Рыцарь сердца

Лео неспешно идет, рассматривает лежащий товар. Ярмарка в самом разгаре, отовсюду слышны крики торговцев, зазывающих покупателей, расхваливающих свой товар. Мимо него снуют альфы-мальчишки, выбравшиеся поглазеть на диковинные товары от приезжих, взрослые омеги, крепко держащие за руки детей, не давая им потеряться в толпе. Кто-то из ребят стащил с прилавка яблоко, за что получил ворох нелестных обвинений, и, громко хохоча, исчез среди людей, оставляя торговца лишь ворчать на распустившихся детей. Но Тегуна не интересует все это. Он стремится к лавкам с оружием, надеясь найти там подходящее. Его прошлый меч был уже старым, прошедшим не один бой, гарда расшаталась, а эфес покрылся трещинами. Для завтрашнего турнира нужно было купить новый, чтобы не отказать себе в удовольствии позабавиться на этом празднике. Пахнет гарью, жженой травой и прелыми фруктами, но это напоминает о давно оставленном доме. Оружейники не столь крикливы, как торговцы в начале ярмарки, они серьезны и грубы, как полагается их ремеслу, и для зазывания покупателей у них были мальчишки, с громкими и пронзительными голосами, привлекающие внимания холщовыми штанами и цветастыми рубахами, сшитыми старшими омегами. Лео не подходил близко, рассматривал, стоя в нескольких шагах от лавок, и шел дальше, интуитивно чувствуя, что ничего не найдет для себя. Его внимание привлекает торговец, стоящий самым последним, в самом конце шумной ярмарки. У него нет мальчишки-зазывалы, да и вообще лавка стоит обособленно от остальных. Но Тегуна тянет именно туда, и он с почти детским любопытством рассматривает оружие. Среди всего многообразия шпаг, рапир и клинков, он зацепился взглядом за лежащий меч с искусно выделанной гардой. Покрытый кабаньей кожей эфес приятно лежал в руках, не давая ладоням соскальзывать, когда он взмахнул мечом. Тот со свистом рассек воздух, и этот звук отдался миллионом мурашек по всему телу. Но было и нечто удивительное в этом мече. Навершие было отлито из свинца и имело форму волчьей головы. Тегун шестым чувством понимал, что это – его оружие. Даже его старый, повидавший виды меч, сделанный самыми искусными оружейниками, не казался ему таким идеальным, как этот. Он еще раз взмахнул им, чтобы убедиться, насколько удобен был эфес. Ему не показалось чем-то запредельным цена в сорок золотых, хотя в другой лавке он купит меч за цену вдвое меньшую, но ни один из них не будет чувствоваться продолжением рук, частью его самого. Поблагодарив оружейника, он направился к полю, где должен был встретиться с такими же воинами, как он сам, находящими в турнирах свою свободу и успокоение. Он заметил их издалека. Сложно было не обратить внимания на Вонщика, шумного и суетливого, его низкий, с хрипотцой голос, было невозможно спутать с кем-то другим, и Тегун поспешил, чтобы переговорить с новыми знакомыми, обретенными этим утром, о предстоящем бое. Рави поприветствовал его словно старый друг, не думая о том, что они могут оказаться противниками в схватке. Они по достоинству оценили его выбор меча, Вонщик даже замахнулся им один раз, но эфес не хотел лежать в его руках. Вернув оружие хозяину, он начал свое сумбурное, прерываемое собственным смехом, посвящение Лео в тайны турнира. - Завтра не просто так будем биться. Приедет королевская чета с сыном. Бой за честь принца Хагена. Видимо, они считают, что его пора уже выдавать замуж, - Рави нервно касался ладонью навершия своего меча, пытаясь скрыть волнение. - Принц? – Тегун смотрел с искренним удивлением. – Неужели ему еще не нашли мужа? Обычно же партию подбирают еще в раннем детстве. - Решение короля не обсуждается, ты знаешь. Завтра кто-то из нас может стать партией наследника, - Вонщик переминался с ноги