Моя возлюбленная сестра

Моя Лаура, что я сделал с тобой? Если изучать влияние сознания на подсознание, то отсутствие какого-либо контроля должно занимать важное место в докладе. С другой же стороны образы бессознательного сильно влияют на саму основу характера, и из этого следует сделать вывод, что данный процесс однонаправлен. Поэтому в моих глазах ты останешься одетой в красное. Даже сейчас, когда из красного на тебе лишь кровь. Мне следует разобрать через ассоциативные ряды те образы, что я вижу перед собой, но все на что я сейчас способен это принимать твои объятья. Я знаю зачем тебе столько цепких рук: чтобы не отпускать меня, пока я буду падать глубже в черноту. Пока не смогу понять, как управлять своим собственным домом, куда меня поместили насильно. Пока не приду в себя от пережитого шквала ощущений. Обними меня сестра. Как обнимала раньше. Как обнимала до того, как огонь растворил твою нежную кожу. Даже представляя на молекулярном уровне влияния высоких температур на органические вещества, я все еще не могу понять, как это могло произойти. Зачем это все? После того сарая не осталось никаких полезных статистических данных, кроме полицейского отчета, пропавшего где-то в глубинах бюрократической системы. Все это так прозаично, как и нелепая попытка запугать отца. Нелепые бредни необразованных людей, желающих отомстить за чужое бессмысленное богатство. Глупо. Хочу ли я того же? Хочу ли я мести? Мной движет не только злость, Лаура. Не надо считать так лишь по тому, что ты видишь внутри моего разума. Еще до того как отодвинуть волосы с твоего лица я знаю, что оно будет таким же прекрасным как то, что несокрушимым образом отпечаталось у меня в памяти. Не лицо матери, нет. Твое. Фенилетиламин, допамин и ноэпинефрин, эти ниточки в руках кукловода-природы, когда-то давно выбрасывались в мою кровь при мыслях о тебе. Теперь не осталось ни одного психостимулатора, но каждый нейрон моего мозга содрогается в агонии, когда я принимаю прикосновение твоего дыхания к моей воспаленной коже. Ты чувствуешь, как от передачи сигнала вот-вот сгорят перехваты Ранвье? Сейчас, когда я так жалею, что даже здесь, в мире моего собственного сознания мои руки навсегда потеряли чувствительность. Я просто не могу вспомнить какого это – прикоснуться и почувствовать хоть что-то, кроме отголосков фантомной боли. Мои тактильные рецепторы так и не восстановились, а периферическая нервная система последние двадцать семь лет работает по правилам аварийного состояния. Но я знаю тебя разумом. Ведь даже при прикосновении, между клетками кожи все равно остается пространство на атомном уровне. Тут, в моем разуме, ты гораздо ближе ко мне, чем когда-либо. Моя возлюбленная сестра, это я сотворил тебя такой. Во мне больше не осталось человеческого и поэтому ты, как отблеск моего воспоминания, тоже становишься монстром. Но чем больше твой облик пытается стать устрашающим, тем быстрее возрождается моя покрытая пылью времени привязанность к тебе. Поэтому, Лаура, моя дорогая, ныне бессмертная сестра, будь со мной. Будь рядом, пока я шаг за шагом обретаю власть в этом враждебном мире общего безумия. Будь той, кого я буду притягивать к себе, той, чей эфемерный запах я буду вдыхать, и мое несуществующее сердце будет биться быстрее. В этом мире нет рамок, называемых вовне этикой и моралью. Поэтому никто тут не помешает мне завершить мою работу - все пространство вокруг не более, чем моя лаборатория, созданная при помощи удивительной работы разума. Подожди немного, Лаура. Очень скоро слезы наших врагов обратятся в кровь. Наука откроет мне свои секреты. И тогда… Я подарю нам свободу.