Призрак Оперы

Центр Вестиса. Улица Сент-Одэр, квартира семьи Коу После событий сегодняшнего дня Минако Коу не помнила, как добралась до квартиры. Время было уже за полночь, но одно девушка знала точно: спать ей совершенно не хотелось. Впервые с момента смерти супруга ей захотелось прийти в спальню. Пожалуй, та была ещё одной комнатой, где девушка изредка, но поддерживала порядок, — в остальных же мебель была накрыта чехлами, а шторы спущены. Можно было подумать, что здесь вообще никто не живёт. Минако дрожащей рукой взялась за дверную ручку. Столько воспоминаний, хороших и плохих, обрушилось на неё. Дверь поддалась, открывая перед ней слегка запылённую комнату. Она напоминала насекомое, застывшее в янтаре. Так же, как прозрачный самоцвет сохраняет образ существа, застывшего в нём, так и эта комната навсегда осталась пленённой темнотой той роковой ночи. Мина поёжилась. В комнате царила атмосфера холода и мёртвого спокойствия. Девушке стало крайне неприятно находиться в ней, и она уже собиралась уйти, но в последний момент какое-то предчувствие или же судьба заставили Мину остаться. Она решила, что стоит зажечь камин, и приступила к действиям. Огонь медленно разгорался и потрескивал, постепенно развевая мрак помещения. На камине стоял обычный кактус шаровидной формы, ничем не примечательный на первый взгляд, но ценили его за крупные жёлтые цветы. Чуть выше камина с резной облицовкой, выполненной на заказ, висела картина с изображёнными на ней собаками, играющими в покер. Мине картина не нравилась, а вот Ятен считал её симпатичной и в какой-то степени даже милой. Он был любителем всяких сюрреалистичных вещей. Перед камином стояло кресло, за которым располагалось огромное окно. Вид из него выходил на множество разнообразных домов. Ятен и Мина часто наблюдали за городской жизнью, скажем так, свысока. Вторая любила смотреть на балконы, на которых было полно растительности; сама она не могла себе позволить такое изобилие из-за аллергической реакции мужа на всё, кроме кактусов. Девушка часто подмечала, что домов с озеленением крайне мало, в основном они были без балконов, но в них имелись огромные окна до пола, похожие скорее на балконные двери, что компенсировало этот небольшой недостаток с лихвой. Практически во всех домах были мансарды. Ночью, когда свет в них загорался ярко, казалось, словно у домов есть глаза. Когда Мина была расстроена, Ятен в шутку называл их гномами. А ведь они и вправду, как гномы, были каждый со своим характером и историей. Одинаковой высоты, как на подбор, уходящие за горизонт. Рядом с креслом стоял шахматный столик в тёмных тонах, его по праву можно было отнести к предмету роскоши. Выполнен он был с небольшими элементами маркетри листьев, внутри — небольшая бархатная коробка для шахматных фигурок. Сами фигуры были не белыми и чёрными в привычном их представлении, а сделанными на заказ из полудрагоценных камней: иолита и коралла. Синего и, соответственно, красного цветов. Для каждого из них цвет имел большое значение. Где-то в глубине комнаты стояла двуспальная кровать и когда-то мерно тикали напольные старинные часы цвета тёмной вишни, которые Ятен привёз после очередного выступления, считая, что они способны оживить комнату, ведь обладают особенным характером. Верх, выполненный в форме дамской шляпки, спускался ступенчатыми бордюрами. Циферблат по бокам был украшен посеребрённым орнаментом, гармонирующим с чёрными арабскими цифрами. Чуть выше циферблата — арка с астрологическим лунным календарём, он, конечно, был своеобразным декором, но выглядел очень естественно. Боковые и передние линии были украшены резными элементами в виде виноградной лозы. К сожалению, сами часы не работали уже как год, и маятник сиротливо застыл на месте. Мина так и осталась сидеть, освещённая огнём из камина. В полумраке ей почему-то было легче оставаться наедине со своим мыслями. А в них она возвращалась к Ятену. Но сейчас это были не мрачные мысли, как когда-то, в них появилась надежда. Она верила в то, что мико храма не могла её обмануть и что-то должно обязательно случиться. Только когда? Этого не знала даже служительница храма. Тишина и холод комнаты постепенно сошли на нет, развееные теплом, исходившим от потрескивающих дров в камине и наполнявшим душу Мины умиротворением. Решив всё же скоротать время за чем-то полезным, она открыла книгу — та одиноко