на ногу, отводил взгляд, и Лео попытался разузнать о принце больше. Но это и не потребовалось, парень сам продолжил рассказ. – Хаген еще никому не выказал своего расположения, а ему уже восемнадцать. Ходят слухи, что принц привередливый, ни один альфа не может угодить ему. Приезжали свататься, а он отказывает. И родители потакают ему. Но сегодня король не выдержал, и отдаст сына за того, кто выиграет турнир. Но омега невероятно хороша. Статная, хрупкая, изящная, первая красавица королевства. Другие и в подметки не годятся. Вонщик мечтательно прикрыл глаза, продолжая расписывать достоинства принца, а Лео привлек странный шум. Он успел лишь обернуться, прежде чем увидел королевскую конницу. В окружении рыцарей в тяжелых доспехах, на белых лошадях ехали двое. Две восхитительные омеги, держащиеся верхом уверено, с достоинством, присущим только голубой крови. Рави тут же отчаянно замахал руками, пытаясь указать на объект своих воздыханий и адресата всех своих подвигов, но Тегун понял все и без этого. Потрясающая его сознание омега бросила на него взгляд из-под длинных, угольно-черных ресниц и смущенно покраснела. На худой фигуре, все еще не избавившейся от подростковой угловатости, был надет светлый камзол из самых дорогих тканей, расшитых золотом, стройные ноги были облачены в такого же цвета брюки для верховой езды, а высокие сапоги идеально обхватывали голени. Лео смотрел и не мог отвести взгляд от принца. Сердце стучало в его груди так сильно, будто он был загнанным в ловушку охотниками волком. Ладони стали влажными, и альфа, пытаясь найти успокоение, схватился за рукоять меча, не зная, что должен испытывать в этот момент. Тонкие пальцы осторожно сжимали белоснежный платок, но лошадь дернулась от испуга – где-то недалеко раздался грохот упавших бочек. Платок выскользнул из некрепкой хватки и упал на землю, пачкаясь в пыли. Принц остановил было лошадь, но старшая омега, ехавшая бок о бок, перехватила поводья, и лошадь смирно пошла рядом, недовольно дергая мордой, так сильно её тянули. Когда конница ушла далеко вперед, Тегун поднял платок, не понимая, что движет им. Он рассматривал украшенную дорогим заморским кружевом ткань, крутил ее в руках, и пытался привести в порядок мысли. Омега очаровала его с первого же взгляда своей робостью и красотой, которой Лео не знал до этого дня. Убрав платок, он не пристал с расспросами к новым знакомым, сослался на то, что ему нужно было набраться сил перед турниром, и удалился. Теперь бой приобрел для него совершенно иное значение. Хотелось победить, чтобы принц принадлежал только ему. Хотелось укутать его в дорогие ткани, чтобы никто не мог видеть его неземной красоты. Сейчас для Тегуна не было иной мысли, кроме как отстоять честь королевского сына. Из-за волнения и собственных мыслей, Лео чуть не опоздал. Ему пришлось бежать, и он был счастлив, что на нем не было тяжелых доспехов. Он был последним, чье имя внесли в список участвующих в турнире, но смотрели на него сочувствующе. На нем была лишь кольчуга, выполненная лучшими мастерами его королевства, но на фоне остальных он казался совершенно незащищенным. Кольчуга могла не спасти от сильных ударов острых мечей, он мог лишиться жизни, но краем глаза Тегун заметил принца, и все его страхи отступили. Пользуясь всеобщим замешательством, выходом первых участников на бой, он подошел к трибуне, где сидела королевская чета. Осторожно поддев концом меча оброненный принцем платок, он поднял его, чтобы Хаген мог его забрать. Тот еле слышно засмеялся, прикрывая рот ладонью, и, убедившись, что на него не смотрят родители, забрал платок, поцеловал подушечку указательного пальца и приложил ее к холодному лезвию меча, одними губами шепча «На удачу». Старший