они просто подрались? Так остались бы синяки… Но нет. Здесь было что-то другое. Ги с подозрением наблюдал за другом. Вроде всё было как и всегда, но в то же время что-то не так. В задумчивости Ги зацепился одной ногой за другую и полетел прямо на Тома, начав кричать, чтобы тот его удержал, не дав им обоим свалиться с лестницы. Том резко остановился, вцепившись в перила и стоически принял на себя полцентнера дружбы. Помогая подняться, он добродушно заметил:       — Всё-таки ты тяжеленный, как бегемот!       Ги застыл и похолодел. Он как будто со стороны услышал свой голос и голос Тома:       — Ты тяжеленный, как бегемот! Я не могу тебя больше тащить, отвали!       — Что ты сказал, малявка?       — Пошёл ты! Сам ты малявка!       Смех, пьяное и развязное поведение, пальцы в волосах, и вся голова тут же взъерошена. Приходится оттолкнуть зачинщика беспорядка, чтобы вернуть ей подобие божеского вида. Том прижимается задом к высокой ограде, Ги стоит рядом, пошатываясь, их глаза оказываются на одном уровне.       — Я старше! — начинает Гийом свою очередную пьяную лекцию. — Поэтому ты должен слушаться!       Надо сразу ставить на место, пока не поздно.       — Нихрена никому я не должен! Слышал?!       Том набирает воздуха в лёгкие и со смехом кричит:       — Не должен я ни…       Ладонь Ги зажимает его непослушный рот. Смеющиеся глаза, как ответ на любой вопрос.       — Хватит орать среди ночи на улице, ты, полудурок! Хочешь перебудить весь район?       — Бубубу, — в ответ.       Ги убирает ладонь.       — Не строй из себя гувернёра! Братца учи своего, понял, ты?       Ги онемел, вспоминая как у него всё нутро закипало от этой наглости.       Вспышка огня зажигалки, затяжка и дым в лицо.       — Мы идём, или так и будем стоять? — хрипло и с вызовом.       Ги весь затрясся, страшась вспоминать, что было дальше. Он подскочил на лестнице и помчался вниз.       — Тебе плохо? — Том ринулся следом, но успел только к закрытой ванной. — Эй, ты как? — спросил он, тихонько постучав.       — Всё хорошо, иди пока… куда-нибудь, располагайся в доме, мне надо привести себя в порядок.       Гийом сидел на бортике ванной и весь дрожал. Он силился вспомнить, что было дальше, после того дурацкого спора, но не тут то было: пленка оборвалась, канал закрылся — как не назови, — в голове была пустота. Ги разделся, принял душ и натянул ту же одежду обратно. Длинные волосы, вытертые полотенцем, болтались влажными сосульками. Выглядел Ги забавно, но взгляд его выдавал озабоченность. Было немного страшно снова встречаться с Томом, но задвижка уже громко щелкнула, и назад пути не было.       — Всё остыло, — услышал он вместо приветствия, только войдя на кухню.       Том сидел у окна и курил самокрутку.       — Ты совсем одурел? — возмутился Ги, поспешив открыть окно.       — Это табак, расслабься, — гадко захихикал Том.       — А чем здесь воняет тогда?       — Так пахнет полезный завтрак, садись, я тебе разогрею.       Ги наблюдал за его движениями и пытался вернуться в тот самый момент, когда они стояли лицом к лицу у чьей-то ограды, но не тут то было. Ни малейшего движения в голове. «Наверное, всё дело в каких-то особых словах, — подумал Гийом. — Если Том повторит хоть что-то из того, что он говорил вчера, я, скорее всего сразу вспомню».       Перед ним оказалась тарелка с дымящейся, неожиданно вкусно пахнущей пищей, от которой сразу свело желудок в приступе голода. Ги бесцеремонно схватился за вилку и начал забрасывать в рот, не разглядывая особо, что ест.       — Приятного аппетита, — усмехнулся Том, заварил ему крепкого чаю, сел напротив и закурил ещё одну.       Ги залпом влил в себя обжигающий и бодрящий напиток, и почувствовал лёгкое прояснение в голове.       — Ты добавил туда чего-то? — прищурился он.       Том кивнул.       — Мне твои предки сутра бренди в кофе налили — я сразу ожил.       — Ах вот ты чего такой бодрый! Я то думаю, как у тебя ещё сил хватает на гитаре играть!       Том усмехнулся. Его лёгкая рубашка до сих пор была незастёгнута, и заметно было, как волоски от озноба приподнялись, будто обороняясь. Ги посмотрел на него и ощутил прилив невероятной нежности. Он всегда обожал своего друга, но в последнее время их отношения становились всё более странными, и это уже напрягало. Какие-то недомолвки, невысказанные обиды, всё это бесило Ги. Он сделал усилие над собой и поставил чашку на стол.       — Теперь моя очередь спрашивать. Какие у тебя планы на день?       Том закивал головой, будто услышал музыку, едва заметно улыбнулся и нехотя ответил:       — Домой надо, в понедельник зачет, хоть загляну в конспекты, а то полный провал.       Ги уставился в стол, признавая его аргумент вполне убедительным, чтобы уйти от серьёзного разговора, если такой наметится, но сдаваться он тоже не собирался.       — У меня есть предложение поинтереснее.       — Какое? — Том перевёл взгляд на Ги и подпер подбородок рукой.       — Есть бутылка вина и несколько новых пластинок. Мы можем посидеть, побалдеть на пару.       Брови Тома вопросительно поднялись.       Ги поднял ладони вверх.       — Чтобы ты не подумал чего-то не того. У меня в последнее время с твоей помощью толпы знакомых, но близкий друг у меня один — это ты…и мне это… грустно от того, что мы так редко теперь бываем… без никого. Я перестаю тебя понимать иногда, и меня это напрягает.       Договорив всё это, Ги окончательно закрылся волосами, чтобы не видеть, с каким выражением лица Том пялится на него.       — Хочешь сказать, что соскучился?       — Я? Ну, я это… Ну… наверное. Но ты не подумай, что я какой-то там!..       — Я думаю меньше, чем ты говоришь, — резко ответил Том и чиркнул зажигалкой.       Ги вновь оказался мысленно у ночной ограды.       — Мы идём, или так и будем стоять?       Смеющийся голос и взгляд, за который Ги так хотел ухватиться, но всё тут же исчезло так же быстро, как и появилось, но и осталось.       — Пошли? — спросил его Том с таким взглядом, на котором можно было без труда пожарить не одну яичницу.       Ги сглотнул пересохшим горлом.       — Ага, — он поднялся со стула на ватных ногах и поплёлся за другом, который довольно бодро шагал впереди на пару ступеней выше.       Что-то очень навязчивое маячило в голове у Ги — как бывает, когда слово крутится на языке, но его невозможно произнести. Что он чувствовал вчера, когда Том посмотрел на него вызывающе, когда он бесцеремонно тормошил голову Ги, когда он выдыхал ему дым в лицо? Что бы почувствовал он теперь, начни Том себя вести таким образом? Ги в отчаянии понял, что возбуждается. Он давно за собой такое заметил, но считал, что делиться этой ерундой не стоило. Это всё возрастное, думал он хладнокровно, запихивая свои маленькие фантазии куда подальше и доставая изредка, когда никого не могло быть рядом. Но что же с Томом такого случилось, если он ведёт себя так, будто видит все его мысли насквозь? Это было очень подозрительно… Наверное, он нашёл ту тетрадку, решил про себя Гийом, и это внезапное подозрение заставило его немного обидеться на друга, ведь тот ничего ему не сказал.       Том вошёл в спальню, по-хозяйски прошёл до окна, взял гитару и повалился в кресло, вытянув ноги. Он наиграл несколько аккордов, пока Ги на него смущенно глазел.       — Где вино-то? Доставай. А то, может, мне домой пойти?       — Это что за шантаж?       — Никакого шантажа, просто поторапливаю тебя. Не люблю сидеть в тишине и на сухую.       Ги очнулся от созерцания, достал одну из новых пластинок, положил на резиновый блин и запустил проигрыватель. Воздух в комнате слегка завибрировал от привычного ритма диско.       