лежала всё это время в кресле, покрытая слоем пыли. Девушка росла в окружении героев других миров и реальностей. Алиса, гоняющаяся за спешащим белым кроликом, сменялась рыцарями круглого стола, самоотверженно защищающими короля Артура; злая колдунья отбирала голос; нищий бродяжка становился принцем только из-за волшебной лампы; сиротка выбивалась в свет благодаря наследству. Сейчас со страниц романа на неё смотрел упрямый маг, проспавший пятьсот лет и попавший в современный мир. Это был мир красивых историй и замечательных событий, но Мина на своём опыте убедилась, насколько он обманчив. Все её ценности и мечты, словно бутафорский замок, были разбиты. Она жила под защитным куполом, будто роза, но тот исчез после смерти мужа, и она вернулась в бесчувственную и жестокую реальность, окунувшись в мир безысходности, где место сказкам есть, пожалуй, только на полках в шкафу. Тем временем Ятен, переговорив со жрицей храма, выяснил, что она не в силах сделать его видимым, но решил во что бы то ни стало уговорить мико научить его концентрироваться на предмете, чтобы потом попробовать самостоятельно достучаться до Минако. К тому же, учитывая тот факт, что в этом мире ему нельзя оставаться так долго, это становилось опасным. Хино долго пыталась научить его, взывая к его разуму, но безрезультатно. Поняв, что страдает и терзается не тело, а именно душа, мико смогла найти выход и воспользовалась этими ниточками, чтобы воззвать к душе и сердцу Ятена. И у того стало получаться. Немало часов он провёл в храме, но всё же добился желаемого результата: сконцентрировавшись на предмете, ему удавалось его сдвинуть. Это было всё, на что он мог рассчитывать, но даже из этого он собирался вынести пользу. Зайдя в квартиру и не найдя Мину в гостиной, он очень удивился тому, что та спала в их общей спальне, в кресле, с книгой в руках. Впервые за долгое время её лицо было расслаблено. Камин, оставленный без присмотра, давно потух. Угольки бледно мерцали, чем-то похожие на мордочки зверей, выглянувших из норы. Лунный свет, закравшийся в комнату, создавал атмосферу таинственности. Невесомые частицы пыли витали в воздухе. Комната будто снова ожила и вернула былые краски. — Ятен, а что ты тут делаешь один? Я ждала тебя, ждала, а ты не пришёл, — обиженно сказала девушка, выглянув из-за открытой двери. — М-м? — он удивлённо посмотрел на неё, сидя в большом кресле тёмно-бордового цвета. — Прости меня, пожалуйста, я не думал, что ты меня ждёшь. Я просто не мог уснуть и, чтобы не мешать тебе, пришёл сюда. Чтение книг позволяет мне расслабиться. — Раз тебе так нравится тут находиться, может, спальню с гостиной поменяем местами? Комната больше, чем наша. К тому же светлая. Правда, гостей будет сложно принимать. Зато ты сможешь читать в любое время. — Мина улыбнулась и села Ятену на колени. — Как скажешь, я согласен. Знаешь, что я читаю? Историю про шумерского мага, который попал в наш мир, — хитро сказал он. — Что? Ты её всё-таки купил? Да ещё и с автографом! — воскликнула она. — Дай почитать, дай! — Мина начала тянуться к книге, а Ятен поднимал её всё выше, дразня девушку. — Как дочитаю, дам тебе, — смеялся он. — Тогда научи меня играть в шахматы. Пока я буду тренироваться и изучать правила, ты уже дочитаешь книгу, — насупилась та. — Согласен.

***

— Эй, такой комбинации в шахматах нет. Ты маленькая обманщица. «Не может быть, не могла она её знать! Прошла всего неделя, у меня месяцы ушли на то, чтобы её освоить и понять, как и где применять. Неужели ученик превзошёл учителя?» — рассуждал парень. — А вот и есть, страница сто девять, пункт пятый. Дурень ты. — Мина показала ему язык и рассмеялась. — Это я-то дурень? А ну иди сюда! — Ятен, скорчив якобы злобную гримасу, погнался за ней. — А-а-а, спасите, помогите, на прекрасную деву напало чудовище, — засмеялась Мина и побежала прочь от мужа. — Держись у меня! — Здесь всё осталось прежним, даже Мина спит в точно такой же позе, как за день до моего выступления. А вот и наша недоигранная партия в шахматы... — Ятен подошёл к шахматному столу, стоявшему возле кресла, и щёлкнул пальцами по одной из фигур. Ладья пошатнулась и с грохотом упала, роняя находящиеся рядом. «Получилось? Да ещё и с первого раза», — он победоносно посмотрел на свои руки. — Что это за шум? Может, ветер разыгрался? — удивилась Минако, проснувшись от резкого звука. Повернувшись