Let me kiss you in the pouring rain

Трель звонка лилась в каждом уголке небольшой школы на окраине города, зазывая детей на свои места. Толпы мальчишек, сломя голову, мчались по коридорам в свои кабинеты, сносили всё на своем пути, даже молодую учительницу, которая, будучи в гневе, обещала устроить им "незабываемые" каникулы, но никто не принял её слов всерьёз. Вскоре в коридорах и кабинетах воцарилась законная тишина. Ученики со скучающим видом смотрели то в окно, наблюдая за чем-то непременно увлекательным и интересным, то на доску, открывая для себя нечто новое, но, по их мнению, бесполезное. Ким Ханбин вяло листал исписанные страницы учебника, краем уха слушая учителя. Но его мысли были так же далеко, как тёмная грозовая туча за окном. Он думал о том, как бы незаметно уйти из дома к другу, что делать с ужасными оценками, что бы купить: новый комикс или CD, но большую часть его мыслей занимал Ким Чживон, сидящий на две парты впереди. Солнце, залившее класс, лучами путалось в его волосах и едва заметных ресницах, отражалось на его коже тёплым сиянием, грело его озябшее весенним днём тело. Ханбин всегда был общительным ребенком, так что сдружиться с новеньким не составило особого труда. Они всё чаще проводили время вместе, играя в приставку, смотря фильмы, слушая альбомы любимых хип-хоп икон. Со временем пустая болтовня переросла в тихий, искренний, полный подростковых тайн, шёпот в темноте комнаты, освещённой тусклыми фосфорными звёздами, вежливое рукопожатие при встрече превратилось в нежное объятие за школой, да и вообще в любом месте, пока никто не видит: в классе, в бассейне, дома у Ханбина, опять же под светом искусственных звёзд и почти потухших комет. Вскоре сердце юноши воспылало подобно Голубому гиганту, горящему глубине Вселенной, которую так любит изучать Чживон. Чувства к игривому парнишке крепчали с каждой улыбкой, с каждой ноткой поделенного поровну смеха. Ханбин долго не страдал, решив всё сразу рассказать, пусть даже и боялся потерять такого ценного друга. Собравшись духом в один из январских холодных вечеров, он, задержав дыхание, вылил на бедного Чживона ушат своих терзаний, готовясь услышать всё, что угодно, но никак не молчание. Неизвестно сколько времени сердце пропускало удары, а в голове гудела тишина. Ханбин стоял опустив взгляд и кусая губы, боясь посмотреть на парня напротив. Неожиданно он ощутил окутавшее его тепло уверенных, крепких объятий и хриплый смешок на ухо и что-то вроде: "Ханбин, ты такой придурок". С того вечера прошло несколько месяцев, но Ханбин помнит, словно это было полчаса назад, тёплое дыхание на макушке и короткое прикосновение губ к виску. Из воспоминаний его вырвал звонок с урока. Встряхнув головой, он остался сидеть на месте, загадочно поглядывая на Чживона, который, повернувшись к однокласснице, о чём-то увлечённо болтал. Казалось бы, что здесь такого, но только Ханбин знал, что так тепло его друг не улыбался никому, кроме него. Его лучистая улыбка растянулась на всё лицо, озаряя класс, заставляя людей тянуться к его парте. В душе кольнуло чем-то неприятным, после чего нечто липкое и холодное растеклось по внутренностям. Глупая обида тучкой нависла над Ханбином, отчего он убийственным взглядом сверлил парту Чживона и руку одноклассницы, опустившуюся на его предплечье. Не выдержав собственной ревности и глупости, Ханбин резко поднялся и стремительно вышел из класса, спускаясь на бег сразу же, как переступил порог. Все продолжали смеяться над чьей-то шуткой, кроме Чживона, удивленно смотревшего ему в след. Он поднялся с места и, извинившись, побежал следом за Ханбином. Он знал, что тот всегда бежит на крышу, когда его что-то тревожит. Взобравшись по крутой лестнице вверх, он распахнул тяжёлую дверь, ведущую на крышу, и увидел сгорбившегося на каменном блоке друга. Сильнейший дождь, успевший начаться,бил крупными каплями по его лицу и телу, но эта мелочь его явно мало волновала. Чживон подошёл к парню и молча потянул его к выходу. - Отстань, я хочу побыть один, - Ханбин огрызнулся, резко выдёргивая руку из чужой ладони. - Что случилось? Я требую ответа, - голос Чживона был ровным, но в глазах читалось беспокойство. Ханбин молчал, Чживон ждал, пока тот произнесёт хоть звук. Сверху их с новой силой, не жалея, бил холодный дождь. Ханбин вымок до нитки. С волос ручейками стекала вода, он дрожал, даже губы посинели. Но он не говорил ни слова, упрямо глядя в сторону. Чживон, не выдержав, подошёл к нему и тряхнул за плечи, заставляя посмотреть на себя. - Ханбин, что случилось? Скажи мне! - Почему ты улыбался ей так... странно? - Как? - Ты говорил с ней, как со мной. Не смей так делать, - из его опухших глаз снова полились слезы, мешаясь с каплями дождя. - Ты не меняешься, - Чживон тихо рассмеялся, притягивая Ханбина к себе. Тот послушно устроился в чужих объятиях. - Ты не она. С тобой я всегда буду другим, Ханбин. Рядом с тобой я могу быть собой, - он говорил это громко, заглушая голосом утихающую дробь капель. Немного отстранившись, он переплёл свои пальцы с чужими, продрогшими. Затем, чуть наклонившись, коснулся мёрзлых губ. Щеки парня заалели, словно рассвет, который они часто встречали сквозь окна разных спален. Чживон сильнее сжал чужие пальцы в своих, наслаждаясь тем, как прильнул к нему Ханбин, как чувствуется его дыхание на лице, как кожей ощущается сбившийся пульс. Оторвавшись, Ханбин дотронулся до чужой щеки ладонью, глупо улыбаясь. - Успокоился? Растворяясь друг в друге, они не заметили, как вечернее солнце вновь запуталось в волосах Чживона, обнимая обоих поздним апрельским теплом.