омега грубо дернул его за руку, усаживая на место, но Лео успел поймать посланную ему улыбку. Теперь он ждал своей очереди, воодушевленный и окрыленный, впервые в жизни действительно борясь за чью-то честь, а не в угоду своим желаниям. Рыцари бились не на жизнь, а на смерть. С почетными титулами, они превосходили Тегуна в знатности, но он продолжал полагаться на свои умения, что должны были помочь ему выиграть. Он неотрывно следил за участниками, подмечал их слабые стороны и нервничал, словно это был его первый бой. Никогда еще на кону не стояло так много. По странному стечению обстоятельств его противником стал Вонщик, и Тегуну пришлось несладко. Тот хорошо владел мечом, блестяще парировал удары и откровенно насмехался над столь легким одеянием парня. Но Лео использовал все свои преимущества. Он был более ловким из-за отсутствия веса тяжелого доспеха и не отвлекался, чтобы посмотреть на принца. А Рави, который терял дар речи, стоило омеге появиться в поле зрения, пропускал все больше и больше ударов, смотря на приставшего со своего места Хагена. И невдомек было ему, что принц смотрит на Тегуна, вздрагивает всем телом, когда чужой меч обрушивается на его тело. Острое лезвие задело незащищенную ногу, и из пореза потекла кровь, окрашивая штаны алым. Эн закрыл ладонями глаза, не в силах смотреть на это. Но Лео были нипочем эти удары. Он бил точно, метко, со всей силой, которая у него была. Он старался не думать об омеге, что снова не сводила с него глаз, концентрировался только на противнике, и одержал победу, опрокидывая Вонщика на спину и приставляя острие меча к открытой шее. Хаген подпрыгнул, не обращая внимания на старшую омегу, что смотрела с укоризной на сына. Он не знал, что было такого в этом альфе, которого раньше никогда не видел, но его естество тянулось к нему, хотело принадлежать ему. Когда вышли другие рыцари, он перестал смотреть. Его уже ничего не интересовало, он только переживал, окажут ли пострадавшему парню должную помощь. Все это время, что Тегун ждал своего финального боя, он с трудом находил себе место. Он уже был порядком измотан после еще двух сражений, и силы в его теле оставались только благодаря мыслям о принце. Он касался кончиками пальцев острия меча, в том месте, где омегой был оставлен такой робкий, детский поцелуй, и клялся себе, что либо выйдет победителем из схватки, либо умрет. Нога немного ныла, перевязанная лекарем, но все это было пустое, не достойное его размышлений. Был только Хаген с его очаровательной, невинной улыбкой, и он теперь занимал его мысли. Его имя произнесли так громко, будто бы закричали в уши, хотя это было волнение. Он крепко сжимал эфес меча и искал взглядом на трибуне принца. Когда взгляды пересеклись, у Тегуна словно открылось второе дыхание. Он не чувствовал боли, лишь желание стать первым. Снова звучал звон металла, удары сыпались градом, настолько сильные, что сбивали с ног. Лезвие чужого меча скользнуло по предплечью и задело кисть. Оно бы переломало ему пальцы, если бы он не вывернул руку. Вслед за этим меч вновь вспорол раненное бедро, кровь тут же залила штаны, перед глазами заплясали белые пятна. Лео увидел, как подскочил со своего места Хаген, как закрыл лицо ладонью, как грузно рухнул обратно на королевское кресло, обтянутое красным бархатом. Омегу трясло сильнее, чем когда-либо, он почти терял сознание от увиденного. Не мог этот альфа так проиграть сейчас, не мог бросить его. Но было страшно, что с Тегуном что-то случится, что он умрет. Но Лео, увидев реакцию королевского сына, будто сорвался с цепи. Он больше не ощущал, как пульсировала нога, как стекала по коже кровь. Он с новыми силами кинулся на противника, нанося удары точно, сильно, укладывая парня