на примерный его источник, она от неожиданности выронила книгу, которая лежала у неё на коленях. Лунный свет освещал полупрозрачный силуэт Ятена. Девушка так долго этого ждала, что не смогла сразу поверить в случившееся. — Ятен, — прошептала девушка, думая, что всё ещё спит. Он вспомнил слова, сказанные Рей перед её уходом: «Души, чьё желание остаться здесь велико, могут творить чудеса. Я помолюсь за вас двоих». — Мина, милая моя, ты меня видишь? — взволнованно спросил Коу, не веря, что такое возможно. Поддавшись сиюминутному порыву, он подбежал ближе в попытке обнять, но его руки прошли сквозь неё. Мина попробовала дотянуться до руки мужа. В том месте, где она провела пальцами, появилась еле заметная брешь, которая в ту же секунду исчезла. — Вот чёрт, я совсем забыл, что не могу этого сделать. Какой же я идиот. Только всё испортил своим приходом, — горько усмехнулся тот. Мина видела его в лунном сиянии, ощущала его присутствие, но, когда его руки прошли сквозь неё, поняла, что это не сон, а реальность. Она жила в мире, в котором мёртвые не могут разговаривать с живыми. Грань между двумя мирами настолько тонка, что никто раньше не пытался её нарушить. Хино дала им ровно одни сутки, после чего она прочтёт заклинание и Ятен уйдёт навсегда. Видя, как муж пытается что-то ей объяснить, по выражению его лица девушка понимала, что он хочет извиниться. На секунду ей показалось, что она оглохла, но она продолжала слышать шелест листвы за окном. Поддавшись отчаянию, Мина обняла себя за колени и горько заплакала, не зная, что делать дальше. Она его видела, однако толку от этого не было, попрощаться с ним она не могла. И от осознания этого становилось ещё больнее. Ещё не успевшая окончательно зарубцеваться рана от потери будто заново кровоточила, сжимая сердце всё сильнее. Вера в мико давала ей толику надежды, и Мина всё же до последнего думала, что сможет с ним попрощаться. — Ятен, я не слышу тебя, — прошептала она с дрожью в голосе, глотая слезы. — Что? Я не могу даже этого? Какой тогда в этом смысл? — Голос Ятена дрогнул. Он отказывался верить в свою беспомощность. До него начала доходить вся суть её слов, и в порыве гнева он ударил по горшку. Цветок пошатнулся и с грохотом упал на пол, рассыпав землю. Парень опустил голову и отчаянно сжал кулаки. Тело била мелкая дрожь. Он повторял одну и ту же фразу, обдумывая сказанное: — Способ, я должен найти способ. Что-то ведь должно быть... Верно. Я же разбудил её с помощью психокинеза. Значит, могу взаимодействовать с предметами. Он вышел из лунного света и начал ходить по комнате в поисках хоть чего-то, что могло помочь им попрощаться. Как назло, здесь не было ничего, что он мог бы использовать. Предметы либо вообще не подходили под замысел, либо были крайне тяжёлыми. Заметив резкое исчезновение Ятена, девушка озадаченно прокричала: — Ты где? Я тебя не вижу. Ятен, услышав, что Мина зовёт его, вернулся и встал под лунный свет, чтобы она могла его видеть. Подходя, он наступил на землю от разбитого горшка. Та неприятного захрустела под ногами. — Вот же оно, — прошептал он, садясь на колени. Девушка подошла ближе и с удивлением смотрела на него, явно ничего не понимая. Зачем ему земля? Для неё это оставалось загадкой. Но когда она увидела, как Ятен начал водить по ней пальцами, то стала помогать, освобождая кактус от горшка и высыпая остальную землю на пол. Смотря, как медленно и неровно выходят буквы, девушка прочитала написанное вслух: — Я подвёл тебя… Окраина Вестиса. Кладбище Окуан, храм Хикава Рей Хино зашла в молитвенник, освещённый только ярким янтарным пламенем духа огня. День выдался насыщенным и тяжёлым, поэтому девушка пришла сюда за благословением в надежде, что духи не разгневаются на неё за то, что она помогла неприкаянной душе. Танец языков мистического пламени завораживал и очаровывал. В минуты отчаяния она видела силуэт могучего воина в этом пламени. Она сидела пред огнём, а тень от духа грозным драконом всё витала в безмолвном танце. — Бессмертный и вечный, чья кровь породила множество богов, имеющих власть не только на суше, огненный властитель, услышь меня! Не обделяй меня милостью, пошли мне своё благословение, чтобы я смогла постичь гармонию, наполни всепроникающей силой, чтобы защитить наш храм от злых духов. Прошу, не гневайся на меня за то, что я помогла этим двоим. Пламя резко вспыхнуло, отвечая на