И дольше века длится день

      И дольше века длится день Высотное здание отеля «Эль-Парадис» поражало воображение каждого приезжего как внешним видом, являющим собой оплот дорогой элегантности и шика, так и внутренним убранством, где без нагромождений и излишеств представлялось само слово «роскошь». Каждый день туда прибывали гости с деньгами, чтобы провести там незабываемые дни, а также множество туристов и горожан, желающих просто поглазеть на истинное воплощение красоты. В той части отеля, о которой не подозревало подавляющее большинство, находились многочисленные комнаты охраны, прачечные, склады, холодильники, а также офисы управляющих. Им звонили с администраторской стойки, когда посетители были чем-то недовольны, и требовали к себе «главного». Директора звать было запрещено, да и просто невозможно, так как чаще всего тот находился в разъездах на различных курортах, прикрывая это якобы конференциями. Все знали, чем занимался директор, но диктовать ему какие-то правила или высказывать недовольство никто не смел. Одним из управляющих был Ирвин, и его жизнь за последние полгода скатилась из идеальной в, мягко говоря, сложную. — Вы отправили чек мистеру Клинтону? Мужчина в черном костюме, средние пуговицы которого почти что молили о помощи, поджал губы, но решил не подслащать пилюлю, теперь было поздно: долги всё росли, а возвращать их было не с чего, все приличные банки отказывались давать ссуды, а когда они кончились, толстоватый мужчина искал денег и у малоизвестных, подозрительных организаций, но и это без толку. — Нет, мистер Хакари, к сожалению, деньги на Вашем счету кончились. — Сегодня приезжают гости из Великобритании, — нервно произнес Хакари, теребя листы дневника на столе. — Нужно сделать так, чтобы они согласились помочь нам материально. — Что именно сделать? Бесплатный ужин и алкоголь, лучший номер в отеле? — И это тоже… Нам нужно показать им, что мы готовы сотрудничать… — Ирвин резко умолк, понимая, что сказал то, чего не следовало говорить, а потом внезапно встрепенулся и воскликнул: — «Эль Парадис» — единственный отель на Венере, и он не может, просто, черт подери, не может разориться! * * * Отрывая ярлык с чемодана, мужчина осмотрелся, но ответом на всепоглощающую красоту холла с его стороны был лишь утомленный вздох. Женщина, стоящая рядом, всё оглядывалась на стеклянную дверь, через которую открывался чудесный вид на планету Земля. — Прекрати, — прошипел ей брюнет. — Как ты можешь оставаться спокойным?! — всплеснула она руками, но мужчина схватил ее за плечо и дернул, после чего она стала говорить тише, но все с таким же возмущением и испугом. — Мы слышали, что говорили эти люди в парке! Они сказали… — Земле уже давно пора на покой, — злостно оборвал ее брюнет. — Мы живем на другой планете пятьдесят лет, а ты всё никак не смиришься с тем, что человеческому дому пришло время умереть. — Но это целые миллионы людей! — не унималась женщина. — Миллиарды! Они все наши родственники, и мы не сообщим о том, что их хотят превратить в пыль? Ты совсем перестал быть человеком, в твоей голове больше марсианских идей, чем земных! — Хочешь сообщить об этом? — не обратив внимания на оскорбление женщины, прошептал мужчина. — Пожалуйста! Иди! Только кто поверит марсианке, что люди с Земли планируют уничтожить свою Родину? Женщина в ужасе закрыла рот ладонью, вновь оборачиваясь к дверям. Ей хотелось выбежать наружу, встать на самый край Венеры и завопить, да так громко, что услышат все соседние галактики. Но ее голос поглотит темнота, которая уже ухмыляется в предвкушении пиршества. Мужчина поднял чемодан с чистейшего кафельного пола. — Идем, — буркнул брюнет, шагая к стойке администратора. — У нас выходной. * * * Крики и жесты слились в один сплошной разноголосый вопль то ли удивления, то ли ужаса, то ли восторга. Ирвин повернулся в своем кресле, но увиденное заставило его подскочить с места. — Зато теперь Вы не разоритесь, ну, я имею в виду, все захотят посмотреть на осколки Земли, — почесывая затылок, проговорил толстяк и расстегнул злосчастную пуговицу на пиджаке, чтобы вздохнуть полной грудью. Не было ни громкого взрыва, ни огня, ничего. Планета просто рассыпалась на части, подобно фигурке из паззлов. Молчаливо. Безвозвратно. Спокойно. По крайней мере, так выглядело со стороны. Мистер Хакари молча взглянул на улетающий в бесконечную черноту кусок Южной Америки, вспоминая о деревянном доме из своего детства, о певчих птицах всевозможных цветов и размеров, об обжигающих языки ужинах, о связанном матерью ночью коврике… Всё теперь пропало, и, наверное, это было к лучшему.