Сокровище дракона

Castigo te non quod odio habeam, sed quod amem. (Наказываю тебя не потому, что ненавижу, а потому, что люблю)

Входить в пещеру, где затаился дракон, просто так, неподготовленным, было бы попросту неразумно, и Торин понимал это. Так что для начала он затаился у входа, присматриваясь. Может, подстроить обвал? Выманить ящера наружу и, когда он начнет выползать, обрушить на его шею камни потяжелее? Король присмотрелся к нависающему склону. Глыбы камней были достаточно тяжелы, чтобы перебить шею чудовища или хотя бы повредить ее... Но для начала все-таки следовало разведать обстановку. Торин нахмурился, вспоминая размеры Смауга и оглядев вход в пещеру — широкий, но все же не настолько, чтобы туда пролезла такая туша. Как странно! Он как раз собирался подойти ближе к входу, когда в глубине пещеры наметилось движение. На глазах Торина из полутьмы выползло странное существо — больше всего оно походило на дракона, только очень маленького. На секунду Торину стало смешно. Неужели Смауг умеет уменьшаться, чтобы пролезать в тесные лазы? Но ведь тогда он мог бы залезть и в нору тайного хода в Одинокой и перебить всех незваных гостей. Как странно! Маленький дракон сонно сощурился. Он сидел у выхода из пещеры, подслеповато щурясь на закатное солнце, и глаза его то и дело закрывала пленка: дракончик моргал. Существо было одновременно жалким и забавным, и Торин абсолютно не чувствовал от него угрозы. — Малыш, ну куда ты побежал? — ахнули из глубины лаза. — Простудишься же, там зима все-таки! К изумлению гнома, к выходу из пещеры подбежал не кто иной, как Бильбо! Хоббит был завернут в странное длинное одеяло, намотанное вокруг тела так плотно, будто прежний костюм вдруг разонравился господину Бэггинсу. Подбежав к дракончику, Бильбо тут же обнял его за шею и забормотал что-то, что обычно родители говорят непослушным детям. Торин и сам журил так племянников, когда те много лет назад совершали какую-нибудь выходку. Впрочем, дракончик, кажется, не очень-то понимал вестрон. Он просто моргал и слушал своего собеседника, и видно было, что ему приятны звуки речи хоббита. А потом ткнулся тупоносой головой ему в бок, явно выпрашивая ласку. Торин не верил своим глазам: неужели Бильбо приручил чудовище?! — Что тут происходит? — тихо спросил он, выходя их своего укрытия. Бильбо охнул и выпустил ластящегося малыша, вскочив на ноги. В глазах полурослика была такая радость, что Торину даже стало неловко. — Торин... — прошептал хоббит. — Ох, как я рад тебя видеть! Я так надеялся, что ты меня все же найдешь! — Он прикусил нижнюю губу, чтобы не всхлипнуть от счастья, и поспешно пробормотал: — Но ты зря пришел. Смауг сейчас дома, и я не могу идти с тобой. Я дал клятву... — Что? Какую клятву? — гном уже ничего не понимал. — Да объясни ты толком! Что, даже обнять тебя не могу? — Конечно, не можешь, — низкий звучный голос послышался из-за спины полурослика. Бильбо обреченно сник и как-то неуверенно улыбнулся. К нему подошел высокий широкоплечий человек довольно крупного сложения, с длинными темными волосами. — Кого я вижу, — иронично промолвил он. — Дубощит пришел за своей смертью! В этом человеке было что-то змеиное. На эту мысль наводил и странный прищур глаз, и его движения, плавные и текучие, будто он не шел, а полз. Торин с содроганием понял, что это и есть Смауг. Выходит, проклятый еще и колдовать умеет?.. — Нет, господин, он просто... в гости! — торопливо сказал Бильбо, как бы невзначай становясь между Смаугом и Торином. — Он волновался за меня, но уже все в порядке. Торин, прошу, уходи. Я поклялся остаться с господином Смаугом. — Неужели? — рявкнул гном. — Бильбо, не держи меня за идиота! Ты правда думаешь, что я поверю, будто ты по доброй воле согласился остаться с этим чудищем? — И тем не менее, это так, — человек-дракон показательно приобнял полурослика и нежно погладил его обнаженное плечо, выглядывающее из-под одеяла. — Твой маленький друг обещал мне поддержку и помощь в воспитании сына. Ты упустил свой шанс, Дубощит, так что смирись. Хотя мне очень жаль, поверь. Это чудесное создание очень нежно ласкает меня, да и кровь у него сладкая... — Ах ты тварь! — от души выдохнул Торин. При мысли о том, что дракон мог поранить хоббита, ему стало до того мерзко, что хотелось разорвать чудище голыми руками. В тот