молитву жрицы, и окружающая её мгла на миг отступила. Девушка поддалась вперёд, и в её глазах отразились языки этого пламени. Жрица стала всматриваться в силуэты, которые ей показывал Кагуцути. Он открывал ей секреты гармонии и учил мириться со своею силой, словно на какой-то миг унося её из этой комнаты и раскрывая все грани мира. Но видение резко исчезло. Дверь скрипнула, впуская холодный дождевой ветер и молодого человека. Поняв, что её прервали в самый разгар молитвы, жрица сильно разозлилась и процедила сквозь зубы: — Неужели нельзя было найти другое время? Ты же знаешь, что в этот час я бываю занята. — Постараюсь не отнять много твоего времени, Рей, я ухожу. Деймос всё это произнёс спокойно и на одном дыхании. Прощаться с мико было сложно, эту сцену парень обдумывал долго, тщательно рассматривая все возможности, словно решая логическую загадку, хотя ни в одном из вариантов разговор в его пользу не заканчивался. Это не необдуманное решение, это нужно было сделать уже очень давно. Тянуть и дальше просто не было смысла. — Хорошо, но не забудь вернуться к утренней смене. Жрица развернулась вполоборота, чтобы парень не видел, как она зажмурилась от его слов, которые эхом отбивались от стен и шумели в её голове. Она всё же надеялась на то, что это не были прощальные слова. — Ты не поняла. Я ухожу навсегда. Понимаю, ты сделала всё, что было в твоих силах, однако без сосуда им будет туго. Нужно дать им возможность попрощаться, иначе я не смогу спокойно спать. Мы даже ни на йоту представить не можем, каково им сейчас, что они испытывают. Хочу помочь этим двоим, а дальше пойду куда глаза глядят. Вот форма, может, кому-то другому повезёт больше. Он попытался улыбнуться, подойдя к ней и отдав в руки кимоно. Деймос делал всё как можно быстрее, чтобы не поддаться соблазну остаться и избежать лишних вопросов, на которые у него просто не было ответов. — Как уходишь? Деймос… я не хочу, чтобы ты был сосудом. Девушка с удивлением смотрела на него, не понимая, зачем он будет рисковать собой, чтобы помочь совершенно незнакомым людям. Не удержавшись, она крепко сжала рукав его куртки, надеясь, что хоть это его как-то остановит, однако, смутившись своих действий, ослабила хватку. В глубине души жрица понимала, что Деймос поступает правильно, но соглашаться с его решением отказывалась. — Ты не хочешь, чтобы я уходил совсем? Или не хочешь, чтобы я шёл к ней? Парень усмехнулся, наконец-то видя её реакцию. Всё шло именно так, как предсказывал Фобос. Брат видел взаимную симпатию эти двоих, но стоило им только оказаться рядом, как всё происходило в точности до наоборот: находясь вместе, они в итоге готовы были растерзать друг друга. Тогда ему в голову и пришёл этот план. Он посчитал, что если и это не растормошит Хино, то, значит, даже пытаться не стоит. Да, они оба знали, что быть сосудом — затея опасная и даже бредовая, но результат оправдывал средства. — Мне всё равно, куда ты пойдёшь, и мне нет никакого дела до того, что ты будешь сосудом для супругов, которые давно не виделись… Хино злилась и очень сильно. Но всё то, что творилось у неё в душе, она всегда тщательно скрывала. На самом деле, ей очень хотелось накричать, да в конце концов - просто ударить его, чтобы хоть как-то вправить ему мозги. Девушка отвернулась, пытаясь скрыть свои эмоции; ей было чертовски обидно, что никто её не понимает. Раз Деймос считает, что остаться навсегда пленённым духом намного лучше, чем попытать счастье с ней, то она мешать не будет. — Неужели в тебе говорит ревность? Парень осторожно прочувствовал почву. Сейчас он был подобен сапёру на минном поле: одно неверное движение — и провал гарантирован, опознавать будет уже некого. Для таких вот действий у него были свои причины. Деймос пытался быть с ней разным, чтобы хоть что-то узнать о её предпочтениях. Раз за разом всё заканчивалось провалом. О том, что жрица не любит розы, он понял, увидев их через пару минут в мусорном ведре. Перестав думать шаблонно, он всё же смог подобрать к ней ключ. Ему даже удалось её поцеловать, но на следующий день жрица влепила ему пощёчину за то, что он попытался её обнять. Больше этой темы они не касались. — Неправда. Ты мне неинтересен. И… — Определённо, ты меня ревнуешь. А говоришь, что тебе всё равно. Тогда отчего ты такая красная? Конечно, Хино ревновала, очень сильно, каждый раз, видя, как Деймос мило общается