٭٭٭
Спустя пятнадцать лет привычка не изменилась. Парень двадцати одного года, с рыжими крашеными прядями, обрамляющими красивое лицо, учащийся на факультете современного танца и имеющий хороших друзей в популярных студенческих кругах, с нетерпением ждал Рождественских дней. Разумеется, повзрослев, Минсок понимал, что Санта Клаус всего лишь некий талисман, символ Рождества, но что было плохого в письме, написанном с такими же светлыми, детскими чувствами, как и раньше. Минсок проснулся в утро одного из первых дней каникул после зимней сессии. В квартире было тихо: родители ещё позавчера оставили Минсоку деньги и улетели на две недели в Таиланд, предоставив каникулы парню проводить так, как он хочет сам. Парень довольно потянулся в кровати – долгожданная свобода! Сегодня его позвали на всю ночь друзья, и он с удовольствием пойдёт, без вечно суетящейся мамы, которая каждый раз просит, чтобы Минсок сильно не напивался, хотя такого ни разу не было. День прошёл довольно однообразно, Минсок почти всё время провалялся в кровати, и лишь когда начал собираться, то заметил, что на улице идёт снег. Остановившись, Минсок прильнул к окну в немом восторге. Это был первый снег этой зимой, уже покрывший собой землю не меньше, чем на дюйм. Это было неким подтверждением, что вот-вот наступит Рождество. Выходя из дома, парень прихватил с собой яркую мандаринку со стола, поднося к носу и вдыхая её аромат, одновременно с этим несильно сжимая кончиками пальцев бумагу конверта с неизменным цветным снеговиком. Почта была по пути, а письмо написано ещё вчера днём. Подняв воротник пальто, Минсок направился в нужную сторону, прислушиваясь к скрипу снега под ботинками. Идти было недолго, аккуратный ящик висел на стене почтового здания, и Минсок, выпустив изо рта облачко пара, уже привычным движением протолкнул письмо в щёлку, придерживая маленькую защитную крышку большим пальцем. Услышав, как конверт упал на дно, Минсок кивнул сам себе, улыбаясь, развернулся на каблуках и пошёл дальше. Поглаживая шероховатую поверхность мандаринки в кармане, парень случайно толкнул её и та выпала, неслышно плюхаясь в снег. Ойкнув, Минсок резко опустился на корточки, поднимая цитрус, и совершенно случайно кидая взгляд на висевший ящик. И увиденное заставило парня замереть. Около почтового ящика стоял кто-то, и всё бы ничего, но Минсок явно видел, как человек неизвестным способом вытаскивал через щель письма обратно, рассматривая каждый на свету, льющийся от фонаря. Мин, наверное, так и смотрел бы, если бы мельком не увидел очередной конверт, его конверт со снеговиком, который человек и взял, кинув остальные письма обратно. - Эй, отдай немедленно! Ты не имеешь права! – воскликнул Минсок, подрываясь с места и бросаясь к незнакомцу, хватая того за воротник куртки прежде, чем тот успел улизнуть. На удивление Минсока, это оказался молодой парень примерно его возраста, если не младше. Белокожее симпатичное личико с маленьким носом, ореховыми блестящими глазами и мягкими на вид, розовыми губами, чуть приоткрытыми от удивления. Шапка слегка съехала, путая крашеные белые волосы. Парень поспешно натянул её обратно, будто боясь чего-то. - Ты что это творишь? – Минсок кивнул на зажатое в его руках своё письмо. – Это моё, я его отправил. - Я знаю, - губы юноши внезапно растянулись в обворожительной улыбке, а голос напоминал перезвон рождественских бубенчиков, по крайней мере, так показалось Минсоку. Внезапно для него, незнакомец крепко обхватил его поперёк талии, обнимая. Минсок, мягко говоря, был ошарашен внезапными действиями парня. - Так, стоп, что ты делаешь? – Минсоку с трудом удалось отпихнуть от себя странного парня. Тот смущённо закусил губу. - Прости, я просто давно хотел тебя увидеть, о тебе же так много говорят. Вот тут Минсок совсем растерялся. О чём говорит этот парень? Неужели Минсок где-то популярен? Но он никогда не видел вблизи этого парня, он бы его точно заметил. А парень уже жадно всматривался в лицо Минсока, словно стараясь запомнить каждую чёрточку. В руках он до сих пор сжимал конверт со снеговиком. - Слушай, я не знаю, кто ты такой, и я… Парень резко перебил Мина, негромко и довольно быстро тараторя: - О, я же так и не представился. Меня зовут Лухан, и мне очень приятно познакомиться с тобой, Минсок. Ким совершенно автоматически пожал протянутую руку, мимолётно отмечая, какая у него нежная кожа. - Я не совсем понимаю, что сейчас происходит, но не можешь ли ты вернуть мне моё письмо? – Мин потянулся было за конвертом, но Лухан лишь удивлённо приподнял брови. - Зачем? Я же могу его доставить, - юноша щёлкнул пальцами, и конверт пропал, словно никогда его и не было. Мин посмотрел себе под ноги, похлопал улыбающегося Лухана по куртке, но письмо так ниоткуда и не выпало. Разочарованно ухнув, Мин поднял взгляд на счастливого незнакомца. - Слушай, это не смешно уже. Верни мне конверт, это же личное. - Ты же отправлял его Санта Клаусу, а я его переправил. Так в чём же проблема? – Лухан совершенно искренне недоумевал, а Минсок немедленно залился краской. Он уже хотел было спросить, откуда парень узнал, как в следующий миг вспомнил имя адресата, написанное рядом с метлой снеговика. Пока Минсок медленно сгорал со стыда от своих детских выходок, Лухан проявлял бурную деятельность. Он пару раз обошёл Минсока, подёргал его за рукава, и около минуты вновь рассматривал лицо, смотря совершенно открыто. Минсоку же срочно захотелось спрятаться от этого пронзительного взгляда. - Как я могу тебе верить, что ты его доставил? – тихо пробормотал Мин, опуская взгляд вниз, смотря на носки своих ботинок. Лухан приблизился почти вплотную, неожиданно приглушённым голосом задавая вопрос: - Ты точно хочешь убедиться в этом? У тебя есть на это время? Минсок вспомнил тёплую квартиру, весёлых друзей и предвкушающее чувство хорошо проведённой ночи, после взглянул в блестящие глаза