У них там любовь.

За спиной опять раздаётся громкий звук. Я оборачиваюсь и смотрю на источник звука. Вот уже второй час неизвестный мне парниша пытается оживить музыкальный автомат своими пинками. И делает он это весьма безуспешно. Наблюдать за происходящем не очень-то и весёло. Я отворачиваю голову, и, щурясь от яркого солнца, смотрю в окно. За окном жаркий летний день, машины яро проносятся мимо по раскалённому асфальту, редко-редко пролетают уставшие птицы, из радио, которое стоит на нашем столике, доносится очередной хит «Дюран Дюран». Вот уже второй час я сижу в душном, придорожном пабе и то и дело слышу, как ботинок какого-то парня ударяется о стальной бок музыкального автомата. Я допиваю свой алкоголь и смотрю на приближающуюся подругу с подносом в руках. На подносе громоздятся две бутылки пива, сигареты, салфетки и четыре сэндвича с тунцом. - Обслуживание у них тут, конечно, некудышное! – возмущается подруга, садясь на деревянный стул. – Вот, приходится всё самой делать. – Она протягивает мне банку «Grolsch » и отводит взгляд напротив, как раз на тот самый столик, где сидит тот самый парниша со своим, видимо, приятелем. - Хоть напитки холодные… - я тоже поворачиваюсь в сторону молодых парней. Мы недолго в ступоре смотрим на этих людей, но как только они нас замечают, мы словно приходим в сознание и отвлекаемся от бесполезного дела. - И жарко ужасно-о-о… - продолжает ныть моя собеседница. - Ты посоветовала это место… - Ну, правильно! – она отхлёбывает немного пива и закусывает сэндвичем. – Сама же мне бубнила о каком-нибудь безлюдном, тихом месте. Надоели ей, значит, вечеринки… - и вот сэндвича, как и не бывало. Я на секунду представила, каково Сэндвичу в тёмном, влажном, пустом желудке. Наверное, страшно, поговорить не с кем. Кроме как с медленно поступающим внутрь Пивом. Хотя Пиво не самый искусный собеседник. Оно даже бывает хамоватым и дерзким. Не самая лучшая компания для спокойного и интеллигентного Сэндвича с тунцом. - Мне кажется тот – подруга с хитрой улыбкой переводит взгляд на парней – запал на тебя. - С чего бы этого? – я безразлично пялюсь на рюкзак одного из парней. Вообще какой-то странный рюкзак. Походный что ли. Большой такой, старый и потёртый, как будто вместе с ним покорили не мало вершин и большое количество труднопроходимой местности. - Ну, он постоянно оборачивается, отвлекается от своего этого друга. – разъясняет мне девушка в чьём желудке покоится Сэндвич с тунцом. Мне вообще как-то не до этого парня и его этого друга. Тем более я сижу к ним практически спиной и не вижу. А подруга всё прекрасно видит. Просвечивает их своими глазами. - Да скорей всего он рассматривает мои тату. – я рефлекторно наклоняюсь к плечу. Глаза так и бегают по ярким картинкам. Поначалу было как-то неуютно с ними ходить. Все пялются, награждают, так сказать, меня ошарашенными и неодобрительными взглядами. А потом привыкла. Мне 26, ни семьи, ни своего жилья, лишь неосознанно набитые тату, да пьянки-гулянки. Подруга медленно вытаскивает из пачки одну сигарету. Я смотрю, как клуб дыма медленно растворяется во мраке потолка душного паба. Делаю глоток пива. Пока она курит, есть время отвлечься от этих парней. Но у меня не получается. Я ещё сильнее рассматриваю их лица, движения, жесты. Мой взгляд что-то замечает, но я не пойму что. Они странно улыбаются, смеются, смотрят друг другу прямо в глаза. Я прищуриваюсь, но то, что я хочу узнать, никак не хочет приходить ко мне на ум. Я глубоко вздыхаю. Тем временем один парень поднимается и направляется в сторону музыкального автомата. Что-то нажимает, гремит монетками, опять ударяет «железного музыканта» и разочарованный его неработоспособностью возвращается обратно к столику, к своему другу. «У меня не получается, чёрт!» - единственное что мне удаётся услышать. Второй молодой человек печально кивает, мол, ничего, в другой раз. Я продолжаю за ними наблюдать, но мой интерес перебивает желание сходить в туалет. О, пиво даёт о себе знать. - Я сейчас – встаю и оповещаю курящую подругу. Передо мной две двери: одна увешана пожелтевшей, отстраняющей табличкой с не менее отстраняющей надписью: «НЕ ВХОДИТЬ», на другой же двери значится «Toilette». На немецком что ли. Тем не менее, незнание немецкого не останавливает меня, и я вхожу в общественный туалет придорожного паба. В уборной гораздо холоднее. Тело сразу расслабляется и остывает. Приятно. Здесь три синих кабинки. Все исписаны матами, датами и признаниями в любви. На вид этим надписям лет 15. Так же на всю длину стены, прямо напротив кабинок, расположилось зеркало, две раковины и одно доверху забитое мусорное ведро. После сделанных дел, я мою руки. Вода холодная, напор слишком большой, и от этого моим тонким пальцам больно. Закончив с гигиеной, я уверено поворачиваюсь в сторону выхода. Неожиданно входит парень, тот, что мучал музыкальный автомат. Он останавливается и смотрит на меня. В руках у него что-то похожее на косметический крем или зубную пасту. Я толком не успеваю рассмотреть этот предмет, как он прячет его за спиной. Несколько секунд я внимательно осматриваю этого человека. Он явно приезжий. Если я в шортах и майке, то он в синих, прямых джинсах, в бардовой заправленной в джинсы рубашке, и с кожаным, тугим ремнём. Похоже, что он не знал, какая у нас стоит жара. Не местный, значит. - А чего это вы автомат лупасили? – немного нервно и хамовато спрашиваю я. Он тяжело вздыхает, после чего говорит. - Хотел найти одну песню. Я её услышал здесь много лет назад. Ностальгия, что уж. Можно сказать, она изменила мою жизнь! – после этих слов он заулыбался. - В лучшую сторону? – я опираюсь о белую, немного мокрую раковину. Она издаёт странный, тихий скрип. Он долго и задумчиво смотрит в пол. Улыбка куда-то пропадает. - Да. Я тут влюбился. После этих слов мне вдруг становится всё отчётливо ясно. И почему они так смеялись, и почему он бил автомат, и почему одет не по сезону. Входит второй парень. Сначала смотрит на меня, потом на него. Я понимаю, что я здесь явно лишняя. Еле протиснувшись между двух, достаточно высоких парней, мне удаётся выбраться из комнаты под табличкой «Toilette». Я подбегаю к столику и прошу подругу дать мне зажигалку. Руки, кажется, трясутся. - Что с тобой? – подруга раскрывает глаза настолько широко, насколько способен человеческий организм. А в нескольких метрах от нас, в комнате рядом с комнатой, в которую нельзя входить, начали раздаваться непонятные звуки. Хорошо, что в пабе никого кроме меня с подругой не было. - Что это у них там происходит? – мне показалось, что её глаза раскрылись ещё шире. - У них там любовь. – я выдыхаю сигаретный дым.