Надорская свадьба

Лето прошло, оставив лишь воспоминания о теплом солнце, да спелых ягодах земляники. В Надоре никогда не бывает жарко. И лишь месяц Летних Волн приносит ласковое тепло. Все лето обитатели замка жили, как обычно, в повседневных делах и трудах. Денег платить слугам не хватало, и многое делали Мирабелла и Айрис. Точнее, матушка больше молилась, а вот старшая дочь носила из лесу ягоды и грибы, чтобы, благодаря летним запасам, можно было прожить зимой. Эдит и Дейдре помогали. Как же весело было летом в лесу. Перекликаясь между собой, все трое бродили среди деревьев, нарочно прятались друг от друга, набивали рот ягодами и орехами, не забывая, впрочем, и о запасах. Но всё хорошее когда-нибудь кончается. И вот летние дни сменили осенние, а прогулки в лесу – шитье и молитвы. Вся семья думала о Ричарде. Вот уж несколько месяцев о Повелителе Скал не было ни слуху, ни духу. В последнем письме он писал, что едет на войну с герцогом Алвой. И с тех пор известий не поступало. «Жив ли брат?» - думала порой Айрис. Младшие сёстры поддерживали ее. - Вот, увидишь, Дикон вернется, - говорила Эдит. - С подарками, - вторила Дейдре. В комнатах было холодно, по стеклам стучал холодный дождь. Айрис отложила вышивку и прислушалась к его шуму. Чуть больше года назад Ричард покинул Надор, чтобы поступить в школу оруженосцев. И тогда тоже не было писем, потому что первые четыре месяца унарам запрещали писать домой и получить письма. А после, в Фабианов день его выбрал убийца отца, и от Дика пришло лишь два письма. В обоих он сухо писал, что здоров, служит своему сеньору, и желает всем не скучать без него. Айрис знала, что брат мог бы написать больше, но не стал – из опасений, что письма прочтет матушка. Сама Мирабелла писала часто и много, но вот доходили ли эти письма до Дика – неизвестно. Скорее всего, устав от бесконечных материнских наставлений, Ричард просто сжигал их, не читая. А что ему оставалось делать? Айрис думала о жизни в столице. Матушка и отец Маттео часто говорили, что при Раканах в Кэбителе жить было хорошо, но с приходом к власти Оллара столица превратилась в рассадник греха и порока. Но стоило ли слушать их, ведь ни Мирабелла, ни почтенный священник не бывали в Олларии давно. А как бы хотелось увидеть дворец. Говорят, королева страдает от несправедливости, которая творится вокруг нее. Она ненавидит Первого маршала, да и к супругу относится без почтения. Но как можно любить потомка узурпатора? Вот если бы на троне был Альдо Ракан, то она, Айрис, могла бы стать королевой. А чем плоха сестра Повелителя Скал? Да и обручены они еще в детстве. - Чем ты занимаешься, дочь моя? Мирабелла вошла в комнату неслышно, и Айрис, погруженная в свои мысли, даже не заметила этого. - Вышиваю, матушка. Надо казаться почтенной дочерью. Вот когда-нибудь она вырвется в столицу, и тогда всё. Прощай, старый замок, прощайте, эсператистские молитвы. - Мне надо кое-что сказать тебе, Айри. Девушка даже вздрогнула. Мать давно не называла ее так. Стараясь подавить дрожь – не то от волнения, не то от холода, Айрис кивнула. - Нам следует подумать о твоем замужестве. Супруг должен быть достойным человеком. И я полагаю, твой брат, как опекун, не будет возражать против твоего брака с Реджинальдом Лараком. Девица Окделл невольно схватилась за горло, боясь очередного приступа. Мать позвонила в колокольчик, и вошедшую служанку отправила готовить травяной отвар, который помогал при надорской болезни. - Успокойтесь, дитя мое, не надо так волноваться. Наль знает тебя с детства, он истинный Человек Чести, и добропорядочный семьянин. Не надо в наше неспокойное время рваться