Лухана, и, поколебавшись несколько секунд, уверенно кивнул. Улыбнувшись так, что на миг Минсоку стало неуютно, беловолосый юноша повернулся к Мину спиной и скомандовал: - Обними меня. - Что? – Минсок опешил, а Лу нетерпеливо притопнул ногой. - Ну же, быстрее. Неуверенно, Минсок обхватил странного парня за талию, смущённо утыкаясь носом ему в загривок. Лухан сделал быстрое движение рукой, вытягивая из-под вязаного свитера кожаный шнурок, на котором висел самый настоящий серебряный бубенчик. Зажав его в руке, Лу ещё раз прикрикнул Мину, чтобы он держался покрепче и… прыгнул. Когда земля стремительно ушла из-под ног, Минсок совершенно немужественно взвизгнул и вцепился в спину Лухана. - Что происходит?! – Воскликнул Минсок, расширенными глазами смотря, как внизу искрится огнями рождественский Сеул. Ответа не последовало, и Мин посмотрел на спину, в которую утыкался носом полуминутой ранее. Куртка исчезла, уступив место короткой мягкой шерсти кристально-белого цвета. Мин резко отпрянул, но рук так и не разжал. Странный парень исчез: Минсок сидел верхом на самом настоящем белом олене, вцепившись руками в основание его шеи.٭٭٭
- Господи, я сплю! Проснись, проснись! - Минсок с силой хлопал себя по щекам, пока Лухан поправлял на себе шнурок с бубенчиком. Они провели в воздухе не более двух минут на огромной скорости, которую Мин даже не ощутил. Практически всё это время он крутился, порывался спрыгнуть, чуть ли не обломал изящные рожки, за которые цеплялся время от времени, и не переставая скулил и взвизгивал. Правда, под конец полёта оленю это явно надоело и он, слегка обернувшись, негромко шикнул: - А ну, сиди спокойно, а то скину! – разумеется, животное не собиралось этого делать, но пребывая в шоке от говорящего оленя, Минсок и правда успокоился. Опустившись на землю, бубенчик на шее тихо звякнул, и в следующую секунду Лухан уже стоял ногами на земле в виде того самого парня, что вытаскивал письма из почтового ящика. И теперь, пока Мин пытался успокоиться, Лухан поправлял на себе одежду. От неловкого движения шапка слетела, и Минсок в упор уставился на торчавшие рожки, маленькие копии настоящих, возвышавшихся над копной волос лишь на пару дюймов. Лухан неловко подхватил сползшую шапку и вновь натянул на белые волосы. Минсок хриплым, слегка повизгивающим голосом прошептал: - Ты оборотень, да? Незамедлительно, Лухан звонко рассмеялся, а бубенчик на шее зазвенел с ним в унисон. Минсок даже не обижался, до сих пор ожидая подвоха, что Лу сейчас накинется на него. Но красивый парень лишь подошёл к почтовому ящику, благодаря чему Минсок понял, что они в городе, но уже точно не в Сеуле. - Где мы? - Мы в Пекине, на одной из моих точек, - спокойно ответил Лухан, вытаскивая из ящика нужное ему письмо, и таким же неведомым способом испаряя его. Минсок быстро осмотрелся: улица была пуста, хотя некоторые витрины магазинчиков до сих пор освещались изнутри. - Так кто же ты? – наконец-таки спросил интересующий его вопрос Минсок, когда Лухан подошёл к нему. Юноша указал на висящий на его шее бубенчик. - Разве не понятно? Я – ведущий олень в упряжке Санта Клауса. Лухан родился в одной из семей людей-трансформаторов. Семьи таких людей редко когда могли иметь детей, поэтому рождение Лухана было праздником не только для родителей, но и для всего Северного Полюса. Уже при рождении он имел эти самые рожки, которые сразу указывали на его будущую принадлежность. Но Лухан не мог превращаться, пока не прошёл обучение и не получил свой бубенчик, ибо его получение означало идеальную подготовку и истинную сущность трансформатора. Те, кто не был удостоен серебряного бубенца, никогда не мог превратиться в какое-либо животное, но таковых были лишь единицы за всю историю северного народа. Когда Лухану было семь лет, по Полюсу прошла новость об одном письме ребёнка, что подняло радостную суматоху в их маленьком мире – дитя не попросил чего-либо, а пожелал хорошо провести праздничное время. И пока Лухан рос, из года в год приходили эти письма, и каждый раз от одного и того же человека. В возрасте семнадцати лет, получив свой бубенчик и возглавив упряжку Санты, он попросил у него вступить в ряды «добытчиков» - трансформаторов, которые накануне Рождества собирали все детские письма со всего мира. Несмотря на то, что иметь две принадлежности было строжайше запрещено, хозяин Рождества неожиданно дал добро. И теперь каждый год, перед тем как потянуть за собой сани с мешком подарков, Лу собирал письма, каждый раз надеясь забрать заветный конверт первым. И вот сейчас, спустя шесть лет, он не только держал его в руках, но и встретил самого отправителя. И Лухан не мог отпустить его просто так. - Так ты хочешь сказать, что Санта Клауса везут не настоящие олени, а обратившиеся в них люди? - Конечно. Обычные олени не выдержали бы северного холода. А мы выдерживаем. Смотри, для меня ваша температура настолько слаба, что моя кожа не покраснела ни на тон. Минсок обхватил виски. Сказанное сейчас просто не укладывалось в голове, но Пекин и стоящий перед ним радостный Лухан говорили совсем о другом, то, что молниеносный полёт был настоящим, и эти рожки вовсе не накладные. - Зачем я только пошёл с тобой? – тихо простонал Минсок, упираясь спиной о стену и сползая по ней вниз. Лухан сразу присел перед ним на корточки. - Ты же сам захотел убедиться, что я отправил твоё письмо. - Тогда отвези меня обратно, я убедился! Краешки губ Лухана опустились. Он вновь натянул смешную бледно-голубую шапку с пушистым помпоном на голову, подбираясь ближе и почти дыша Минсоку в шею. - Ты же сказал, что у тебя есть время. Разве тебе самому не хочется посмотреть на то, что я делаю? Не хочешь побывать на Северном Полюсе? Глубоко в душе возликовала давняя, совсем детская мечта, радость которой Минсок почувствовал так, словно ему снова шесть лет. Мин недоверчиво покосился на рядом сидящего Лухана, раздумывая, и обречённо роняя голову на подобранные к груди колени.٭٭٭