на лопатки. Тот, не ожидая подобного, отходил назад, пока колени не подогнулись, и он не упал на землю. Старшая омега Хагена вскочила, проклиная пришлого рыцаря и требуя повторного сражения. Сам Эн не знал, как должен отреагировать сейчас. Он был безмерно счастлив такому завершению боя, но вместе с тем его охватила паника. Это сражение могло стоить жизни Тегуну. Словно сквозь толщу воды он слышал крики рядом с собой, что этот брак непозволителен, что испортит их доброе имя, но грубый голос отца, рослого, крепкого мужчины, привел его в чувства. - Все честно. Хаген выйдет за него, чтобы ты тут не говорил. Рыцарь доказал, что достоин его руки. Не вижу смысла в твоей истерике. И Эн был так благодарен отцу в этот момент. Хотелось сорваться с места, обнять израненного парня, но не позволяло воспитание. Лео унесли, чтобы лекарь мог осмотреть его раны, и омега еле слышно заскулил, не обращая внимания на крепкую хватку на своем запястье. Эта связь была благословлена небесами, и никто не мог пойти против этого. Он уходил в сопровождении вооруженной охраны в свои покои, уже сейчас зная, что он не сможет спать спокойно, пока его суженый лежит без сознания в королевской лечебнице. Дождавшись позднего вечера, когда в шуме устроенного королем пира на него никто не обращал внимания, Хаген ускользнул из богато украшенного зала и направился навестить альфу. Тегун пришел в себя, и первое, что он почувствовал – боль. Она пронизывала каждую клеточку его тела, но вместе с тем он ощущал мягкие, осторожные прикосновения к коже, почему-то вызывающие миллионы мурашек, несмотря на его состояние. Он медленно открыл глаза, боясь яркого света, но освещение здесь было приглушенным, лишь свечи стояли около его… Где он вообще лежал? С тихим стоном он повернул голову, чтобы осмотреться. Дубовые шкафы, заставленные склянками с какими-то растворами, сваленные на стуле хлопковые ткани, таз с водой. Он был в лечебнице, и это давало надежду на то, что его не казнят за то, что теперь принц принадлежал ему. Еще одно прикосновение к запястью заставило его посмотреть на присутствующего человека. И совсем не ожидал Лео увидеть здесь Хагена, облаченного в длинную светлую рубаху, скрывающую тело от посторонних глаз. Ткань в некоторых местах пропиталась кровью, а рукава были закатаны до локтя. Омега сжимал в ладонях мокрую ткань, которой в тот же момент, как его заметили, вытер лицо Тегуна. Приятная прохлада прогнала туман из его головы, и он с трудом попросил воды. Эн тут же помог ему приподняться и приставил к пересохшим губам стакан с каким-то отваром. Вкус был не так противен, как запах, и он сделал три полноценных глотка. Он откинулся обратно на подушки и внимательно посмотрел на омегу. Он, такой нежный и холеный, выглядел абсурдно в этой крохотной, темной комнате, у его постели, ухаживающий за ним. Его перепачканная одежда не давала подумать о нем, как о наследном принце. - Как давно ты здесь? – голос Тегуна был еле слышным из-за долгого молчания и отсутствия сил. - С той ночи, как тебя сюда забрали. Ты лежи, тебе лучше сейчас не перенапрягаться, так лекарь сказал, - Хаген снова смочил в тазу ткань, откинул одеяло с альфы и принялся обтирать его шею, грудь, руки. И только сейчас Лео понял, что он абсолютно наг. Его тело скрывало лишь одеяло, и он представить не мог, что уже видела омега. А то, что Эн видел его таким беспомощным, не придавало ему уверенности. Он был альфой, должен был защищать свою пару, а сейчас он лежал здесь, и Хаген хлопотал над ним, будто мать, в очередной раз намочив ткань и теперь вытирая его живот, стараясь не касаться ран. Вода была теплой и приносила облегчение, Тегун благодарно прошептал что-то несвязанное, морщась от боли, когда он пошевелил