момент Торину казалось, что он и правда на это способен. — Отпусти его немедленно! — Ни за что, — Смауг обхватил одной рукой полурослика, притягивая его к себе, а вторую поднес к его горлу. На длинных пальцах прорезались когти, почти такие же смертоносные, какие были у него в драконьем обличье. — Мне полагается награда за то, что пришлось спасать твою никчемную шкуру, коротышка. Думаю, этого малыша будет достаточно. А если ты приблизишься, мне придется его убить. Не будет моим — не будет ничьим. — Торин... — прохрипел Бильбо. Горло его сжимала крепкая хватка дракона, и хоббит мысленно простился с жизнью. Дракончик удивленно пискнул. Торин глянул на него, прикидывая, что мог бы тоже избрать себе жертву и приставить к ее горлу меч... Но он не сделал этого. Опустив руки, гном покачал головой. — Что ж, — тяжело молвил он, — я уйду. Жизнь Бильбо дороже, чем возможность убить тебя, тварь. Но знай: если я узнаю, что ты обижаешь его или делаешь ему больно, я найду тебя. Рано или поздно, но я отыщу способ убивать таких, как ты. Он отступил назад, с болью глядя на полурослика. Страх в его глазах ранил хуже ножа. — Прости меня, — попросил Торин. — Бильбо, я виноват во всем: и в том, что ты попал в лапы этого монстра, и в том, что ты оказался во многих других передрягах. Я хотел бы защищать тебя, если б ты позволил, но, раз уж так получилось, я постараюсь просто быть неподалеку. Не отчаивайся, мой милый вор, я придумаю, как спасти тебя. Смауг вдруг горько усмехнулся. Страшные когти у горла Бильбо вдруг пропали, будто растворившись в воздухе, и дракон разжал хватку. Освобожденный хоббит поспешил отскочить от него, и Торин обхватил его за плечи, торопливо укутав своим плащом. Бедняга был в одном одеяле и наверняка уже начал замерзать... — Ты его любишь, — с отвращением выплюнул Смауг, глядя на гнома. — Этот вор так дорог тебе, что ты рискнул своей жизнью и пришел сюда в одиночестве, как герой прошлого. Я знаю, что я ненавистен тебе, Бильбо Бэггинс, что ты хотел бы иных объятий и иной радости. И знаешь что? Убирайся. Иди с этим карликом, если он так мил тебе! — Но... как же... — хоббит замялся, не зная, шутка это — или же дракон говорит серьезно. — Господин, я ведь... — Твоя клятва не нужна мне! — с яростью выдохнул Смауг. Черты его тела смазывались, будто он с трудом удерживался от превращения. Торину показалось, что он видит чешую на теле своего врага. — Ты свободен, убирайся! Топай, пока я не передумал и не прикончил вас обоих! Уходи, глаза б мои тебя не видели! Торин поспешил отвести хоббита подальше. Он знал, что ящер может передумать в любую секунду — и тогда им обоим будет угрожать смерть. Бильбо растерянно оглянулся на высокую фигуру, неподвижно замершую возле широкого черного зева пещеры. В этот миг Смауг Ужасный казался ему одиноким, как никогда. Дракончик, сосредоточенно пыхтя, побежал следом. Топать по сугробам у него получалось плохо, и потому он просто пополз на брюшке, пища и перебирая короткими лапками. Он не понимал, почему теплая и добрая мама уходит с чужим дядей, а папа ничего не делает, чтобы их остановить. — Я не могу, — Бильбо остановился и нежно коснулся щеки Торина. — Они верят мне, я просто не смогу подвести их. Гном посмотрел на дракончика, который все еще полз за хоббитом, жалобно плача, — как умел, конечно. И медленно кивнул, сам не веря, что делает это. Бильбо улыбнулся с благодарностью и бросился к воспитаннику, обняв большую голову и гладя расстроенного дракончика по чешуе. — Тебе нет места в нашей жизни, — негромко сказал Торин, глядя на стоящего у пещеры Смауга. Тот дернул уголком рта: — К этому я привык. Но ради своего сына я готов и не на такие жертвы. Он вышел на открытое пространство и медленно превратился. Странно и жутко было наблюдать, как длинные руки становятся широкими крыльями, как покрывается чешуей тело, а ноги изгибаются, меняясь и превращаясь в лапы, каждая из которых была толще дуба. Бильбо подождал, пока превращение закончится, и без страха приблизился к жуткому ящеру. А потом положил ладонь на его склоненную голову и осторожно погладил. — Тебя, мой господин, я тоже люблю, — тихо сказал он. — Однако жить в пещере я бы не смог, и ты прекрасно это понимаешь. Ты ведь не лишишь меня своей красоты и величия? — Воришка, — усмехнулся дракон. — Язык у тебя отлично