***
А вот наш маленький пони, то есть Рой, купался с лучах славы недолго, пока все не переключились на бегущего и его чудесную дочурку, с легкостью пожирающую один за одним любой столовый прибор, что попадался на глаза, начиная от старых погнутых вилок, заканчивая неплохим таким ножиком. Как она только не порезалась — достоверно неизвестно, но вскоре все самое острое было убрано. Пусть уж ложки ест. Забег прекратился, настало время всеми нелюбимой уборки, а вот наш Мустанг парнокопытный трудится не стал, предпочитая сидеть в уголке и ронять одинокие лошадиные слезинки, а ведь конь должен пахать по всем правилам-то. Донимать его никто не стал — одинокая фигура с темной аурой депрессии отталкивала даже пьяного в дубощи Истину, который успел пристать почти ко всем, кого смог увидеть, за исключением Оливии, давшей ему знатных отрезвляющих пиздюлей, что действовали все же слабо, а Бог-все-и-тому-подобное продолжал дебоширить. Так наш унылый Мусташка сидел бы и сидел в своем уголке, пока не покрылся паутиной и слоем вековой пыли, а то и умер бы, но скопытиться ему все же не дал наша блистательная модель в мини-юбке, Эдюлька. Когда все уже собрались, чтобы обсудить их затруднительное положение, да придумать выход, он буквально вихрем ворвался, чуть не снеся с петель двери, но Данте, грозно помахав тому кулаком из-за идеально блестящей стойки, все же умерила его пыл, так что Эд дальше двигался по-тише, но все же гордой и уверенной походкой. Подняв глаза, Рой созерцал сие чудо, произошедшее дальше. Толпа мигом разошлась, пропуская парня вперед, даже Данте отпрянула от своего строго охраняемого поста, чем бывший алхимик и воспользовался, запрыгнув на гладкую поверхность стойки, прямо как в крутых фильмецах. Его прямая фигура возвышалась над затихшими в изумлении людьми, окружившими оратора, который вот-вот должен произнести свою воодушевляющую эпичную речь. Уже больше не было грустного коняшки, вернулся тот самый Рой, всем знакомый. Он знает точно — они спасутся. Эд сделал этакую драматическую паузу, выдохнул и вдохнул пару раз для уверенности, прислушался к шорохам, проходившим по толпе, шагнул вперед, открыл рот и... Заорал благим матом, что уши закладывало, потому что уверенность уверенностью, а вот туфли нормально передвигаться в пространстве не давали, поэтому "будущий герой" эпично грохнулся на пол под веселое улюлюканье товарищей. Где-то послышался еще один стук — это Рой грохнулся в обморок от безысходности. А пока парень в мини-юбке упорно пытался встать и продолжить, потирая ободранные локти, толпа снова нашла себе объект над насмешками — филейная часть Эда, прикрытая милыми женскими трусиками, хорошо хоть не кружевными. Кто-то хихикал, кто-то смущенно отвернулся, а Ал бормотал что-то в утешение про красивую задницу без целлюлита. То ли мир сошел с ума, то ли брат ебанулся, то ли это шутка такая. — Кх... — прокряхтел упавший, отбрасывая надетые туфли подальше от себя, лишь бы их не видеть. Надо бы ему еще Роя попросить их сжечь, чтобы понаблюдать за его плачем, ибо конь без своих подков, ой, перчаток, бесполезен. — Каков пиздос! — с болью в голосе произнес Эдюлька, подобрав злополучные туфли и упиздовывая в закат под смех и плач. На смену упавшему оратора пришел другой тотальный пиздец от которого за добрые десять метров с лишним несло спиртным, что остальные запахи перебивались напрочь. Зато полностью затуманенный разум не мешал Истине двигать довольно изящно, с легкостью избежав смертельного удара от Оливии, которая, видимо, просекла, что собрался делать бывший обитатель Врат, и поэтому дружелюбно размахивала стулом. — Мы все умрем! — завопил Истина, все-таки забравшись на место, откуда и упала наша Цельнометаллическая Звездочка. Данте просверлила пьяное существо злобным