ногой. А потом покраснел до корней волос, стоило омеге убрать одеяло с его ног. Он был в чем мать родила, но Эн, смущаясь не меньше, сдвинул покрывало вверх, выставляя на обозрение только ноги. Лео расслабленно выдохнул и приподнялся, чтобы осмотреть бедро. Оно было перевязано смоченной в очередном заживляющем отваре тканью, и боль в этом месте почти не ощущалась. Но альфа знал, что останется шрам, уродливый рубец, служащий напоминанием о цене его победы. Хаген закончил и, укрывая парня, случайно задел ладонью низ его живота. Тело пронзило удовольствием, несмотря на слабость. Сквозь терпкий запах разложенных трав и едкий запах настоек и отваров пробивался аромат невинной, никем не тронутой, только ему принадлежащей омеги, что робела, стоя рядом с ним и скрывая ладонями проступивший на щеках румянец. Тегун впервые улыбнулся с момента, как пришел в себя. - Сколько я здесь уже лежу? – голос постепенно возвращался к нему, как и уверенность в себе. – И что сказали твои родители на все это? Хаген улыбнулся, и у альфы сердце ухнуло куда-то в живот от этой открытости и непорочности. - Два дня. Отец одобрил брак, дал тебе титул, чтобы не выдавать единственного сына замуж за никому неизвестного рыцаря. Как только ты поправишься, будет сыграна свадьба. Эн говорил об этом с таким воодушевлением, что Тегун ни на секунду не усомнился в правильности своего решения. Эта омега стоила того, чтобы драться за нее на смерть сотни раз. Принц, который должен был быть изнеженным белоручкой, устроившим скандал из-за брака с первым, кто казался достойным, находился рядом с ним, ухаживал за ним, хоть для этого и были специальные люди. Лео не мог мечтать о лучшей партии, и статус омеги не играл никакой роли. Он не смог бы найти более подходящую омегу, чем Хаген. Который сейчас неловко мялся рядом, сцепляя длинные пальцы в замок. А потом, словно набравшись храбрости, наклонился к лицу альфы, оставляя на его губах короткий поцелуй. Тегуна бросило в жар. Это детское касание пробудило в нем неизведанные ранее чувства, заставило возжелать омегу так сильно, как никого ранее. Он забыл про боль, забыл про свою слабость. Откинув одеяло, он осторожно сжал пальцами тонкое запястье и притянул парня к себе. Эну пришлось присесть на край кровати, и он охнул, когда его снова затянули в поцелуй. Теперь это было не короткое прикосновение. Лео целовал его долго, сладко, запутывая пальцы в темных волосах и вздрагивая, когда пальцы омеги касались его кожи на плечах. Хаген горел, его тело дрожало от неизведанного ранее чувства, и он неумело отвечал на поцелуй, зажмурив глаза. Он сам не знал, чего хотел в этот момент, но ладонь альфы скользнула по его спине, сквозь тонкую ткань рубахи он ощутил жар чужих пальцев, и все мысли покинули его голову, оставляя место лишь странным, незнакомым ощущениям. Тегун уложил его на себя, отмечая легкость омеги, ее хрупкость в своих руках. Казалось, сдави он чуть сильнее, как кости треснут и превратятся в крошку. Белье Эна промокло от смазки, он сам не понимал, как это произошло. Близость альфы творила с его телом что-то невероятное, он нервно заерзал, задирая край рубахи, и соприкоснулся обнаженной кожей ног с бедрами Лео. А тот давно перестал обращать внимание на то, как ныла каждая мышца, как дрожал каждый нерв. Омега должна была идти под венец чистой, непорочной, но он не мог удержать себя в руках, когда Хаген сам ластился к нему, сам желал большего. В конце концов, Тегун имел на этого принца все права, которые никто не мог оспорить, и он потянул хлопковую ткань вверх, желая избавить мальчишку от одежды. Эну было восемнадцать, но он был таким маленьким, таким слабым, что его хотелось в разы сильнее от этого. Было потрясающе ощущать