Моя скорость

      Высоченные строения, рвущиеся в небо, — тонны цемента, металла и стекла. Огромные высотные здания, широкие площади, большие парки, мосты и переходы, монорельсовые поезда, что бегут все быстрее и ходят чаще, ярко вспыхивающие блики от машин на кольцевых дорогах. А вдоль города изгибается река, течет дальше на юг, синяя и тонкая, с красивыми прогулочными теплоходами, длинным караваном барж, что проплывают под мостами.       Посреди белых бетонных строений большого города, между гигантских и просто высоких домов парковая зона. С обеих сторон к ней сбегаются лужайки, над которыми возвышаются особняки с колоннами и широкими террасами.       На самом краю парковой зоны игровая площадка для детей, столики для пикника и пологий склон газона с цветущими клумбами, ведущий к тротуару. Ветер чуть шевелит ветки деревьев, вставшие неровной изгородью, закрывающие фонтан. Вода в самом центре струями поднимается вверх, расплескивается брызгами и снова взметается. Дети опускают руки в воду, брызгаются, забираются на ограждение и пытаются дотянуться до поднимающихся струй.       На бортике фонтана сидит Эми Роуз. Ежиха подставила лицо солнцу, прислушивается к журчанию воды, шагам прохожих и обрывкам разговоров, шуму от едущих машин. В руках у Эми белая роза, что сорвана ее спутником с разросшегося куста неподалеку.       — Значит, мы просто хорошие друзья, — с беззаботной улыбкой объявляет Соник. И, тем не менее, еж неуверенно перешагивает с ноги на ногу, поглядывая, не появился ли у его знакомой за спиной молот Пико-Пико.       Эми зажимает ладонями цветок и вдумчиво кивает.       — Вот и отлично! — Синий еж не может скрыть радости. — Ну, все, — говорит он поспешно, — давай прощаться. А то мне пришлось пообещать Тейлзу, что помогу ему сегодня с Торнадо.       На том месте, где только что был Соник, ветер закручивает спиралью пыль и маленькие обрывки бумаги. Ежиха разжимает ладони и на тротуарную плитку падает смятый цветок, теряющий белые лепестки. Внезапно раздаются крики, громкий всплеск воды. Эми, как и других сидящих на бортике фонтана, окатывает водой, перехлестнувшей через край: кто-то плюхнулся в бассейн.       Кто решил, что толпа — это идеальное место, где можно побыть в одиночестве?       Эми бредет по улице, стараясь не обращать внимания на прохожих, которые восхищенно посматривают на нее, на служащих, спешащих на работу, которые замечают ее неторопливость и словно немного завидуют. Среди толпы прогуливаются по тротуару влюбленные парочки. О, как же они раздражают Эми.       Ежиха ускоряет шаг, а потом и вовсе переходит на легкий бег. Что в этом такого? Сколькие девушки выбирают бег трусцой, и для фигуры полезно. А главное, ты погружаешься в свои мысли, никого не видишь, не слышишь.       Эми бежит по городу, если загорается красный, то останавливается, переводит дыхание. Вот закончились деловые кварталы, торговая улица, промелькнули школа, еще один парк, старинное здание городской библиотеки.       Не впервой ежихе делать подобный кросс, как-то привыкла из-за многочисленных битв с доктором Эггманом и поисков Изумрудов Хаоса.       По дороге Эми пару раз сгибается пополам, ловя ртом воздух. Платье прилипло к спине, подмышки у нее намокли, аккуратно уложенные и покрытые лаком колючки слиплись от пота на затылке. Ощущение такое, словно в бок под ребра воткнули металлический прут. Но вместе с тем приходят приятная усталость, чувства удовлетворения и гордости, ведь она смогла испытать свое тело на выносливость. А физическая боль пройдет, мышцы быстро разгонят молочную кислоту. Да и что все это по сравнению с разбитым сердцем? Когда парень не просто уходит, а сбегает, словно земля горит у него под ногами.       Останавливается ежиха только у торгового центра, что на пригородной трассе. Решает купить муки и маргарин. Печеное и сладкое всегда были и остаются для Эми превосходной палочкой-выручалочкой.       К концу недели сладости и сдоба оказываются совершенно позабытыми, так называемой «сахарной зависимости» как не бывало. Теперь Эми хватает одного лишь бега, который стал ее новым пристрастием, ее святыней.       