с очередными посетительницами, она нервно закусывала большой палец. У неё в голове было столько вопросов к нему! Почему он тогда флиртовал с той девушкой, когда так долго добивался её? Зачем тогда всё это было нужно? Ей даже в голову не могло прийти, что это просто такой способ общения для привлечения клиентов. Она уже набрала побольше воздуха в лёгкие, чтобы всё ему высказать, как он снова перебил её, не дав и слова вымолвить и заставив в очередной раз покраснеть. Почему в его присутствии она ведёт себя так глупо, ей тоже было непонятно. — Вот ещё, это просто свет от огня, — надулась Рей. — Иди на все четыре стороны, не мешай мне медитировать. — Какая же ты глупышка, Хино, даже сейчас упорствуешь, но я получил ответ на главный вопрос, — улыбаясь, Деймос обнял её и прошептал, гладя по волосам: — Не переживай, теперь мне есть куда возвращаться. А насчёт сосуда, то ничего лишнего они себе не позволят, я это знаю. На самом деле он блефовал: о сосудах он знал ничуть не больше, чем многие. Ему хотелось поспрашивать её насчёт того, куда денется его душа в этот момент, каков шанс на успех, сможет ли дух вытеснить его и остаться там навечно... Ещё много вопросов терзали Деймоса, но это всё он надеялся спросить позже, сейчас же ему хотелось побыть с ней, чтобы в случае печального исхода ни о чём не жалеть. Услышав его слова, девушка крепче прижалась к парню и тихо сказала:  — Будь осторожен, не хочу, чтобы в тебе остался призрак. — Всё будет хорошо. Парень провел пальцем по её щеке и, наклонившись к Рей, поцеловал. Гостиница «Ирбис», комната Усаги Грин После покупки пансионата «Ромашка» гостиница действительно претерпела изменения и теперь называлась гостиницей по праву. Правда, денег на приобретение таблички с другим названием не было, посему было решено просто поменять две буквы, и та приобрела имя исчезающего вида кошек. Все номера были обставлены изысканной округлённой мебелью в стиле Людовика. Безвкусно выбранные обои в огромных тёмных комнатах были заменены на оливково-белые либо имеющие серебристый оттенок. Гостиница утопала в зелени, тяжёлых тканях и позолоте. Весь работающий персонал — единственная женщина странных лет — был уволен. На её место взяли Мелину Лэмб — высокую женщину тридцати трёх лет, с жёсткими скулами, но вечно улыбающуюся, что никак не вязалось с её образом. У неё были серо-зелёные глаза и слегка вьющиеся волосы цвета бурбона. Она была спортивного телосложения, но это едва можно было заметить под мешковатой одеждой, которую Мелина так любила носить. В детстве, упав в овраг, она сломала правую ногу, из-за этого теперь хромала, но это не мешало ей выполнять свои обязанности. — Доброе утро. Я принесла тебе чай с лимоном, как ты любишь. — В двери появилась Дениз, но, увидев, в чём стоит подруга у окна, сразу же нахмурилась. — Тебе необязательно постоянно носить это платье, ты уже не на репетиции. «Это по меньшей мере странно», — подумала она. Тяга подруги к великолепному исполнению роли радовала и восхищала Дениз, но сейчас это казалось ей неправильным. От такого перенапряжения можно сойти с ума. Образ Джульетты не выходил у Усаги Грин из головы, девушка даже себе купила такое же платье. Более того, Дениз никогда не видела, с кем подруга репетировала. На прошлой неделе она хотела проследить за Усаги, но каждый раз той чудесным образом удавалось сбежать, и подруга уходила ни с чем. С того момента как девушка посетила оперу, прошло уже несколько недель. Она отказывалась от всех выступлений и полностью погрузилась в работу над образом Джульетты. — Он утверждает, что он демон? Нет, я не хочу в это верить. Что бы он ни говорил, демон не может обладать таким голосом, это просто невозможно. Не может от присутствия демона так биться сердце. Для меня он стал ангелом... Я чувствую, как начинаю парить, мне кажется, что в моменты исполнения я не в опере, а словно переношусь в тот сад. И он зовёт меня, — не поворачиваясь, сказала Грин. — Припоминай и забывай, покуда, себя не помня, буду я стоять. Почти светает… — прошептала она. — Всё же я настаиваю на том, что тебе это всё приснилось. Опять ты за своё? Усаги, когда ты говоришь отрывками из произведения, ты меня пугаешь. — Девушка прошла в комнату и села на кровать. Его слова манили, сжигая душу Усаги. Тьма, исходящая от демона, перестала её пугать. Эта была своеобразная игра с огнём. На него можно