взглядом, заботливо протирая стакан. Повисла гробовая тишина. На заднем плане послышался ор сверчков. Да, вы не ошиблись, именно ор. С унылым шелестом одиноко пролетел пакет у самого пола. "Все умрут, а я грейпфрут!" — тихо добавил Истина, слезая со своего ораторского места, не сводя глаз с генерал-лейтенанта, которая от такого неожиданного заявления выронила свое деревянное оружие. — Данте-сан, — нерешительно обратилась к женщине девушка, в которой успешно узнавалась Роза, — налейте мне выпить, пожалуйста. Понимая, что в просьбе жительницы Лиора есть рациональное зерно, жители Аместриса медленно, покорно склонив головы, двинулись к барной стойке, где госпожа Алхимик, проникшись к злейшим своим врагам, кстати, сочувствием, начала обслуживание. Сначала медленно, но постепенно втягиваясь. Совещание было решено прервать до тех пор, пока не станет понятно, что его можно продолжить.***
Вокруг было слишком много белого. Справа, слева, сверху, снизу — все было белым, слепящим глаза, вызывающим желание зажмуриться. Глядя перед собой, она видела только лишь бело нечто, простирающееся на сколько видел глаз. Пугающее постоянство. А позади были врата, казавшиеся черным пятном на этом чисто-белом поле. Врата, которые возвышались черной стеной и терялись где-то в белом нечто, что простиралось сверху, которые стояли посреди белой пустоты и ничего не скрывали. За ними было так же бело, как и перед ними. Но она отчетливо слышала шепотки, доносящиеся из замочной скважины. Зловещие, пугающие, заставляющие вздрагивать. Мысль о столь неприятном соседстве не давала покоя возбужденному воображению, потому, ходя босиком по белой поверхности, которую условно можно считать полом, она старалась не задумываться о том, что же там, за вратами. Потому что и без этих мыслей ей было жутко страшно.***
Сначала было темно. Так темно, что хоть глаз выколи. Продолжая ощупывать все вокруг себя, Нацу пришел к выводу, что где бы он сейчас не находился, здесь было весьма комфортно. И, черт возьми, непростительно темно. — Хэппи? — подал голос Саламандер, очень надеясь, что его друг находится где-то рядом. Он даже не хотел допускать мысль о том, что с Хэппи произошло что-то плохое. Подсознательно Нацу был настроен защищать иксида до последнего, как бы сильно он не вляпался и какую бы чушь он не нес с похмелья. Стоп, похмелья?.. — На...цу? — слабый вопрос послышался откуда-то сбоку. Драгнил инстинктивно повернул голову, но не увидел ничего, кроме темноты. Дизориентация начинала раздражать сына Игнила, однако он в кой-то веке начал думать головой, что вообще-то в повседневных условиях ему не свойственно, потому Нацу предпочел не бороться с темнотой, а хотя бы для начала найти ее причину. — Хэппи, ты как там? Голова не болит? — весьма любезно с его стороны было поинтересоваться про самочувствие иксида: тот буквально вчера вылакал пол бутылки какого-то ядерного пойла из запасов Каны, и теперь ему явно должно быть не очень лампово. К удивлению Саламандера, Хэппи ответил ему весьма бодро, отчего Нацу стало даже как-то не по себе: — Да нет, все нормально. А что, меня вчера кто-то бил? «Как будто бы я позволил это кому-то», — недовольно подумал Драгнил, напрягая соображалку. Увы, его шарики-ролики не выдержали такой активности, потому рациональное мышление начало давать сбои. — Да как же достала меня эта темень! Рев огненного дракона! — к сожалению, а может и к счастью, вернулся тот самый Нацу, похожий больше на взрослого ребенка, который искренне посчитал, что если от его Рева источник темноты не исчезнет, то огонек уж точно подарит немного света. Хэппи, ожидая тотального пиздеца, прикрыл лапами уши. Однако дальше слов дело не прошло. Прошла секунда, две, пять, десять перед тем, как Нацу осознал, что его способность не