Следующие недели ее жизнь изумляют неизменной простотой. На завтрак Эми пьет апельсиновый сок или крепкий чай. За окном солнце зовет и манит в большой мир. Быстрее из дома, потом до конца улицы и еще четыре километра до разводного моста на реке. По утрам, когда царит прохлада, ежиха носится по песчаному пляжу с мелким ракушечником. После обеда из полуфабрикатов, ведь углеводы весьма кстати, она бегает по тенистой аллее. Эми постоянно ловит себя на том, что улыбается, стоит ей только выбежать из пятнистой тени деревьев в лужицы света там, где крона не смыкается над головой. Нередок и дождь, тогда ежиха носится по улицам, покамест не промокнет до нитки, а вода не начнет хлюпать в полусапожках.       Эми бегает до совершенного изнеможения, вплоть до потемневшего от пота и спереди и сзади платья, пока не перестанут слушаться ноги и не подкатит дурнота. Но Эми Роуз твердо решает изучить все возможные пределы своей выносливости и скорости, подозревая, что предстоит ей очень долгое исследование.       У нее часто появляются мысли. Что же делать со своей теперешней жизнью? От чего в ней избавиться, а что лучше бы сохранить? Эми даже не может понять страдает ли она от депрессии. Спит ежиха крепко, ночных кошмаров нет, уже хорошо. Просыпается она утром посвежевшей, бодрой и, главное, эмоционально разряженной.       Будет гроза. Вспарывают небо молнии, чертят эфемерные ярко-голубые узоры.       От дождя не растаешь. Ежиха бежит по брусчатому тротуару, постепенно увеличивая скорость. Через двадцать минут заканчивается спальный район. Впереди виден тупик — кованая ограда, увитая диким виноградом. Эми сворачивает к спортивному центру.       Она мчится по лабиринту улочек, мимо домов в испанском стиле с дешевыми закусочными или мойками машин на первом этаже.       На углу кирпичный коттедж, который Эми про себя называет «гнездышком» из-за почтового ящика, украшенного целой стаей деревянных птичек. На газоне вращается разбрызгиватель, в водяном паре по траве носится пара ежат, девочка и мальчик лет около пяти.       Сразу за домом атлетический корпус, вокруг него гаревые дорожки для бега. Девушка удивлена, когда видит, как ее маленькая подруга, Крим, наматывает там круги.       Крольчиха останавливается, тяжело дыша:       — Ты тоже будешь участвовать в городском марафоне? — Стоит, наклонившись вперед, опираясь руками на колени, затем, выпрямляется и начинает небрежно отряхивать от своих рыжих волосков майку и шорты с лейблами спортивной фирмы.       Эми качает головой, смотрит на сбитые носки своих старых красных полусапожек с белыми вертикальными полосками.       Крим сразу же отстает от подруги на десять метров, потом разрыв увеличивается. А ведь крольчиха бежит как типичный спринтер, на всей возможной скорости, в результате чего быстро устает. Когда девочка заходится в кашле, Эми останавливается. Не по-дружески, конечно, но ежиха начинает бег на месте, отчасти боясь, что остынут мышцы, но в основном, потому как тело настойчиво зовет вперед.       Пурпурно-черные облака уже затянули небо. В окнах зданий сверкает отраженная молния. Сперва дождь не очень сильный.       В магазине спорттоваров почти нет покупателей. Не удивительно, на улице сейчас льет как из ведра.       Пока крольчиха с восторгом рассматривает велосипеды, Эми решает заняться выбором спортивной одежды. Красный комбинезон с юбкой оттенка несбыточной надежды, кроссовки для бега такого же «кавайного» цвета.* Но Эми пока и не хочет кардинальных перемен в имидже.       Ежиха скептически разглядывает свое отражение в зеркале. Едва наметившиеся женственные формы снова сменились подростковой угловатостью фигуры. Не удивительно, учитывая, как сильно она исхудала. Создается впечатление, что глаза теперь занимают половину лица. Жаль грудь исчезла. Зато какие ноги, как у настоящей бегуньи, хороши в плане эстетики и с практической точки зрения просто замечательны.       Теперь Эми Роуз выглядит по-другому. Взрослой.       Шелест ветра и шорох дождя усиливаются, словно необычная музыка. Если в такой момент ты одинока, непогода навевает тоску.       И Эми понимает: ее свидание с Соником, его отказ от серьезных отношений из пугающего и зловещего «сейчас» незаметно превратились в прошлое. Может, ее в жизни все дни и похожи, но теперь каждый следующий действительно новый, а не продолжение чаяний и надежд старого.