свое физическое превосходство над невинной омегой, которая одним своим прикосновением разжигала в нем неконтролируемое желание. Хрупкое тело с выделяющимися при каждом вздохе ребрами, проступающими ключицами и острым кадыком, превращало Лео в безвольное существо, ведомое одними инстинктами. Но он не хотел сделать больно. Это была его омега, его пара, которую он должен защищать, что бы не случилось, чего бы это не стоило ему. Он с трудом перевернулся, подминая Хагена под себя и оставил смазанный поцелуй на изгибе шеи, тут же прихватывая кожу зубами, помечая парня как своего. Никто уже не смел после этого посягнуть на принца, его тело и душа принадлежали единственному человеку, что сейчас так измывался над его телом, давая познать все грани бесконечного удовольствия, которое могут дарить теплые пальцы и мягкие губы. У Хагена нежная кожа, бархатная на ощупь и влажная от пота. На ней красиво играют отблески пламени свечей, словно высвечивая ее изнутри. Тегун зачарован этой красотой, открытой только ему. Он избавляет омегу от белья, наслаждаясь ее дрожью, и ведет пальцами от шеи до живота, заставляя до хруста прогибаться в позвоночнике и откидывать голову назад, подставляя беззащитную шею. Он так хочет обладать этим телом, подставляющимся под ласки, что несдержанно стонет, утыкаясь лбом в острое плечо. Эн инстинктивно обхватывает его ногами, притягивая к себе ближе, прижимая, стремясь соприкоснуться кожей, до боли закусывая губу. Ему не кажется это неправильным или грешным. Он думает, что это было предопределено в тот момент, когда его платок упал на землю, и их взгляды встретились на секунду. Лео покрывает податливое тело поцелуями, бездумно кусает, оставляя крохотные следы от зубов, и сжимает худые бедра, боясь, что Хаген исчезнет. Но тот лишь стонет, призывно приоткрывая губы, и разводит ноги в стороны, почти умоляя не тянуть. Альфа мягко скользит пальцами по внутренней стороне бедра, кожа там гладкая, нежнее китайского шелка, и, повинуясь своим желаниям, Тегун опускает ладонь к ягодицам, размазывая вязкую смазку. Он заставляет омегу приподнять бедра и легко надавливает подушечкой на сжимающееся отверстие. Он знает, как Эн хочет, он чувствует его желание как свое, и потому не мучает парня. Осторожно проталкивает палец на одну фалангу, поглаживает изнутри гладкие стенки и срывает с покусанных губ все больше высоких стонов, отражающихся от стен и врывающихся в его уши сладкой песней. Он готов слушать это вечно, знать, что только от его касаний омега так захлебывается собственными вздохами. Пальцев становится два, Тегун растягивает осторожно, медленно, до смерти боясь сделать что-то не так. Раненное бедро снова начинает ныть, но это волнует его в последнюю очередь. Ведь под ним такой вожделенный парень, что изнывает от желания. Три пальца свободно двигаются в гибком теле, и Хаген вскрикивает, надрывно и громко, от прикосновения к простате. На ногах поджимаются пальцы, и он смотрит с такой мольбой, что ему невозможно отказать. Лео входит в него медленно, давая почувствовать каждую выпуклую вену на своем члене. Он слышит, как сорвано дышит омега, как стонет сквозь крепко сжатые зубы. Плоть альфы слишком большая, она причиняет боль, но боль такая сладкая, что горячие слезы от желанного единения со своей парой избавляют глаза от сухости. Хаген не знает. Он отпускает свои мысли, свои страхи, избавляется от настойчивого, пропитанного упреками голоса старшей омеги, преследующего его с момента первого взрослого поцелуя, и цепляется пальцами за широкие плечи, прося двигаться. Толчки Тегуна осторожные, он боится сделать хуже, боится навредить, но Эн снова стонет, и альфа срывается. Он двигается в его теле быстро, не забывая покрывать поцелуями