сработала. Где-то в голове чихнули последние шарики, стараясь выжать из себя хоть одну адекватную мыслю, после чего треснули и разлетелись осколками. И тогда Нацу заорал. Заорал истошно, как кот перед кастрацией: когда понимаешь, что происходящее неминуемо, и от этого отчаяние захлестывает с головой. В припадке детской ярости Драгнил начал лупить руками и ногами по всему, что находилось рядом, тем самым выражая свое презрение ко всему происходящему, к темноте, к долбанным мыслительным шарикам, от которых толку-то особого и не было. Судя по всему, истерика оказалась весьма полезной. Уже через минуту появился Свет. Правда, появление света сопровождалось заботливыми словами, принадлежащими женщине: "Принцесса! Вам плохо?" Поймите шок несчастной женщины, облаченной в одежду служанки, когда вместо молодой красивой леди — а все принцессы, если верить молве люда честного, такие — обнаруживает истерящего парня, рядом с которым лежит кот. И это еще при условии, что юноша облачен в платье принцессы, а кот мало того, что синий, так еще и говорит. — Ой, мамочки! — воскликнула женщина и бросилась прочь из комнаты. Нацу, слегка очумевший от резкого света и громкого ора, просидел с пол минуты на кровати с выражением лица а ля кирпич, после чего встал и, бережно взяв кота, двинулся вместе с ним прочь из комнаты. Не кинув взгляд на зеркало. Жаль, много интересного увидел бы. Нацу весьма напрягало отсутствие у Хэппи крыльев, даже не так, подобные изменения в анатомическом строении иксида ввергли его в шок, однако, проходя по широким коридорам какого-то замка — а где еще должна жить принцесса? — юноша старался не акцентировать на этом внимания, просто поглаживая спину друга. Он не говорил слова утешения, он просто проявлял сочувствие. Не сыпал соль на раны едкими, удушливыми словами, а просто поддерживал морально. Даже потеря собственных способностей не так сильно огорчила его. Коридор вывел Драгнила во внутренний сад замка. Он занимал не такое большое пространство, но тем самым напоминал оазис посреди каменных объятий стен. Пройдя мимо причудливых деревьев с не менее причудливыми плодами — Хэппи даже попробовал один из них на вкус, после чего заявил, что рыба все равно лучше — Нацу успел полюбоваться всевозможными насекомыми, переливающимися под светом, падавшим откуда-то сверху. «Люси бы наверняка понравился цвет вот этой стрекозы, — размышлял Драгнил, едва успевая уследить взглядом за представителями фауны. — А вот эта бабочка напоминает Лисс — такая же утонченная и изящная. Хм, надо бы у Леви спросить, что это за жуки такие. Может, и в Магнолии их найти можно?» С трудом оторвав восхищенный взгляд от мельтешащих насекомых, Нацу двинулся вперед и уже скоро оказался у декорированной белой арки, ведущей из сада. Уже пройдя сквозь нее, Саламандер оглянулся, чтобы в последний раз бросить взгляд на чудной мир. Коридор, в который вышел огненный убийца драконов, стал гораздо светлее — на сей раз присутствовало еще и естественное освещение. Подбежав к большому распахнутому окну, Драгнил осторожно прикоснулся к витражу, после чего выглянул наружу. И увидел совершенно другой мир. Дома были какие-то не такие, аляповатые, неправильные. Крыши напоминали те, что были в Магнолии, лишь отдаленно. Каждая улочка с такой высоты казалась невероятно оживленной, люди копошились, подобно муравьям, буквально везде. От этого обилия всего у Нацу закружилась голова, и он аккуратно оперся на широкую раму, прикрыл глаза, чтобы перевести дух. Его редко можно было поразить до такой степени, но это место, куда бы он не попал, справилось с этим блестяще. И тут прогремел взрыв. Совсем рядом, прямо перед окном. От неожиданности Саламандер не удержался на ногах; отскочив в сторону, он весьма неловко шлепнулся на пол. Заботливый