- Неужели я на это согласился? – пробурчал Минсок, когда он вновь сидел на Лухане, держась за его шею (после попытки ухватиться за рога, и получив за это копытом по ноге, парень отбросил эту затею). Они неслись над Европой, а ведь ещё всего несколько минут назад были в Китае. Полёт почти не ощущался, дикого холодного ветра не было, и Минсок невольно загляделся на вид внизу. Европа просто полыхала огнями. От маленьких солнышек – крупных городов – отходили десятки светящихся ниточек, которые соединялись между собой, переплетались и расходились снова. Минсок с немым восторгом рассмотрел горящий «сапог» Италии с ярким сердцем – Римом. Это был один из городов, где Минсок давно хотел побывать. Мин даже не заметил, как очередной скачок по воздуху закончился землёй. - Приехали, - олень скинул Минсока с себя, и пока парень недовольно потирал ушибленную пятую точку, трансформировался обратно в человека. - Это было больно, - пожаловался Минсок, поднимаясь со снега, на что Лухан мгновенно парировал ему: - Это тебе за сжатые колени при прыжке. У меня от тебя теперь синяки останутся. Фыркнув, Минсок осмотрел то место, куда они попали. Это была очередная нарядная улица, витрины магазинов горели цветными огоньками, на дверях висели рождественские венки и забавные игрушки снеговиков, эльфов, оленей и дедушек в красном костюме. Мимо проходили люди, весело переговаривались на незнакомом Минсоку языке, заходили в ещё открытые магазинчики, которые приветствовали посетителей звоном колокольчиков, висевших над дверьми. Взгляд Минсока зацепил небольшие настенные часы в одной из витрин, и Мин не поверил своим глазам: на часах было без пяти минут четыре. Учитывая разные временные полюса, это лишь на несколько минут больше, чем когда он подошёл к почте по пути к друзьям. - Эй, Лухан, - Минсок подёргал достающего письма Лухана за рукав, - почему время не изменилось? Я же провёл с тобой больше получаса. Лухан ответил лишь тогда, когда закончил забирать нужные ему цветастые конвертики, отправленные детьми. - Потому что ты со мной, а я – волшебный олень. Минсок не отстал от него, пока не добился вразумительного ответа. Оказывается, добытчики имеют небольшие преимущества. В их серебряных бубенчиках есть сила, которая замораживает время. Ненадолго, но это позволяет собрать письма на всех точках – пунктах почты на всей планете – и вернуться на Северный Полюс раньше, чем пробьёт полночь. И время идёт лишь тогда, пока они летят, поэтому полёт длится совсем недолго. К огромному удивлению Лухана, Минсока эти слова привели в восторг. И пока Лухан отнекивался и говорил, что так нельзя, и нужно лететь дальше, Минсок уже протащил его на полквартала. Смирившись, юноша с рожками под шапкой хвостиком пошёл за Мином. - Нас не видят? – поинтересовался Минсок после того, как один из мальчиков лет восьми почти врезался в него, если бы кореец не отскочил в сторону, а мальчик бежал дальше, даже не заметив Минсока. Лухан кивнул, так яро, что шапка вновь слетела. Олень хотел было наклониться за ней, но Минсок быстрее перехватил её, запихивая в карман своего пальто. - Отдай, - Лу протянул руку, но Минсок, к его удивлению, лишь резко отпрыгнул, и совсем как ребёнок крикнув: «А ты догони!», бросился удирать. Минсок не знал, что на него нашло. То ли свет ярких огоньков, то ли густой падающий снег, то ли волшебное настроение вскружили ему голову. Он думал, что это сон, но после убедился, что не спит. Ветер, холодящий щёки, мягкая ткань голубой шапки, что грела пальцы левой руки в кармане – они никак не могли быть сном, они слишком реальны. Минсок обернулся, высматривая парня, что должен бежать за ним, и сразу же врезался в кого-то. Не успел Мин опомниться, как чьи-то руки обвили талию, и весёлый голос прозвенел колокольчиками: - Догнал! Минсок поднял голову, встречаясь с карими глазами, в которых искрились весёлые огоньки. Лухан был непозволительно близко, и Минсок совершенно случайно отметил, что от него вкусно пахнет карамелью. Лухан, наверное, так и стоял бы, близко-близко, вновь рассматривая его лицо, если бы Минсок не закопошился, разворачиваясь и разъединяя кольцо рук, к слову, тёплых, несмотря на минусовую температуру. Вытащив шапку, он в который раз хотел натянуть её на Лу, но перед этим потрогал рожки: они были твёрдые и гладкие, словно покрытое лаком отшлифованное дерево. Реакция парня была довольно необычной: он замер, расплываясь в довольной улыбке, прикрыв глаза. Был бы он котом, то уже давно замурчал бы. Удивлённый этим открытием, рыжеволосый не убрал руки, подушечками пальцев продолжая поглаживать рожки. Он так увлёкся этим занятием, что не заметил, как у напротив стоявшего юноши сбилось дыхание, и слегка покраснели щёки. Лу перехватил Минсока за запястье, отводя руку и смущённо бормоча: - Не надо так делать. Лучше пойдём. На этот раз Мин не стал спорить, протягивая шапку с помпоном, и оба парня пошли к почте. Оказывается, Минсок убежал не так далеко, как хотел, потому что через пару минут впереди уже забелело здание почты. Вдруг Лу обхватил рукой его за плечи, уводя за собой в сторону. Мин хотел было убрать его руку, потому что неловко, но вовремя увидел бегущего на него мальчика, который в него бы врезался, если бы Лу не потянул Минсока на себя. Неожиданно, Минсок узнал его: ранее он так же бежал на него. Повернувшись к Лу, он сообщил ему об этом, на что оленёнок сразу начал объяснять. Оказывается, магия Рождества не замораживает время на столько, сколько хотят трансформаторы. Когда добытчик появляется на точке, то время захватывает минуту, и все те действия, что произошли на улице за этот период. Люди движутся, идут по своим делам, а спустя минуту всё повторяется снова, словно вновь воспроизведённый фильм, а стрелки часов стоят и ждут, когда им позволят идти своим ходом. Эта минута может повториться не более