тонкую шею, оставлять на ней влажные дорожки языком. Ногти Хагена почти вспарывают кожу между лопатками, и Лео не разбирает, стекает ли это кровь или пот. В небольшой комнате нечем дышать, воздух спертый, пропитанный терпкими запахами смазки и возбуждения. Омега кричит, срывая голос, кричит от удовольствия, что наполняет каждую клеточку ее тела. Сердце словно сумасшедшее колотится в груди, ломает его ребра изнутри, и Эн прижимается своими губами к чужим. Поцелуй смазанный, они сталкиваются зубами, но в этот же момент Хаген сжимается так сильно, что у альфы перед глазами пляшут белые пятна. Он быстрыми движениями ладони по возбужденной плоти доводит парня до самого края, сталкивая с обрыва в бездну наслаждения ранее неведанного, незнакомого. У омеги на глазах слезы, они скатываются по щекам, оставляя влажные дорожки. Тегун шумно дышал, уже не пытаясь сдерживаться. Ему хватило всего нескольких толчков и одного взгляда на искаженное удовольствием лицо Эна, чтобы кончить, обжигая нутро своим семенем. Хотелось так и остаться внутри этого тела, но не мог он сейчас допустить сцепки. Осторожно укладываясь рядом со все еще дрожащей омегой, он убрал прилипшие к вискам влажные пряди и коснулся губами скулы. За несколько лет меняется многое. Старшей омеге Хагена пришлось смириться с браком сына, сначала сквозь зубы благословляя их союз, а потом проникаясь уважением к парню без рода и племени, обычному оружейнику с дарованным за победу титулом, который с такой заботой относился к принцу. Он ценил его больше, чем что-либо, ставя омегу во главу угла. Его умения и навыки пригодились королевству, и теперь Тегун тренировал молодых альф, обучая их искусству боя на мечах. Он отлично знал свое дело, никогда не отлынивал от своей работы, но если Эну что-то требовалось, он готов был бросить все, лишь бы угодить ему. Король только недовольно качал головой на это, а потом, бросив взгляд на супруга, вспоминал себя в молодости, когда был точно таким же мальчишкой. Вонщик, когда-то грезивший наследником престола, остепенился, найдя себе подходящую партию. Хонбин был очаровательным и милым, но острым на язык, чем иногда доводил Рави до ручки. Сейчас омега носил ребенка, и бывший его соперник ходил за Лео хвостом, упрашивая взять в будущем сына на обучения. Тегуну не было сложно – ему нравилось заниматься с еще ничего не смыслившими в серьезных боях детьми, передавая им свои знания. И, тренируя в один из солнечных летних дней сыновей почтенных господ, он получил известие, о котором мог только мечтать после того, как Хаген стал его супругом. Слуга, с трудом переводя дыхание после бега, просил его навестить мужа. Альфа оставил учеников тренировать изученные удары в одиночестве, а сам направился в покои принца. Тот сидел на большой постели и нервно расправлял края светлого, вышитого золотом камзола. Его пальцы дрожали, а щеки были пунцовыми от смущения и переживаний. Тегун сел рядом с ним, обнимая и коротко целуя, ожидая рассказа омеги. Чужое волнение передалось и ему, и теперь он часто моргал, как всегда бывало, стоило ему начать нервничать. Эн молчал долго, видимо, подбирая слова, а когда их не нашлось, то просто обхватил ладонь старшего, прикладывая ее к своему животу. Лео недоверчиво уставился на него, сглатывая вязкую слюну. Прошло уже три года с момента их свадьбы, и он мог только мечтать о наследнике. Хаген очаровательно улыбнулся и кивнул, подтверждая его догадку. Тегун резко вскочил на ноги, заключил омегу в крепкие объятия и закружил по комнате, все еще боясь поверить. Он уже представлял, как будет обучать сына владению мечом, каким он будет ладным и славным, а Эн лишь смеялся, уткнувшись носом в изгиб его шеи. Большего никто из них и не желал.