Хэппи сразу полез выяснять, не ушибся ли друг, проигнорировав тот факт, что воспользовался им, как подушкой. Нацу, быстро заверив иксида, что все у него потрясающе, вскочил на ноги и бросился к окну, потому как взрыв повторился. Он мог поклясться, что перед ним пролетела вспышка. Быть может, он попал в какое-то другое королевство магов? Тогда здесь вполне могут обитать драконы, которые вполне могут помочь Саламандеру найти Игнила. Взрыв повторился. Глаза не обманули Нацу, перед ним действительно пронеслась вспышка. А потом она взорвалась повторно, уже в небе, озарив его кучей маленьких искр. Драгнил почти сразу разочаровался в своей догадке. Фейерверки ему видеть приходилось, но, в отличие от тех, которые он видел, эти выглядели куда более богатыми и яркими. Даже озарив дневное небо, они не казались потухшими. — Красиво, — сказал Хэппи, проводив взглядом еще один фейерверк. — Только вот кто мог додуматься о том, чтобы запускать их днем? — Это местная традиция, — голос показался Нацу до боли знакомым. Развернувшись, он увидел перед собой высокую темноволосую женщину в черной закрытой одежде. Кривая усмешка на губах разрушила все сомнения Драгнила. — Таким образом чтят наследника престола. Каждый день в одно и то же время запускают столько фейерверков по счету, каким в списке кандидатов был нынешний император. Если верить моим воспоминаниям, уже полгода стреляют двенадцать раз. — Уртир! Объясни мне, что здесь творится? — Нацу подробности досуга местных жителей интересовали мало, гораздо больше его занимала мысль о том, какого черта из всех людей в чертовом Фиоре рядом с ним оказалась именно дочь учителя Грея. Против самой Уртир сын Игнила ничего против не имел, но ее присутствие слишком сильно напоминало про мага ледяного созидания. — Я и сама толком еще не разобралась, Нацу, — женщина покачала головой. — Я уверена, что вчера ложилась спать у себя дома, и, ложилась спать я девяностолетней старухой. И теперь я понятия не имею, что произошло. Нацу обреченно вздохнул. Ему срочно нужен был кто-то умный или пожилой, чтоб было, у кого спросить совета. Из всех кандидатур более-менее подходил лишь Макаров, однако попробуй найти третьего_шестого мастера гильдии! — Но, — дочь Ур прервала горестные мысли Драгнила о том, что "старик небось бухает где-то в Магнолии, а я в жопе мира", — к удивлению, моя память чиста на факты. Что ты помнишь из вчерашнего? — Гулянка у нас была в гильдии, — на одном дыхании выпалил Саламандер, понимая, что появился несведущий, с которым можно поделиться последними "подвигами". — Вчера махач зачетный был... — Я и не сомневаюсь, — прервала юношу Уртир. Голос ее, прежде неестественно мягкий, теперь стал тверже стали. В общем, именно тогда Драгнил отчего-то вспомнил, что Уртир и Ко как-то надавали им люлей на одном небезызвестном острове, да еще и то, что эта ведьма, будучи еще соплячкой, контролировала разум Жерара, втирая ему ежедневно какую-то дичь, на которую он успешно велся. — У вас в официальных гильдиях всегда так. Я почти уверена, что ты ничего не помнишь, - делая особый акцент на слове "ничего", девушка тем самым прервала гневную тираду Нацу, мол, нехер перебивать меня. — А я вот помню свою жизнь здесь за полгода назад. Понимаешь, Нацу? Я помню, как жила здесь шесть месяцев. В то время мы с Мелди и Жераром громили гильдии, а я, оказывается, жила здесь. — много сарказма и горечи было в ее словах, женщина будто бы плевалась желчью, потому даже такой тугодум, как сын Игнила смог понять, насколько все вокруг абсурдно. — Если так, то где мы, Уртир? Женщина глубоко вздохнула, словно бы показывая, что ждала этого вопроса. Теперь ей нужно было перевести дух, перед тем, как ответить. — Мы в Ксинге, Нацу. В стране, которой нет на наших географических картах.