пятнадцати раз, после стрелки дрогнут, круг времени разомкнётся и потянется настоящее время, отсчитывающие последние два часа до первого Рождества. - Осталась минута, - Минсок дрогнул, когда Лухан прервал свои объяснения. Его было настольно интересно слушать, что Минсоку каждый раз было недостаточно. Наконец отпустив плечи Мина, Лу сделал пару шагов вперёд и зажал бубенчик в ладони. А Минсок с замиранием дыхания смотрел, впервые, как Лухан превращается. Складки на одежде распрямились, стремительно белея и покрываясь шелковистой шёрсткой. Руки и ноги утоньшались, пальцы на руках темнели, соединялись и превращались в блестящие чёрные копытца. Спина выгибалась, тело уменьшалось, лицо незаметно вытягивалось, словно Лу вытянул губы трубочкой, совершенно незаметно становясь белоснежной мордочкой оленя, бледно-голубая шапка исчезла, а рожки вырастали раза в три. Трансформация происходила не более двух-трёх секунд, но Минсоку показалось, что прошла уже целая Вечность. Смотреть на Лухана в это время было невыносимо – белая шерсть слепила глаза. Неизменным остался лишь кожаный шнурок с бубенцом. Лухан топнул копытом, разворачиваясь к Минсоку боком. - Ты летишь? И это был первый раз, когда Минсок по-настоящему добровольно уселся на него, прижимаясь щекой к тёплому изгибу шеи почти около мордочки и шепча в чувствительное дрогнувшее ушко: - Ты замечательный.٭٭٭
Следующей точкой оказалась Франция, и Минсок почти с десяток повторяющихся минут любовался на подсвеченную огнями Эйфелеву башню. Минсок подёргал Лухана за рукав, и, протянув телефон, попросил сфотографировать. Лухан сначала покосился на него, затем на башню, и после на его телефон. После поднял указательный палец и ответил: - Только с одним условием: после этого ты сфотографируешься со мной. Лухан и не надеялся на положительный ответ, поэтому сердце в груди предательски дрогнуло, когда Мин с лёгкостью согласился. Сделав пару снимков, Лухан уставился на экран смартфона, проводя кончиком пальца по улыбке Минсока на фоне знаменитой башни. Заметив, что олень немного завис, Минсок притянул юношу к себе за шиворот, почти утыкаясь носом в его щёку, стоя сзади и опуская подбородок на его плечо. - Фотографируй, - негромко протянул Минсок, посылая Лухану мурашки по бледной коже. Лу послушно вытянул руку вперёд, смотря на экране, как осторожно улыбается кореец, едва приподнимая уголки губ. И было в этой улыбке что-то такое, что грело сильнее, чем объятия. А Минсок не понимал, что тянуло его к этому юноше. Это не предвкушение чуда, не восторг от детской мечты, и не радость от мгновенных путешествий по миру. Это сам Лухан, его карамельный запах, всегда тёплые руки, смешная, вечно съезжающая с головы шапка, смех перезвоном бубенчиков, едва заметные морщинки около глаз, когда он улыбается, и розовые губы без единой трещинки. Когда прозвучал звук затвора, Минсок, не выдержав, провёл кончиком носа ниже, к пульсирующей синеватой жилке на шее, с упоением втягивая его аромат. А Лухан даже шелохнуться не смел, боясь что-либо сказать, боясь спугнуть парня, разрушить момент, что руки на талии и дыхание, щекочущее кожу, исчезнут. Он простоял бы так столько, сколько понадобилось бы, но заметил косые взгляды прохожих, и поднял глаза на часы – они умиротворённо вели свои стрелки по циферблату. - Минсок, - едва слышно прошептал Лу. Парень лениво отозвался, что-то пробормотал ему в ворот куртки, - минуты кончились. Нас видят. - Пускай видят, - и Лухан умер прямо здесь, на секунду забывая, что он вообще делает в этом месте. - Нам нужно идти, - Лухан потянул корейца на ближайшую улицу, зажимая бубенчик в руке и до конца ощущая тёплое дыхание под ухом. Минсок молчал весь следующий полёт, уткнувшись лбом оленю между рожек, ощущая, как напряглось под ним животное. Лухан же даже головы развернуть не мог, боясь, что Минсок может подумать, что он ему мешает. Из-за непонятного, греющего душу ощущения, Лухан терялся, пару раз едва не сбиваясь с пути, что не закончилось бы хорошо. А Минсок, скользнув ладонями ниже, начал поглаживать короткую шёрстку на грудке, задумчиво и ненавязчиво, а Лухан готов был оставить все дела и мчаться в небе целую вечность, только чтобы парень не убирал своих рук. - Тебе не нравится, когда я к тебе прикасаюсь? – спросил Мин, слезая с парня на землю. Лу смущённо улыбнулся. - Почему ты так думаешь? - Ты вздрагиваешь каждый раз, - пробормотал Минсок, подходя и засовывая внезапно замёрзшие руки в карманы куртки Лухана. Парень, стараясь не обращать внимания, вытащил нужные ему конверты, осторожно, даже бережно поглаживая тёмную бумагу перед тем, как отправить их в неизвестность. Минсок даже не смотрел по сторонам, чтобы узнать, где они. Ему было всё равно, он вновь дышал оленю в шею, удобно устроив голову на его плече, уже понимая, что это самое удобное место, и плечо Лухана создано, чтобы спать на нём. - Куда нам дальше? – Минсок понял, что они в Америке лишь потому, что рядом прошла девушка с ребёнком, говорящая на английском с характерным американским диалектом. Девушка говорила о том, что сейчас они придут домой, лягут спать, а утром Санта уже принесёт подарки. А мальчик заинтересованно поглядывал на пакет, который девушка несла в руке, и кажется, знал, что находится внутри. Минсок подёргал Лухана за помпон на шапке. - Он что, думает, что Санта не существует? Лухан проводил мальчика взглядом, внезапно улыбаясь и прикрывая улыбку ладонью. - Нет, не совсем. Он думает, что его сестра и есть Санта. Минсок провёл брата с сестрой взглядом до угла, представляя, как девушка нацепила бы накладную бороду и в красном костюме неуклюже полезла бы под рождественскую ёлку. Неожиданно и для себя и для Лухана, Минсок рассмеялся. Громко и звонко, так, что Лу даже вздрогнул, слегка поворачивая голову к парню. - Ты чего? Так развеселило? А Минсок всё не мог успокоиться, потому что в его мыслях девушка копошилась под ёлкой, оставив снаружи лишь худые ноги, а маленький разбуженный брат с любопытством приподнимал ветки дерева. - Да, прости, почему-то развеселился. Так куда нам дальше? Лухан подавил в себе порыв прижать Минсока к стене и сказать, что никуда они дальше не летят, и попробовать красивые губы на вкус, но через силу выдавил: - Мои точки закончились. Я возвращаюсь, и ты летишь со мной. Но Минсок не мог по-настоящему порадоваться, вжимаясь в летящее по небу животное. Почему-то он чувствовал, что это его последний полёт.٭٭٭
