Доброе утро

Он сжимал зубами рукав рубашки, чтобы не закричать, а его светло-зеленые глаза с болью смотрели на Фриггу, обхватившую руками не по-стариковски мускулистую спину Одина. Для Локи уже давно вошло в привычку это ежедневное истязание и без того замученной души, привязанной к Фригге давно уже не сыновьей любовью. Прислонившись к стене, он сквозь приоткрытую дверь наблюдал за тем, как его мать закрывает глаза от наслаждения, двигаясь в такт мужу, как она тихо – дети спят! – стонет, как, оставляя на загорелой царской спине красные следы от ногтей, с полувздохом-полувскриком вжимается в Одина, не в силах совладать с нахлынувшей эйфорией. Локи в кровь искусывал губы, стараясь не заплакать от бессилия при виде страсти, которая неприкрыто скользила в поцелуях, оставленных Фриггой на лице Всеотца. А потом, когда родители засыпали, их исстрадавшийся сын еще долго смотрел на прижавшиеся друг к другу тела, главным образом на белоснежное, словно мерцающее в бледном свете луны тело Фригги. И взгляд его уже не с алчным желанием, а с глубокой, печальной нежностью бродил по изгибам фигуры самой любимой женщины на свете. Засыпал Локи под утро, когда первые лучи солнца касались дворцовых окон, а через несколько часов слуги, вздыхая, перекладывали его с подоконника на нетронутую постель. Он, вздрогнув, открывал глаза, пересохшими губами просил пить, жадно глотал поднесенный сидр и вновь засыпал. - Доброе утро, сынок. Доброе?