любоваться, он бесподобно тянул к себе, но его красота опасна. К нему можно даже протянуть руку. Секунда — и она уже будет обожжена. Демон давал ей то, чего она не могла даже себе представить, — надежду, о которой и сам давно уже позабыл, силу поверить в себя. Он открыл в ней те грани души, о которых девушка раньше и не подозревала. — Нет, мне не приснилось. Ты же слышала, я стала петь лучше, — настаивала Усаги. Каждый день она приходила в назначенное место и время, такие репетиции длились с утра до позднего вечера. Каждый раз с замиранием сердца девушка ждала новый день, чтобы опять погрузиться в давно забытые эмоции, считая, что именно сделка вернула её снова к жизни. Она никогда не видела демона — только слышала голос, исходивший из тёмных уголков комнаты, в которых невозможно было разглядеть лица. Голос заполнял всю комнату, создавая иллюзию его нахождения везде и в то же время нигде. Именно с ним Усаги переставала контролировать себя, а её собственный голос становился мягче и притягательней... — Конечно, ты же постоянно репетируешь, я не понимаю, когда ты отдыхаешь, — ответила Дениз. На самом же деле «Демона истощения», как и «Ангела вдохновения» никогда не существовало. Эта была очередная сказка, собранная по крупицам мозаика из отчаяния, безысходности и веры. Поэтому Дениз только и делала вид, что верит, стараясь всячески ей подыгрывать в надежде, что это очередная странность и она, как и другие, канет в лету. Однако этот миф, к сожалению девушки, становился всё более реалистичным. Иногда ей казалось, что не Усаги играет роль Джульетты, а наоборот. — Ещё не время, мне многое надо наверстать. — Грин подошла к подруге, села возле неё и взяла её руки в свои. — Дениз, я боюсь, что не смогу. Мне снится сон о возмездии. Я разрываюсь между желанием увидеть, кто он, и желанием разорвать сделку. Её мучил вопрос, как же на самом деле он мог выглядеть. Но Грин стала опасаться этих мыслей, и чем дольше девушка об этом думала, тем становилось хуже. Каждый раз, когда засыпала, она видела один и тот же сон, исковерканный сознанием. Она боялась возмездия. — Усаги, успокойся, расскажи мне, что тебе снится. — Хорошо, — девушка покорно согласилась и начала: — Все поклонялись моему голосу, я ощутила роскошь и богатства, чувствуя каждой клеткой своего тела это могущество. Меня наполняла эйфория. Всё, чего я хотела, сбывалось. Слава, деньги, мужчины — всего этого было много в моей жизни. Мне предлагали поужинать такие люди! — да и в таких местах, которые мне даже и не снились. Критика, который посмел меня оклеветать, заставили публично извиниться. Про Минако Коу уже никто и не вспоминал, словно её никогда и не было. На слуху было только моё имя, оно покупалось и продавалось со скоростью света, начиная от футболок и заканчивая туалетной водой. Я снималась в рекламах, фильмах, мне предлагали лучшие роли. Почему-то в этом мире не было друзей и любви, но тогда почему я была счастлива?.. Скорее всего, это было показное, я стала очень одиноким человеком. Окружая себя только теми людьми, которые мной восхищались, всех, кто хоть как-то мне перечил, я уничтожала. Власть, популярность ослепили меня. И однажды он пришёл за моей душой, я его узнала. Эта была сама тьма. Он вручил мне красную розу в благодарность за сделку. Я просила не забирать у меня голос в день моего выступления, однако демон меня не послушал. Прямо на сцене я почувствовала, как меня опутали холодные руки. Я не могла дышать, словно кто-то сдавил мне горло, пока не потеряла сознание. После этого я появилась в суде, где сорок два бога меня судили. Крики о том, что моя душа чиста, никто не слушал. Анубис забрал её и начал взвешивать, а он всё ждал, когда сможет ей насладиться. Я просила, умоляла, но он глядел на меня ярко-жёлтыми волчьими глазами, восседая на троне. Помню, как на меня смотрели с презрением за то, что я посмела обратиться к богу смерти. Анубис хотел сжечь мою душу, оставив её неприкаянной. Я думала, что он бездушный идол, но Сет не позволил ему, велев продолжать. На одной чаше весов лежало перо Маат, богини невинности и безгрешия, на другую отправилась душа. Она была настолько черна, что сразу же перевесила. Секунду я билась в агонии, а позже отправилась в чистилище, расплачиваясь за все свои грехи, день ото дня, сплошной чередой отчаяния. А самое страшное, Дениз, — они отобрали мой голос, я не могла