подвешен, я это уже говорил. Помоги моему сыну. У Торина возникло чувство ирреальности происходящего. Ну в самом деле, как так могло случиться, что хоббит, довольно улыбаясь, пихал под толстенький задок маленького дракончика, пока тот заползал на спину своего отца? И как так произошло, что после этого полурослик обернулся и протянул руку ему, Торину? — Идем, — позвал он. — Господин Смауг будет так добр, чтобы доставить нас домой. Сам не веря, что делает это, гном залез, цепляясь за чешую, на спину дракона. Тут было жестко, не очень удобно и горячо. Дракончик, устроившийся между крыльев отца, кажется, неудобств не испытывал и уже успел опять задремать. Это было его основное занятие на период младенчества, судя по всему. — Я тебе что, транспорт?! — рявкнул дракон, когда хоббит полез на него, придерживая увязанные в тючок одеяла. — Прости, — повинился тот, — просто не хочу оставлять тут наше имущество. Ты ведь знаешь, какой я запасливый. Ты не против, мой господин? Смауг выпустил из пасти длинную струю дыма, но больше ничего не сказал. Оставалось только поражаться дипломатическим способностям полурослика. Бильбо влез на дракона, воспользовавшись поданной ему рукой Короля-под-Горой, и уселся с ним рядом, довольно улыбаясь. Торин вздохнул и обнял его, покачивая в руках. — Ты невозможное создание, вор Бэггинс! — проворчал он. — Ты не злишься на меня за мой поступок, или это просто такая изощренная месть — затащить меня на спину дракона? — Ты и правда думаешь, что я тебе отвечу? — хмыкнул хоббит. Он осторожно откинулся на грудь Торина, счастливо улыбаясь. Король, не удержавшись, склонился к нему, чтобы впервые поцеловать горячие губы. Поцелуй был совсем недолгим, а потом оба посмотрели друг на друга долгим взглядом. «Ты не пострадал? Этот ящер ничего с тобой не сделал?» «Я в порядке. Спасибо, что пришел за мной. И прости, что не сказал раньше, что ты так дорог мне». Смауг взлетел. Из чистой мстительности он летел чуть ниже обычного и позволил себе ядовито отметить, что кто-то из его пассажиров слишком тяжел — должно быть, наелся на пиру в честь своей победы. Торину хватило благородства промолчать и не ответить колкостью, ибо нет ничего глупее, чем спорить с драконом, везущим тебя на спине. Они летели почти два дня, возвращаясь к Эребору. Неподалеку от Горы дракон приземлился и не без удовольствия скинул с себя всех троих. Впрочем, при этом он лег на землю, так что никто не ушибся. Торин даже успел подхватить хоббита, спросонья не понявшего, что произошло и почему его кровать встала на дыбы. Дракон превратился, выпрямляясь и отбрасывая назад черные волосы. — Приехали, — буркнул он. — В своем обычном виде я к гномам не пойду, не хочу, чтобы они начали в меня стрелять. Бильбо, к которому буквально прилип маленький дракончик, пошел впереди их крохотной процессии, а Торин невольно оказался бок о бок со Смаугом. — Надеюсь, охотиться ты будешь сам, — не удержался он. Дракон пожал плечами. — Если ничего не поймаю, просто съем тебя, — ответил он. — Надо выбирать того, кого не жалко. Конечно, гномы удивились при виде маленького дракончика — а еще больше они поразились, когда Торин объявил им, что отныне сын Смауга (ну, или дочь) будет жить в Горе. Здесь было достаточно золота, чтобы малыш чувствовал себя счастливым. А сам Смауг, который не желал обитать в обществе гномов, собирался закопаться в золото поглубже и как следует поспать — лет этак с десяток, пока не подрастет сынок. После этого дракон намерен был изредка вылетать на охоту в окрестности лесов Железных Холмов, чтобы подкрепиться. Вариант, при котором не надо было опасаться охотников за сокровищами и в то же время просто есть, спать и иногда общаться с полюбившимся ему полуросликом, дракона устраивал как нельзя больше. — Учти, Дубощит: если кто из твоих на меня наступит, пока я буду спать, — съем! — предупредил он на прощание. Однако поспать Смаугу удалось недолго. На другой день Бильбо, чувствуя себя виноватым, разбудил дракона. — Прости меня, мой господин, — вздохнул он. — Но к нам пришел волшебник Гэндальф, и он рассказывает удивительные вещи. Боюсь, что за то, что ты расплавил мое колечко, тебе не дадут поспать, пока ты не примешь свой человеческий облик и не отпразднуешь вместе с нами победу над Тьмой с Востока — кажется, так говорил мой друг-волшебник...