У Минсока посинели губы и сразу заледенели пальцы, стоило ему слезть с Лухана на один из сугробов. Странно, ветра почти не было, но температура была ужасно низкой, хотя, чего ещё следовало ожидать от Северного Полюса. В первую секунду Мин подумал, как он ещё не замёрз, ведь тело на удивление оставалось тёплым. Но окончательно замёрзнуть ему не дали: трансформировавшийся Лухан крепко обхватил его ладонь своими пальцами – кожу закололо, та в одно мгновение потеплела, словно вокруг и нет никакого мороза. - Я буду тебя греть, только ни за что не отпускай мою руку, - Лухан оказался в опасной близости от его лица, и Минсоку дико захотелось свободной рукой притянуть его к себе за шею, но Лу сам внезапно подался вперёд, останавливаясь лишь в паре сантиметров от его губ. В предвкушении, отдаваясь воле порыва, Мин прикрыл глаза, но его губ лишь коснулось тёплое дыхание, возвратившее тончайшей коже розовый оттенок. - Мы совсем рядом, идём, - и Лухан, отстранившись, потянул слегка разочарованного корейца за собой, так же крепко держа за руку, засовывая её вместе со своей в карман собственной куртки. Для надёжности. Северный городок начался так же неожиданно, как и они приземлились здесь. Минсок подумал, что город вырос из сугроба, пока Лухан проводил его через ледяные ворота. Раньше Минсок много раз представлял, как может выглядеть место, где живёт хозяин Рождества, много раз видел фантазии людей в фильмах, но уж точно не мог представить такого. Город в прямом смысле сверкал, только не огнями, а мельчайшими частичками льда, которые отражались от солнца, чьи лучи ещё виднелись на гране горизонта. Но лёд был не везде. Он покрывал собой некоторые сооружения, несколько ледяных статуй и снежную дорожку, гладко раскатанную и расходящуюся в стороны по многочисленным улицам. Дома не были маленькими, как часто показывали в рождественских фильмах. Они возвышались над землёй на десятки, на сотни метров, застывшие в самых разнообразных формах. Минсок охнул, заметив здание в виде огромной снежинки. Полупрозрачный куб, диаметром метров в 15, крепко стоял на земле. Вдоль его стен малозаметными трещинками вырисовывались беловатые ниточки, сплетавшиеся в простой, но чёткий узор линий. От куба вверх отходил длинный, чуть уже его самого, столб, словно лифт в небоскрёбах, поднимавшийся в небо на ещё добрый десяток метров, где резко врезался в ещё один куб, только больше земного раза в четыре, и уже не такой прозрачный, но Минсок всё равно мог отследить всё тот же рисунок. Внешние стороны стен не были ровными: они слегка выпирали небольшими, с метр, тупыми зубчиками, чередуясь с неожиданно тонкими иголочками-сосульками, на концах которых поблёскивали упавшие давным-давно небесные звёзды, пока что дремлющие, и лишь слегка дающие о себе знать. От этого куба отходили ещё пять столбов-коридоров, заканчивающиеся копиями маленького куба: один словно был продолжением земному, двое вновь направлялись вниз, не доставая до земли каких-то пяти-семи метров, и ещё двое служили их отражением, только тянулись вверх. Это было просто чудо строительства, которое не мог бы повторить ни один из людей. Вдоль смежных дорожек росли ёлки, самые настоящие, украшенные так, что даже самый богатый во всём мире вор позавидовал бы, что он сейчас не на месте Минсока: на пушистых ветках висели серебряные и золотые шары, обмотанные переливающимися алмазными гирляндами и завершающиеся рубиновыми звёздами на верхушках. Везде ходили люди, вполне обычные, разных возрастов и наций, но Минсок чётко видел то у одного то у другого торчащие рожки, заострённые ушки или же серебряный бубенчик на шее. Жители Северного Полюса пока не обращали на Минсока никакого внимания, проходя мимо и весело щебеча о совсем скором празднике. - Почему люди до сих пор не нашли это место? – в полголоса прошептал Минсок. Лухан повернулся к нему. - Хочешь увидеть? – и Мин, в этот раз ни капли не думая, уверенно кивнул. И вздохнув, Лухан на секунду разжал его ладонь в своём кармане. Лухан исчез, как и весь город. Резко подул ветер, подхватывающий комья снега и рассыпая их на и так огромные сугробы. И Минсок испугался, по-настоящему. Он почувствовал холод, леденящий ветер, бьющий по щекам. Но не чувствовал Лухана. Всё его тепло ушло, словно и не было ничего. Как будто это страшный сон, где ему снится бесконечная снежная пустыня. Из губ вырвалось испуганное и очень громкое: - Лухан! И пальцы сразу охватило тепло, Северный город вновь возник перед глазами, и Лухан, крепко держащий его за руку. Он слегка взволнованно заглядывал в глаза Мина, боясь увидеть злость или обиду, ведь он сам сказал ему не отпускать его. Хоть он и отпустил корейца лишь на секунду, для Минсока миг растянулся в одинокую бесконечность. Но, несмотря на это, Минсок резко обнял Лухана, врезаясь кончиком носа ему между ключиц, вжимаясь в парня. - Не делай так больше, - жалобно проскулил Мин, громко шмыгая носом. Лухан опустил свободную ладонь ему на макушку, поглаживая по рыжим волосам. - Ты что-то увидел? - Нет, - смущённый Минсок отстранился, - я не увидел тебя. Лухан не ответил, но Мин словно всем своим нутром чувствовал, что он улыбается, так же, как и в момент их встречи. Странно, это было совсем недавно, если считать повторяющиеся минуты, то не более полутора часов назад, но такое впечатление, словно он знает Лухана уже очень