говорить! — надрывно закончила Усаги. — Это ужасно! Если ты так переживаешь, то должна немедленно отказаться, пока это не зашло слишком далеко, пока ещё есть пути назад. Ты же не пожинаешь плоды успеха. Пойми, это добром не кончится. Дениз надеялась, что сумеет переубедить подругу, что всё это плод её воображения. Тем не менее все её слова были восприняты неправильно, и в итоге она решила поменять точку зрения. Сейчас она должна была убедить Усаги сходить в оперу и расторгнуть договор. И сделать это нужно было днём. Тогда-то подруга поймёт, что всё происходящее там — просто ночная фантазия. Среда была официальным выходным днём в опере, когда работникам разрешалось приходить не более чем на два часа. Так что никого, кроме охранников, там не было, и можно было спокойно прийти, не опасаясь быть пойманными. Санджоин понадобилось около получаса, чтобы уговорить подругу. Они решили пройтись пешком, погода обещала быть благосклонной. Девушек обдувал ласковый майский ветер. На голубом небе не виднелось ни облачка. Природа дарила аромат бодрящей зелени и душистой сирени, дневные лучи заполняли город живым светом. Дениз, проходя мимо площади, рассматривала живой ковёр из цветов — поистине прекрасное зрелище. Усаги вдохнула полной грудью и, улыбаясь, подставила лицо под лучи. Оперный театр «Ле Пелетье» Подруги не заметили, как дошли до оперного театра. Дениз Санджоин давно не была здесь, она буквально неделю назад вышла из больницы, потому что на одной из репетиций спуск по лестнице принёс ей неприятный сюрприз: одна из досок прогнила настолько, что, наступив на неё, девушка провалилась по пояс. Попытка выбраться увенчалась неудачей, так как оставшиеся доски хрустнули, и она окончательно угодила под пол. Поэтому теперь существенные перемены очень удивили и обрадовали её: завалы были разрушены, сад облагорожен, рядом с оперой расположилась небольшая клумба с ландышами, а чуть поодаль — искусственный водоём-фонтан. Его треугольное основание с масками трагедии, комедии и драмы, из которых били струи фонтана, на каждой из сторон служило опорой для высокой колонны. Её увенчала скульптура юной очаровательной девушки с арфой в руках. В качестве подсветки использовалось подводное освещение; водные растения внутри также были в единичном экземпляре. В ходе капитального ремонта была проведена незначительная реконструкция, в результате которой добавились дополнительные черты готического стиля. Сама опера была круглой, к западному и восточному фасаду её примыкали два крыла, и их оставили без изменений. Особенностью собора являлось то, что эти два крыла сильно различались между собой и имели разную высоту. Помимо этого, западное было выполнено в более «колючем» стиле, нежели восточное — в строгом романском. На его фасаде располагалось удивительной красоты витражное окно-роза тёмно-фиолетового цвета. Восточное крыло планировали открыть для драматических спектаклей. Здание состояло из трёх этажей, первый и второй были симметричны, а вот третий уменьшался к центру и был украшен изумительными витражами синего цвета. На его основании находились маленькие острые пирамидки. Фасад был полностью симметричен и изрезан барельефами, его украшал один ряд стрельчатых окон. Ещё одной особенностью нового стиля была полукруглая глубокая ниша над входом, увенчанная статуей Ареса и Афродиты. Периметр же театра украшали фигуры композиторов. Венцом строения являлась фигура древнегреческого бога Аполлона, покровителя музыки и живописи. Полукупол изнутри украшала роспись. Идеей Даниель было добавление в боковые ниши статуи великих драматургов. Опера находилась на возвышенности, благодаря чему из окна третьего этажа открывался невероятный вид на панораму города и Байшкерский залив. Усаги Грин увидела, как заворожённо Дениз смотрела на изменившуюся оперу, и, воспользовавшись этим, решила незаметно пройти внутрь. Девушка на самом деле не хотела разрывать сделку. Да, ей было безумно страшно от своих снов, но она старательно списывала это на недосыпание. Ей нужно было потянуть время, чтобы потом сказать подруге, что ничего не получится. Грин заметила, что сегодня на смене Брайан Чейз — высокий охранник с поджарым телом, широкими плечами и узкими запястьями, на которых виднелось несколько шрамов. Его тёмно-синие короткие волосы вечно находились, что называется, в «творческом беспорядке». Лицо с достаточно резкими