Живо снимай свои вещи!

Гермиона собралась на тайное собрание Ордена Феникса. Она шла по темным коридорам Хогвартса, шла очень долго. Глупо было бы использовать Люмос в данном случае – ее могли бы заметить учителя. Поэтому приходилось полагаться на свои чувства и на интуицию. Гермиона все брела и брела, уже не веря, что сможет добраться до Выручай-комнаты. - Кто здесь? – противненьким-надменным голосом произнесла какая-то женщина «Черт! Наверняка Амбридж! Я влипла!» - Я не намерена повторять свой вопрос дважды. Если вы не назовете себя, я буду вынуждена применить… Гермиона подобралась как можно ближе к старой жабе Амбридж, и, предвкушая интересный вечер, негромко прикрикнула: - Империо! Амбридж только открыла рот, собираясь что-то сказать, но тут же и закрыла его. Она обернулась, миловидно улыбнувшись, произнесла: - Здравствуйте, мисс Грейнджер! - Вы не видели… - начала говорить Герми, но в ее голове сразу закрутилась шальная мысль, мысль о сладкой мести… Все равно никто не узнает о ее маленькой забаве, кроме нее самой. Да и Амбридж позабудет. Если, конечно, вообще избавится от действия заклинания. Все зависит теперь только от Гермионы и от ее скользких, потрясающих воображение мыслей. - Амбридж… За мной. Планы Гермионы изменились. Теперь она направлялась с толстушкой в розовом в женский туалет на втором этаже. Гермиона еще не осознавала, что к ним может присоединиться плачущее привидение… Вот уже остались метры до женского туалета… По лбу Гермионы прокатилась капля пота, она уже изнемогала от желания наказать эту дрянь в розовом платье. Вот они вошли в этот вонючий, смердящий туалет. Нет, туалет мальчиков конечно был еще хуже, но Филча явно почти не подпускали к этому туалету, лишь иногда, раз в месяц, когда объявлялся санитарный день и девочки были лишены возможности посещать туалет. Ах, да. Вот Гермиона приказывает ей снять свои обноски: - Живо снимай свои вещи! Дрянь, - последнее слово вырвалось совершенно случайно и вырвалось так, словно его произнесла совершенно другая девушка, ну никак не Гермиона. Пока Гермиона размышляла о пытке, Амбридж уже снимала свое платье. Вот на ней уже остался бюстгальтер с чашечками, возможно, четвертого или пятого размер, и трусики, на которых были изображены котятки. - А теперь, получай наказание… - Я готова, моя госпожа! – последнее слово Амбридж вырвалось чуть ли не с щенячьей радостью - Сектусемпра! И вот, на теле Долорес появились глубокие порезы, а ее рот… Долорес словно жаждала чего-то большего, кроме самих порезов и оскорблений от Гермионы, которая обильно поливала ее отборной руганью. Словно ей чего-то не хватало. Гермиона уже не выдерживала напряжения. Драко помогал несколько раз ей доказать ее нечистоту крови, но это… Это было лучше. Шанс стать выше, чем эта Долорес. Показать себя хозяйкой. И тогда Герми, не выдержав, наклонилась к Долорес, порвала бюстгальтер и трусики каким-то заклинанием, которое никто не успел, да и не мог расслышать. Все желания, все порывы Гермионы превратились в жар, бред и шепот, который никто уже не мог разобрать. Она сунула свою палочку в щель ненавистного преподавателя и начала медленно двигать, постепенно набирая скорость. Долорес уже постанывала, а Гермиона поняла, что этого слишком мало. Слишком мало для такой дряни, как эта дура в розовом. Гермионе хотелось теперь не только принять участие, но и добавить новых кукол в это шоу, сделать его массивным и более грубым, желанным. Этакий Клуб Гермионы. Гермиона уже представила картину вечеров, устраиваемых в женском туалете. И она, естественно она, на троне, во главе всей процессии. Она так восхитилась, что уже не ощущала ничего. Ни времени, ни Долорес, которая уже громко стонала (между прочим, в ней уже оказалась не только палочка, но и часть руки Гермионы), ни себя. Она была лишь наедине со своими чувствами и мыслями. Она была на высоте. - Долорес… Я… Я сейчас уже! – кричала на все помещение Герми, попутно вздыхая. Последний вздох перед окончанием и… Гермиона рухнула на окровавленную спину Долорес. Прийдя в себя, Гермиона обнаружила Долорес, которая ласкала ее тело и предлагая продолжить, но Гермиона осознавала, что ей уже пора на встречу к мерзкому, но такому любимому Драко. Не собираясь церемониться, она приказала Долорес стереть собственную память и быстро покинула женский туалет.