давно. Оказывается, на них смотрели. Все люди, которые шли по улицам, из быстро открытых окон зданий, все смотрели в упор на Минсока, и лишь некоторые переводили на Лухана вопросительный взгляд. Минсок испугался. Он ведь не знал, какая реакция на его появление здесь может быть у местных жителей. И тут одна девочка-эльф, возрастом не более семи лет, держащая маму за руку, негромко спросила, но так, что девичий голосок звоном прокатился по городу: - Мама, это же Ким Минсок, да? И тут все, не сговариваясь, сорвались с места, даже люди из зданий выбежали наружу, и понеслись прямо на корейца. Потрясённый и напуганный огромной толпой, Минсок юркнул за спину Лухана, прячась, даже не пытаясь выглянуть из-за плеча. Но Лухан извернулся, и в следующее мгновение Минсок оказался в кольце его рук, прижатый к тёплой груди, отделённой лишь тонким шерстяным свитером и частично распахнутой курткой. Вначале Минсоку показалось, что их снесли с места, но после к рукаву пальто прикоснулись маленькие пальчики. Приоткрыв ранее зажмуренные глаза, Минсок увидел ту самую девочку, и ещё с сотню людей вокруг них. Девочка осторожно улыбнулась ему и проговорила: - Мне нравятся твои письма, давай будем дружить? – и протянула парню маленькую ладошку. Высвободив одну руку, Минсок всё ещё опасливо потянулся к ладони, не решаясь дотронуться, но тихий шёпот Лухана на ушко успокоил окончательно, и Мин всё-таки несильно сжал руку девочки. Тишина, стоящая до этого, дрогнула, затрещала по швам и лопнула, растекаясь радостным гулом людей, которые наперебой приветствовали Минсока, благодарили за все те письма, что он прислал им. И с каждым новым словом уверенность и спокойствие корейца росли. Каждый из жителей тянулся потрогать его, пожать ему руку, и Минсок на мгновение почувствовал себя местной знаменитостью, и лишь всё ещё обвивающие его руки Лухана приводили в чувство. Сквозь толпу прорывался кто-то крупный и низкий, которого пропускали, добродушно улыбаясь вслед, и Минсок уже через пару минут пожимал ладонь маленькому, но бодрому старичку в забавной белой рубашке со снеговиками и тёмных штанах с подтяжками. Его глаза радостно блестели из-за стёкол слегка перекошенных очков, а улыбка была видна даже из-под густой седой бороды. - Очень рад с тобой познакомиться, Минсок! Очень! – старичок всё тряс и тряс его руку, а Минсок никак не мог понять, кого же тот ему напоминает. Его размышления прервали нотки смешинок в голосе Лухана. - Санта, вы ему сейчас так руку оторвёте. - Санта?!٭٭٭
Дом Санта Клауса мало чем отличался от домов других, разве что, двери в него всегда были открыты, и совершенно любой мог зайти. Минсок с осторожным любопытством осматривал комнаты. Они были совсем не такие, как внешнее строение домов. Везде пушистые ковры, диванчики, уютные кресла, маленькие мелочи наподобие снежных шаров, делающие дом более уютным. И даже самый настоящий камин, хотя Минсок не видел снаружи ни одной трубы. Над камином, вместо картин или украшений, на стене неведомым способом висели такие знакомые конверты с весёлыми снеговиками. Мин поднял руку, дотрагиваясь до самого первого, и конверт точно опустился ему в ладонь. Парень приподнял аккуратно вскрытую бумажную крышку. - Мои письма. - Правильно, - Лухан склонил голову к его плечу, - Санта хранит все твои письма. Ведь они особенные, как и ты. Минсок с улыбкой разглядывал свои детские, криво написанные пожелания, сползающие с расчерченных строк. - Не думал, что ещё когда-то увижу их. - Если бы я не попал на свою точку вовремя, то никогда бы не увидел тебя, - Лухан счастливо промурлыкал Минсоку это на ухо, отчего у того волоски на шее встали дыбом, а после чего потащил на кухню. Мисс Клаус была очаровательной толстушкой, и пекла просто замечательные печенья. И всё же, Минсок слегка удивился, когда ему предложили наряду с тёплым молоком кофе и капучино. Вся кухня в доме Санты была до ужаса современной, словно Минсок попал в квартиру одного из своих друзей. Но она не теряла своего Рождественского духа, особенно учитывая, что по всей кухне были расставлены мягкие игрушки оленят, фарфоровые статуэтки Санты, а с потолка сыпался самый настоящий снег, исчезающий где-то на расстоянии двадцати сантиметров над полом. Минсок сидел рядом с Луханом, пил горячий кофе со сливками, и слушал весёлые рассказы старичка Санты, который постоянно поправлял сползающие с носа очки. Минсок редко когда чувствовал себя так уютно в незнакомом, пусть и сказочном доме. Незаметно, разговоры перетекли на другие темы, и Санта заговорил о рядом сидящем Лухане. И теперь Минсок со смехом наблюдал за краснеющим оленем, который уже чуть ли не слёзно просил Санту перестать рассказывать о его детстве. Как старичок помнил обо всех, это было очередной загадкой для Мина, но было интересно узнавать о маленьком, когда-то неуклюжем и смелом Лухане, который не раз уходил из города, чтобы найти медведей и подружиться с ними. В итоге, с полсотни жителей оттаскивали брыкающегося мальчика от берлоги зверей, объясняя, что ничего хорошего из этого не будет. Так случалось до тех пор, пока будущий оленёнок не попал под удар тяжёлой медвежьей лапы, но отделался лишь раной (в будущем – малоприметным шрамом) под нижней губой и испугом. Мальчик тогда разревелся прямо перед людьми, и больше не пытался сбегать, вместо этого ища приключения в городе. - Санта, мы, пожалуй, пойдём. У меня есть ещё чуть больше часа до первой полночи, - и всё ещё краснеющий Лухан потянул ухахатывающегося Минсока за собой. Они прошли на пару улиц выше, и всё это время олень в почти прямом смысле остывал, бурча себе под нос о том, что старик Клаус не умеет держать язык за зубами. Минсок же всё не мог успокоиться, продолжая смеяться, а Лухан шикал на него, как будто бы злился, но на деле не выпускал его ладонь из своей ни на минуту. И вовсе не из-за обещания, данного ранее. Когда они подошли к одному из домов, застывшем