чертами, на переносице малозаметный шрам. Глаза тёмно-зеленые, и по ним невозможно было прочесть, что этот человек думал на самом деле. Голос его был низким, впрочем, он чаще всего отмалчивался, предпочитая не говорить и не делать лишнего. Он был достаточно холоден и неприветлив со всеми, кроме Усаги и Даниель, так как первая ему напоминала младшую сестру, которую он обязательно однажды заберёт из приюта, а вторая нравилась за свой твёрдый характер. — Добрый день, Брайан. Мне нужно немного порепетировать, пропустишь меня? Я ненадолго, часа на два, — скорее утвердительно, нежели вопросительно поинтересовалась девушка и принялась ждать. Особых причин Чейзу не пропускать её не было, но ему не хотелось оставаться дольше своей смены, а та заканчивалась ровно через час. Пока охранник обдумывал, девушка расплылась в самой что ни на есть очаровательной улыбке, и Брайан сразу же вспомнил свою сестру, которая одной такой улыбкой могла уговорить его на что угодно. — Только не больше этого времени, — сдался он. — Эй, мисс, куда это вы? — крикнул он Дениз, уже совершенно забыв про Усаги. Из всех четырёх охранников, работающих по сменам, Брайан и Сэм были самыми ответственные, поэтому, если было сказано никого не пускать в закрытые крылья, значит, никого. К тому же здесь неплохо платили, и первому не хотелось лишиться премии за невыполнение своих обязанностей, ведь он обещал сестре забрать её. — Так мне можно пройти или нет? — замешкалась девушка. — Да, вы можете пройти, но ненадолго, сегодня же выходной. Простите меня, но мне нужно остановить вон ту нахальную леди, она явно пытается пройти в закрытое крыло. — Видя это, он изогнул бровь и отправился за ней. Девушка, конечно, хотела сходить и ещё раз услышать голос демона, но сейчас было слишком рано, и беспокоить его попусту побоялась. Поэтому она долго гуляла по обширным коридорам оперы, рассматривая на потолках драматические картины известных классиков. Она прошла всё восточное крыло, что представляло собой вытянутое помещение, часть интерьера которого было ограничена с двух сторон продольным рядом массивных колонн. Те, в свою очередь, перетекали в своеобразные «рёбра», выступающие наружу, образовывая каменные крестообразные своды. Так что потолок представлял собой арочно-сводчатую конструкцию, а пустое пространство было заполнено лёгкой кладкой голубого цвета. Усаги не заметила, как обошла всю оперу и оказалась возле двери с надписью «Буфет» в совершенно другом крыле. В отличие от своего «близнеца», это крыло было достаточно тёмным. Из окна-розы свет еле проникал из-за толстого слоя пыли. — Что-то я не помню, как сюда пришла, — удивлённо заозиралась Усаги. — Интересно, а что там? Почему бы его не отреставрировать, опера от этого была бы только в плюсе. Почему хозяева об этом не думают?.. Грин медленно повернула дверную ручку, та на удивление быстро и без каких-либо помех поддалась. Перед глазами девушки открылось достаточно просторное, но запылённое помещение. Четыре стола барного типа без стульев стояли внизу и четыре наверху, за ними можно было посидеть. С правой стороны — длинная барная стойка, чуть глубже — массивный книжный шкаф-библиотека матово-серого цвета, который состоял из семи частей-модулей с семью полками одинакового размера, что показалось Усаги достаточно странным, но в то же время любопытным. Шкаф разделяла лестница, ведущая на второй этаж. — Может, скоротать время за чтением чего-то интересного? Что же мне почитать?.. — рассуждала она. Подойдя к шкафу, Усаги обнаружила в нём богатую библиотеку. В этом шкафу не было каких-либо дверей: стеклянных, «глухих», — просто все книги словно парили в воздухе. Детективы, романы, триллеры и многие другие. Выбрав интересную книгу, о которой давно слышала, но не решалась прочитать, девушка решила сесть на втором этаже. — Почему она не поддаётся? — Усаги только попыталась вытащить книгу из полки, как почувствовала что-то липкое. — Кровь? — Она взглянула на свою руку, которая была в чём-то красном. Вытаскивание книги заставило сработать механизм. Открывшаяся дверь вела в узкий коридор, тускло освещённый антикварными лампами. Девушка постояла немного в нерешительности и всё же, переборов свой страх, проследовала туда. Дверь с характерным громким стуком захлопнулась за ней. Грин испугалась и захотела покинуть это место, но на другой стороне двери не было ручки...