в погоне за счастьем. На дальних лугах трава всегда кажется зеленее. Реджинальд готов обустроить наш замок и жить тут с тобой. На Ричарда мало надежды. Айрис пила мелкими глотками обжигающий отвар, грея руки о грубую глиняную чашку. «Нет! Этого не может быть! Почему Наль? А как же помолвка с Альдо?» Словно угадав ее мысли, Мирабелла назидательно сказала: - Помолвка с Альдо теперь ничего не значит. Принца… в общем, ваша помолвка расторгнута. - Но почему? Айрис чуть не кричала. - Тише, не то снова начнешь задыхаться. Я желаю своим детям только добра. И поэтому ты станешь женой Реджинальда, полагаю, они приедут в Надор через пару недель. - Они – это Наль и Ричард? - Да, конечно. Твой брат, как законный опекун, поведет тебя под венец. Если бы его эром стал Килеан-ур-Ломбах или Ги Ариго, то он мог бы тоже присутствовать на свадьбе, но я не потерплю тут Ворона. Девушка лишь кивнула. Она подумала, что и герцогу Алве не хочется ехать в старый холодный замок, куда он уже приезжал один раз – отдать оружие Эгмонта. Тогда Айрис было десять – столько же, сколько сейчас Эдит. Следующие недели были наполнены суетой и тревогой. Слуги в замке чистили и мыли комнаты, готовили спальни для гостей, чинили обветшавшие перила на парадной лестнице и заменили люстру в большом зале, которым не пользовались с тех пор, как погиб Эгмонт Окделл. Мирабелла была всем недовольна, Айрис волновалась, думая то о брате, то о будущем муже, а порой – об Альдо. Почему матушка расторгла помолвку? И знает ли об этом Ричард? Эдит и Дейдре играли «в свадьбу», возясь у камина с тряпичными куклами, что мастерила им старая Нэн. - Айри, - младшая сестренка побежала к ней, показывая размалеванную куклу в обрывке невесть где найденного обветшалого кружева, - это ты в фате. Правда, красиво? - Очень, Ди, - грустно ответила та. Она и впрямь чувствовала себя куклой – в таком же обветшалом кружеве она будет в церкви, а потом будет доживать в старом холодном замке вместе с матушкой и сестрами, да еще и нелюбимым супругом. Мать и отец не любили друг друга. Эгмонт стал иконой после смерти, а раньше герцог Окделл и его супруга ругались каждый день. Когда появлялась возможность, Эгмонт сбегал подальше от ворчливой жены. Даже на войну, если она была. А теперь Айрис ждет та же участь. Дикон и Наль прибыли из столицы даже раньше намеченного срока. Толстый кузен лучился, глядя на Айрис, и в то же время в его взгляде чувствовалась некая робость. Впрочем, виконт Лар не отличался храбростью никогда. Гораздо интереснее было увидеть брата. За тот год, что они не виделись, Дик вырос, возмужал и окреп. Из худенького мальчика он превратился в высокого сильного юношу. С лица еще не сошел загар, полученный в Сагранне летом, а отросшие волосы вились на плечах, к неудовольствию Мирабеллы. Она лишь поджимала губы, больше разговаривая с Налем, чем с собственными детьми. Тот обстоятельно отвечал на вопросы герцогини Окделльской о предстоящих торжествах, о списке гостей и прочих делах. Через день прибыл Эйвон, выглядевший еще более похудевшим и постаревшим. В честь торжества он надел парадный колет, слегка попорченный молью. Он болтался на худых плечах Эйвона и выглядел нелепо. - Айрис, ты должна ушить колет эра Эйвона, - приказала Мирабелла. - Хорошо, матушка, - ответила Айри. Но Ричард заглянул к сестре и заговорщически подмигнул ей. - Бросай шитье, пойдем на конюшню. Тихо-тихо они вдвоем выскользнули из комнаты. Как в детстве, отправляясь на поиски приключений тайком от строгой матери. На конюшне в деннике хрустела сеном белоснежная лошадь. Айрис ахнула и погладила морду умного животного. - Я назову ее