в форме многоугольной объёмной фигуры, с углов которой «стекали» сосульки, Лухан подтолкнул Минсока внутрь, открывая дверь, даже не касаясь её. Кореец без подсказки понял, что это его дом. Весь светлый, лишь белые и светло-голубые тона, и везде свет, проникающий и мягкий, словно луч солнца, прошедший через слой льда, который его слегка размывает. С потолка не сыпались снежинки, и на каждой ровной поверхности не стояли рождественские фигурки. Вместо этого везде висели картины. Причём, было видно, что их рисовали от руки, на этом же полотне. И в правом нижнем углу каждой приписаны маленькие буквы: «L. H. ». На картинах были изображены все места, где побывал Лухан, и именно с того ракурса, где стоял парень. Минсок коснулся кончиками пальцев одной из картин, где был запечатлён рассвет, а ещё секундой позже Мин узнал внизу место, где они фотографировались – это был вид с самой Эйфелевой башни, тоже зимой, судя по тонкому слою снежинок на ветках высоких деревьев. - Ты, правда, сам это нарисовал? - Да. Видишь ли, между своими побегами в детстве родители учили меня рисовать, чтобы я научился усидчивости, - Лухан расцепил их пальцы и обнял Минсока со спины, упираясь подбородком о его плечо. - Ты волшебно рисуешь. Картина словно живёт, я даже вижу, как шевелится здесь листва, - и Мин указал на сплошной тропический лес, с прожилками яркого голубого неба. - А можно я нарисую тебя? – внезапно попросил Лухан. И Минсок даже не смел отказать. Карандаш мягко скользил по холсту, взгляд Лухана то и дело бегал по лицу Минсока, как в первый раз, только ещё тщательней, улавливая самую малозаметную черту, изгиб каждой ресницы, волоски слегка выбившейся из чёлки рыжей пряди. А Минсок не смел вздохнуть, боясь испортить картину или помешать Лухану. Он сидел на одном из кресел в гостиной Лу перед камином – неизменная вещь в каждом доме Северного города – и пытался не смотреть на Лухана, чтобы не встречаться с ним глазами. Лухан рисовал удивительно быстро, и уже через двадцать минут Мин увидел наброски самого себя, изумительно легко узнаваемого. А Лухан, кажется, не делал ни одной ошибки, Минсок не видел, чтобы он стирал лишнюю или неправильную линию, черту либо изгиб. Словно его руки знали, как прорисовывать все мелочи, двигались более чем уверенно. В какой-то миг, когда Лухан вновь посмотрел на парня, то нахмурился, отставляя холст и карандаш. - Ты замёрз, - проговорил он, а Минсок, будто его глазами видел свои посиневшие губы. Подбородка Мина коснулись тонкие пальцы, приподнимая голову. - Я дорисую тебя позже, - прошептал Лухан, невесомо целуя Минсока, одновременно согревая своим дыханием. На парня дохнуло морозной свежестью, карамелью, а в голове отчётливо прозвучал знакомый бубенчиковый смех. А Лухан всё целовал его, прижимаясь мягкими губами без единой трещинки раз за разом, всё больше погружая Минсока в водоворот эмоций. Тот не успел поднять руки, чтобы притянуть Лухана поближе и углубить очередной невинный поцелуй: Лу отпустил его, напоследок погладив по щеке. - Нам пора, скоро полночь.٭٭٭
Место, где находилась «запускная линия», было окружено обычным ледяным куполом, ничем особо не выделяющимся среди множества уникальных зданий. Но внутри оно превосходило всё, что Минсок видел до этого. Всего лишь за несколько минут здесь менялись все четыре сезона года. На деревьях распускались клейкие листочки, трава поднималась, стряхивая рыхлый снег с травинок, несуществующее небо потолка голубело, наливалось цветом. Отцветали цветки, сменяясь сочными плодами, исчезали облака, открывая уже более насыщенный небесный свод. Стоило исчезнуть плодам, как листья темнели, разукрашивались в красные, жёлтые и коричневые оттенки, с посеревшего потолка лил дождь, местами затихая, а местами разражаясь грозой. Капли перетекали в состояние снежинок, и едва появившиеся лужи застывали, покрываясь корочкой льда, деревья окончательно скидывали листья и укрывались одеялами из снега, который так же скрипел под ногами, лежал сугробами на пустых местах, и спустя мгновения таял, освобождая примятую траву, и всё повторялось вновь. И всё настоящее, это можно было ощутить, понюхать цветы, и успеть сорвать яблоко с ветки. - Это нереальная магия, - ахнул Минсок, заходя внутрь. Он почти забыл о том, что случилось в доме Лухана, но лёгкая пульсация в губах напоминала о произошедшем. Санта уже был здесь, переодетый в тот костюм, каким его и представляли люди. Минсок даже задумался: видел ли его кто-то из людей, или Санта сам подстроился под фантазию человека? - Минсок, забирайся скорее, - старичок поманил парня к себе, поднимаясь в огромные сани, в котором уже находился громадный красный мешок, перевязанный белой атласной лентой, шириной не меньше полуметра. - Иди к нему, я должен встать в упряжку, - улыбнулся Лухан, подталкивая Мина в спину. Но Минсок, извернувшись, вцепился в его куртку. - Нет, я хочу с тобой, - Минсок подавил в себе желание по-детски разрыдаться, но глаза всё равно увлажнились, что Лухан с лёгкостью заметил, обхватывая лицо Мина ладонями и поглаживая скулы. - Я не смогу потянуть сани и нести тебя, это слишком тяжело. Вздохнув, Минсок убрал руки оленя со своего лица, разворачиваясь и шагая к красным саням. Мальчик-эльф с улыбкой помог ему взобраться, пожелав счастливого пути. Мин опустился на мягкое сиденье, пристёгиваясь тонким, но удивительно крепким ремнём. Санта похлопал его по плечу, после снова обеими руками берясь за поводья. - Не волнуйся, домчим тебя до дома с ветерком, - усмехнулся старик, натягивая поводья. «Домой?» - слово, такое страшное сейчас, повисло в воздухе. Минсок только хотел крикнуть, что он никуда не полетит, как сани оторвались от земли. Минсок паниковал, стараясь не выдать этого внешне. Ему жутко не хотелось улетать отсюда, улетать от Лухана. Тот, кстати, и правда, возглавлял упряжку Санты. Минсок видел, как под кожей, покрытой короткой