Том прислушался и поставил гитару рядом с собой.       — Неплохо, — он полез в карман и достал сигареты.       — Погоди, не забивайся, у меня есть кое-что, — улыбнулся Ги заговорщически.       — Хм, — Том его смерил взглядом и заложил сигарету за ухо.       Ги покопался в своём тайнике в книжном шкафу, достал пакетик с мелко нарезанной травкой и стопку папиросной бумаги. Крутить папиросы с похмелья оказалось не таким уж и лёгким делом — руки не слушались, то и дело их пробивала дрожь. Да ещё Том смотрел на него, совершенно не отводя никуда свой гипнотизирующий взгляд, от которого Ги уже не знал куда деться.       — А вино-то где?       Руки дрогнули, папироса треснула пополам. Ги поднял на Тома взгляд, полный негодования. Тот разразился хохотом.       — Заткнись и сам возьми!       — Ломастер! Откуда я знаю где?       — Всё ты знаешь! За тумбочкой.       Том лениво встал, сделал несколько шагов и упал на кровать. Пока он кряхтя тянулся за бутылкой, Ги смотрел на его зад, обтянутый джинсами и ловил «нехорошие мысли в коробочку». Он с трудом заставил себя отвернуться, чтобы не попадаться на горячем, и занялся самокрутками.       — О, Шабли! Нормально, — ловко встав с кровати, взъерошенный Том нашёл на столе две относительно чистые ёмкости, подходящие под принятие жидкости — прозрачный стакан с нарисованным зайчиком и чайную чашку.       — Не против? — спросил он, кивая на детскую с виду посуду.       — Неа, мне всё равно, — ответил Ги, принимая в руку стакан в обмен на папиросу. — Только окно открой, а то навоняем тут.       — А если твои приедут? — уже скрипя рамой поинтересовался Том.       — Сегодня точно нет, уже позвонили бы двести раз и сказали.       Ветра за окном не было. В неподвижном воздухе разливалось благоухание цветущей липы. Лишь иногда тишину нарушал заблудившийся шмель или жук, пролетевший мимо окна. Ещё реже проезжали машины, звякали велосипеды и слышались голоса, но все эти звуки казались далёкими и почти что придуманными. Том на половину прикрыл распахнутое окно занавеской, создав уют, закурил; нашёл пепельницу и поставил так, чтобы легко можно было дотянуться обоим, пошарил в нижнем ящике стола, достал штопор и откупорил бутылку.       — Давай, наливай! — нетерпеливо заёрзал Ги.       — Дай подышать, — возразил ему Том, с папиросой во рту он выглядел очень серьёзным. Сердце у Ги мелко ёкнуло.       — В стакане подышит, — продолжил он гнуть своё, лишь бы только ещё раз увидеть, как его друг говорит сквозь папиросу, щурясь одним глазом от дыма.       — Ну точно алкаш, — усмехнулся Том.       — Огня дашь?       Том молча протянул зажигалку и наполнил стакан и чашку, пока Гийом раскуривал самокрутку, а закончив, опять развалился в кресле. Время текло неспешно, пластинка вращалась, даря приятную музыку. Занавеска едва колыхалась, Том смотрел куда-то сквозь неё и курил, изредка вынимая папиросу изо рта. Ги подумал, что он вот так и мог прижечь себе губу. Может, уснул с сигаретой… И тут его первый раз за весь день посетила мысль, которая по идее должна была озадачить сразу по пробуждению. Ги открыл было рот, чтобы спросить, но тут же закрыл, не найдя нужных слов. Ну, и правда. Где ещё мог спать Том нынче ночью, если не с ним на одной кровати? И разве было в этом что-то предосудительное, учитывая их многолетнюю дружбу? Конечно же нет. Но только не для Гийома, который смотрел на происходящее сквозь свою «маленькую коробочку», забитую воспалёнными фантазиями под самую крышку. От этих мыслей, воспоминаний, вина и травы бедная крышечка дёргалась, как на горячем чайнике, грозясь сорваться в любой момент. Но Гийом держал её на месте из последних сил, подозревая, что Том совсем не обрадуется новому повороту в их отношениях. Он резко дёрнулся, когда Том потянулся в очередной раз стряхнуть пепел.       — Ты чего?       — Ничего, задумался.       — Знаешь, с тобой удивительно приятно молчать, — сказал Том с приятной расслабленной улыбкой. — Давай выпьем за это?       — Угу, — Ги заткнул себе рот папиросой, чтоб не испортить момента. Должно быть, он покраснел от смущения, как рак.       Они чокнулись и сделали по многозначительному глотку.       — А где ты сегодня спал? — вырвалось у Гийома раньше, чем он смог прикусить себе язык.       — Здесь, — Том ответил не сразу и без какой-либо конкретики. Его «здесь» могло означать и кровать, и кресло, и комнату в целом, и даже весь дом. Ги по опыту знал, что добиться более чёткого ответа будет не так-то просто, потому решил не настаивать.       — Я тут вспомнил что. Помнишь, как ты первый раз накурился? — Том бессовестно стрелял глазами, и Ги забирало от этого больше, чем от алкоголя и травки.       — Угу, — он не сводил с Тома взгляда, уже почти не боясь, что тот обо всём догадается.       — Тебя развезло так, что я три квартала тебя на себе тащил, — Том засмеялся, но тут же зашелся кашлем.       — По груди постучи, — не дёргаясь с места посоветовал Ги.       Том постучал, кашель мгновенно затих.       — Хладнокровный ты тип, Кристо, — продолжал он посмеиваться, утирая слёзы в уголках глаз. — У тебя на глазах чуть не задохнулся друг, а ты сидишь, как сыч, — он посмотрел на Ги, делая вид, что разглядывает. — И правда сыч. Хмурый такой. Чё такой хмурый-то? — он хлопнул друга по коленке.       — Смотрю, как тебя накрывает, — ответил Ги, не в силах сдержать улыбку. Тёплая волна от прикосновения медленно добралась до паха, Гийом закусил губу изнутри, чтобы не вздохнуть ненароком.       Том допил вино и налил себе ещё, он предложил жестом Ги, но тот отказался, лишь покачав головой. Тогда Том поставил бутылку на пол, откинулся обратно на спинку кресла и, глядя в глаза Гийома, раскурил потухшую папиросу.       Что-то напрашивалось в голову. Смутно Ги видел события прошлой ночи. Обрывочно и беспорядочно. Вот он стоит, наблюдая, как Том закурил, тот смеётся над ним и зовёт идти дальше, но Ги не ему этих насмешек не спустит с рук, он обязательно что-то сделает. Думая об этом, он напрягся в кресле, подложил под себя одну ногу и подобрал другую к груди. И всё равно казалось, что он весь вывернут перед Томом наизнанку. Его это сильно нервировало. Даже трава забирать перестала.       За окном вечерело, в комнате с окнами на восток сгущались тени. Пластинка уже не играла, а просто крутилась на месте, щёлкая и шипя.       — Переверну, пожалуй, — Том встал и подошёл к проигрывателю. Игривый мотивчик не оставил его равнодушным, и Том возвращался слегка пританцовывая. Ги отвернулся, чтобы не видеть, как покачиваются его бёдра, но даже усевшись в кресло, Том не смог усидеть спокойно и продолжал танцевать плечами, телом и головой.       — Ты можешь хоть пять минут посидеть спокойно? — спросил его раздраженно Ги, не выдержав. Вышло грубовато, и он опечалился из-за этого.       — Я тебе мешаю? — серьёзно переспросил Том.       — Да нет, — Ги пытался смягчить свой тон. — Я просто, — он резко осёкся. Перед глазами всплыла картина, которую он не представил бы даже в самых смелых своих фантазиях.       — Просто что? — Том затушил хвостик о папиросы и развалился в кресле, попивая вино.       — Ты не прижег губу, — медленно и с огромным трудом выдавил из себя Ги и ткнул свою папиросу в пепельницу.       От таких воспоминаний многострадальная крышечка его коробочки сорвалась и умчалась в космос. Он отчётливо видел, как накануне ночью прижимал пьяного Тома за плечи к ограде и кусал его губы, желая оставить такой же неизгладимый след, какой его шуточки оставляли в душе самого Гийома.       — О, эти прозрения! — Том мечтательно закатил глаза.       Ги вскочил и забегал по комнате, бубня себе под нос ругательства.       — Ты чего? — удивился Том.       — Это конец, конец, просто жопа! Я не хотел, Господи, я не хотел!       — Да ты что? — Том поднялся и попытался его поймать, но это было не так легко.       — Я не хотел! — Ги смотрел на него, глубоко сожалея обо всём на свете.       — Да расслабься ты. Всё в порядке. Слышишь?       Его голос был таким тёплым и нежным, что у Гийома внутри всё растаяло, но он всё равно упорно не понимал, почему Том на него ругается, не хочет его убить за такое. И даже будучи прижатым крепко к груди Тома, он не сразу смог успокоиться. Том потирал его плечи и спину, иногда задевая затылок, и Ги это всё казалось нереальным, сном.       — Ты на меня не злишься? — пробормотал Ги ему в плечо.       — На что? — Том уткнулся губами ему в голову и от дыхания по шее Ги поползли мурашки.       — Ну, на это…       — Называй вещи своими именами. И вообще, — Том отстранил его слегка, чтобы взглянуть в глаза. — Кто-то обещал научить меня целоваться, а сам отрубился раньше, чем я втащил его в комнату.       Ги открыл рот и испуганно округлил глаза.       — Я больше не пью!       — Ага, — Том кивнул, улыбаясь.       — И не курю.       — Ага, — засмеялся он, но так же резко снова стал серьёзным. — Только тебе это не поможет. Ты мне обещал.       — Чего?       — Ты дурак или прикидываешься?       — Не прикидываюсь, — ответил Ги спешно и только по смеху Тома понял, что ляпнул что-то не то.       — Сычик, — Том обнял его и прижал к себе с такой силой, что у Ги заболели рёбра, а из лёгких вышел последний воздух.       И только тогда до него дошло, почему Том совсем на него не ругается.       Несколькими часами позже они вышли из дома вдвоём за хлебом и сигаретами. Тьма уже опустилась на город, большинство соседей сидели дома, и можно было не особенно опасаться того, что их кто-то заметит. Но Ги всё равно держал руки в карманах, чтобы не взять Тома за руку ненароком. На тёмно-синем небе удивительной красоты висели желтоватые облачка и светили звёзды. Парни уже шли обратно, когда Ги решился прервать молчание.       — Знаешь, — он прикурил. — Я не очень доволен.       — Что не так? — отозвался Том.       — Ты прилежный ученик, но у тебя получается неидеально. Думаю, нам надо будет ещё поработать над этой проблемой.       — М. Хорошо, — ответил Том и куда-то резко свернул.       Ги поспешил за ним и за углом наткнулся на уличный телефонный аппарат. Том уже держал трубку у уха и жестами просил Ги помолчать немного.       — Куда ты звонишь? — всё же спросил Гийом одними губами. Том улыбнулся ему.       — Мам, привет.       Ну конечно! Как Ги мог забыть про родителей Тома!       — Да всё хорошо, ты же знаешь, если я с Кристо — со мной ничего не случится. Ага! Этот ботан меня уже заниматься заставляет, — и он захихикал, заставив Ги рядом краснеть. Хорошо, что мадам Бангальте не была в курсе, чем именно Ги заставлял заниматься её любимого сына.       — Да, хорошо. Только я завтра приду, нормально? У него предки уехали, мы никому не мешаем. Клянусь, никаких вечеринок! Мне вчерашней хватило! Ага, передай папе спокойной ночи. И я вас. Пока, — он, улыбаясь, повесил трубку.       — Чудила, — Ги вовремя успел вынуть сигарету изо рта — Том наклонился к нему неожиданно и поцеловал в щёку недалеко от губ.       — Пойдём быстрее, мне уже не терпится продолжить.       Ги с огромным трудом взял себя в руки, чтоб не ответить на этот порыв своим.       — О’кей, — он потушил сигарету о каблук. — Тогда наперегонки?       — У, я быстрее тебя! — Том подпрыгнул на месте.       — Спорим? — Ги протянул ему руку.       Том ударил по ней своей и помчался по улице.       — Эй ты! Так не честно! Ключи всё равно у меня, дурак! — Ги рванул следом, сжимая в руке пакет с продуктами.       Так начиналась их первая долгая бессонная ночь, полная тихой радости и взаимного обожания.