Бьянко, можно? - Конечно, сестренка, - ответил Дик. - Расскажи мне о столице, - попросила его сестра. - Я сам долго не был там. В начале лета я уехал на войну с монсеньором, и вернулся недавно. Потом герцог Алва узнал о свадьбе и послал меня в Надор, а сам отправился в Кэналлоа. - Герцог Алва… А какой он? Матушка говорит, что он – отродье Чужого. - Он – умнейший человек и талантливый полководец. Если бы не он, то бириссцы захватили бы Варасту. Он сумел победить кагетов, имея армию в десять раз меньше, чем у противника. И еще он… что бы не говорили матушка и эр Август, Ворон – Человек долга. - Как это? - Он спас меня от позора, когда я проиграл кольцо и коня. Ты только не говори матушке, хорошо? - Когда это я выдавала тебя? А как спас? - Выиграл моё имущество. Подробности Ричард решил не рассказывать и вновь принялся описывать красоту гор Сагранны, бой у Барсовых Врат и то, как Рокэ Алва застрелил Белого Лиса. Девушка слушала, поглаживая белоснежную гриву Бьянко. - Эту лошадь я тоже купил по рекомендации монсеньора. Кэналлийцы знают толк в конях и оружии. - А… он красивый? - Кто? Монсеньор? Да женщины всей столицы мечтают о нем. Говорят, - тут Дик понизил голос, - что дети Её Величества все от Ворона. - Правда? - Не знаю. Я видел их во дворце, но они не похожи на него ни капельки. - А почему он не женат? - Сестренка, ты слишком много интересуешься монсеньором, -засмеялся Ричард, - для девушки, которая выходит замуж, это непростительно. - Ты говоришь, как матушка, - надула губы Айрис. - Ну, не буду, не буду. Но Наль – славный человек. Он будет тебе хорошим супругом. - Я не люблю его, - грустно ответила сестра. - Я понимаю, - ответил брат. - Да, а почему матушка расторгла помолвку с Альдо Раканом? - Понимаешь, - Ричард замялся, - Альдо попытался поднять восстание. Говорят, гоганны дали ему денег, и он, рассчитывая, что Талиг еще не оправился от войны с Кагетой, стал собирать графства. Гонт, Пуэн…Эпинэ. И вышло то же, что с нашим отцом. Он схвачен на границе и привезен в Олларию под конвоем. Думаю, сейчас он находится в Багерлее. - И его казнят? – в ужасе ахнула Айрис. - Тише, ты только не волнуйся. Думаю, поэтому матушка и поспешила с твоим браком. Не надо, чтобы Окделлов снова подозревали в измене. Но ее можно понять, она натерпелась после подавления мятежа отца. - Её? А меня? И Айрис топнула ногой. Следующие дни прошли в еще более напряженных хлопотах. Было решено отпраздновать свадьбу в узком кругу, не приглашая множество гостей. На этом настаивала Мибарелла, Эйвон и Наль были с ней полностью согласны. В малой гостиной девушки кроили и шили приданое, в большой зале ставили столы, втыкали дополнительные факелы в стены. И никто не заметил, как накануне дня свадьбы Айрис о чем-то шепталась с Эдит. Младшая сестра кивнула. В знаменательный день Айрис исчезла. Весь дом был поднят, искали в пруду и даже в дальнем озере, куда девушка не ходила, тем более, осенью. Мужчины из деревни прочесывали лес, слуги в замке проверили подвал и чердак. Невеста исчезла. - Не к добру это, - шептались служанки. Волнение усугубило еще и свадебное платье, изрезанное ножницами. Кто это сделал, осталось тайной. Несостоявшийся жених уныло бродил по двору замка туда-сюда, бормоча что-то себе под нос. Мирабелла и Эйвон слегли. Одна – в приступе надорской болезни, другой – с желудочными коликами. Сложнее всего было Дику. Но он справился, изображая волнение и разыскивая сестру везде, где можно. А с отрядом кэналлийцев, который дал своему оруженосцу герцог Алва, ехал незнакомый юноша, худенький и с нежными чертами лица. И вряд ли кто-нибудь сумел признать в нем девицу Окделл.