белоснежной шерстью, перекатываются мышцы, а на длинной шее от напряжения выступают жилы, когда животное делало очередной скачок. Минсок, смотря на него, мог отсчитывать ритм, когда чёрные копыта выбивали искры, соприкасаясь с бестелесным ночным небом. Смотря на Лухана, паника немного утихала, и Минсок даже засмотрелся на него, не замечая приближающиеся огни внизу. Санта что-то говорил, смеялся своим шуткам, и придерживал бороду, когда та поднималась от ветра и закрывала глаза. - Минсок, я был счастлив с тобой познакомиться, - тепло проговорил Санта, разворачивая парня лицом к себе и напоследок улыбаясь ему, широко и беззлобно. Движением его руки ремень на поясе Минсока расстегнулся. - Нет! – внезапно для всех и для себя, парень выпрямился и прыгнул, ухватившись за шею ближайшего оленя. Животное от неожиданности опустилось чуть ниже от дополнительного веса, разворачивая голову к внезапному седоку. - Лухан! – Минсок завопил так отчаянно, что впереди летящий олень сразу обернулся. Увидев, где находится Минсок, Лу сам отстегнулся, выпутываясь из поводьев, тормозя всех и подлетая к Мину. - Я не хочу, не хочу тебя оставлять, - Мин вцепился в шею животного, прижимаясь лбом к пульсирующей жилке. Лухан прижал ушки к голове, утыкаясь мордочкой Минсоку в щёку, но кореец напротив реальности ощутил аккуратный человеческий нос и тонкие губы без трещинок. - Я рад, что встретил тебя, - прошептал Лухан, напоследок потираясь кончиком носа о щёку Минсока. Парень резко проснулся, садясь в своей кровати. Где-то за окном вдалеке часы пробили полночь, засвистели выпущенные фейерверки, а почему-то зажжённая ёлка сияла огоньками в углу. Рядом с кроватью стояла тумбочка с тарелкой мандаринок на ней, но в комнате упорно пахло карамелью. В руке Минсок сжимал серебряный бубенчик на порванном кожаном шнурке. Минсок не успел ничему удивиться – рядом завибрировал телефон, призывая ответить на звонок. - Эй, ты где? Мы тебя уже давно ждём! - Прости, я заснул. - Вот же любитель поспать! Так что, ты придёшь? - Нет, пожалуй, празднуйте без меня. И, сбросив звонок, Минсок уставился на фото на экране телефона – он вместе с очень знакомым парнем на фоне Эйфелевой башни. - Ты обещал меня дорисовать.٭٭٭
Следующее Рождество началось снегом, неожиданно сильным для Сеула. Снежинки бились в окна, ветер подвывал на углах, но от этого настроение людей не ухудшалось. Минсок выдохнул, выпуская облачко пара. За этот год он почти не изменился, разве что немного подстригся, но всё же не изменил своему рыжему цвету волос. Это Рождество он точно собрался встретить с друзьями, чтобы под бой курантов поднять бокалы с шампанским в весёлой компании. Улыбнувшись, Минсок зашагал в нужную сторону, посматривая по сторонам. Всё повторялось, как и в прошлый раз, когда на пути показалось приближающееся здание почты. Но он не дошёл до неё: какая-то девочка, внезапно появившаяся перед ним, потянула Мина за руку. - Дядя, это ведь вы? – и подтащила его в противоположной стороне улицы к одной из витрин магазинов. За стеклом, с белого холста, на Минсока смотрел он сам. Сначала Мину показалось, что это фотография, но приглядевшись, он всё же различил мазки краски. Рыжие волосы обрамляли красивое лицо, и даже выбившаяся прядь не смотрелась неаккуратно, а придавала рисунку оживлённый вид. Персиковая кожа, слегка приоткрытые губы, выделяющиеся более покрасневшим оттенком, чем обычно. Блестящие глаза, всё время стыдливо смотревшие в сторону, мимо художника. Плавные изгибы бровей, высокие скулы, тогда ещё не так сильно проявляющиеся. И белая обивка кресла на заднем фоне. - Дядя, вы тут такой красивый, как настоящий, - восхищённо выдохнула девочка, после убегая к зовущей её женщине и напоследок выкрикивая: «Счастливого Рождества!» Затаив дыхание, Минсок неуверенно толкнул дверцу магазина, который встретил его тихим перезвоном бубенчиков. Это было небольшое и уютное помещение, всё заставленное картинами, часть которых Минсок уже видел. За крохотным прилавком никого не было, но с витой лесенки в глубине магазинчика кто-то торопливо спускался. Минсок с замиранием сердца ждал, вглядываясь в полумрак. Время застыло, и это были вовсе не повторяющиеся минуты. Спустя, как казалось, вечность, Минсок увидел такие знакомые белые волосы, слегка спутанные в беспорядке. Кажется, Лухан ждал его, или даже знал, что он придёт. Он даже не удивился, останавливаясь в нескольких шагах от Минсока. Корейца распирало изнутри, но он ничего не мог сделать, кроме того, как смотреть на Лу и сжимать в кармане письмо. Очередное рождественское письмо, но уже с другим адресатом. Взгляд Лухана остановился на шее Минсока, и краешки его губ слегка приподнялись. - Ты вернёшь мне его? – наконец-то спросил Лухан. – Без него я лишь человек, а ты… Не дослушав, Минсок сдёрнул с шеи шнурок с бубенчиком, с тем самым, с каким проснулся дома год назад, и который за секунду до своего возвращения успел сорвать с шеи оленя, возглавляющего когда-то упряжку Санты. Швырнув бубенчик на пол, Минсок безжалостно продавил его каблуком. Лухан не пытался его остановить, даже не дёрнулся в его сторону. - Я не отпущу тебя больше, но в последний раз… - Минсок протянул беловолосому парню слегка смятый конверт. Около весёлого снеговика было аккуратно выведено: «Северный Полюс. Лухану – оленю, который показал мне сказку». – В последний раз, доставь его, пожалуйста. Неуверенно сделав шаг, Лухан принял конверт, прижимая бумагу к себе. - Доставлено. На Рождество у Минсока есть привычка писать письма Санта Клаусу, хранителю зимнего праздника. И лишь в это Рождество он изменил своей привычке, и ни разу об этом не пожалел, когда на его письмо он получил ответ, сразу же: - Я тоже скучал по тебе. Ты мне нравишься, Ким Минсок, - теми губами, что поцеловали его мгновением позже. Одно письмо может изменить жизнь, особенно если его заберёт беловолосый парень с оленьими рожками.