***

      Небо над головой — глубокая голубая арка, но на западе оно уже окрашено в розовый с оранжевым. Хоть и безоблачно, светит солнце, все в городе выглядит бесцветным. Сухой воздух пахнет пылью.       Эми идет быстрым шагом вдоль торговой улицы к городскому парку. Мимо нее проносится мужчина в длинном сером пальто, во весь голос что-то нечленораздельно крича. Полы его пальто развеваются за спиной, как крылья. Еще двое парней пробегают мимо Роуз по тротуару, их лица перекошены от страха.       Здравомыслие, а точнее та его крупица, которой удается прорваться сквозь панику, подсказывает горожанам, что на данный момент оптимальный вариант действий — покинуть место встречи доктора Эггмана с ежом Соником. Мужчины и женщины группами и поодиночке спасаются бегством. Ежиха увеличивает скорость шага, бежать очертя голову в сложившейся ситуации просто опасно.       Где-то, если судить по звуку — прямо за углом через дорогу, что-то взрывается. Ежиха вздрагивает, до нее доносится запах дыма. Взрыв оказывает некое воздействие на слух Эми. Теперь она словно через стенку слышит звуки нарастающей какофонии этого дня. Эми мотает головой, затем сглатывает, чтоб вернуть остроту слуха.       На другой стороне улицы в угловом здании разбивают окна. Осколки стекла прыскают в воздух, словно стайка птиц, и, упав на тротуар, к счастью не ранят пешеходов — парня и женщину, которая даже при быстром шаге виляет бедрами. Из окон клубами валит дым, начинает подниматься, пятнает синее небо, наконец, забирается на такую высоту, что его подхватывает ветер и несет прочь. Черные и серые снежинки пепла танцуют в воздухе.       Тем временем вопящий мужчина пересекает улицу, не обращая внимания на транспорт. Мимо, едва не сбив, проносится пассажирский автобус, который мчится на полной скорости, в реве двигателя машину так и качает с борта на борт. Некоторых пассажиров безжалостно мотает из стороны в сторону.       А мужчина уже добирается до противоположного тротуара, продолжая все кричать и размахивать руками. Он исчезает в тенях под навесом гостиницы семейного типа.       Криков все прибавляется, как и воя сигнализаций: противопожарных, охранных, автомобильных. Издалека доносятся и полицейские.       На тротуар перед гостиницей выносит автомобиль. Швейцар и тот мужчина отскакивают в сторону, чтобы не угодить под колеса. Машина врезается в низкую кирпичную стену под панорамным окном гостиничного холла. В недрах здания пронзительно взвывает сигнализация.       С соседних улиц так же доносится шум взрывов и столкновений автомобилей. Запах дыма становится сильнее.       Улица, ведущая к парку, перегорожена десятками машин, несколько автомобилей стоят на нижнем уровне моста через реку, компанию им составляет пожарная машина, в которую врезался полицейский фургон. Теперь этот уровень принадлежит пешеходам, в панике убегающим в разные стороны.       Эми едва не сбивает с ног молодой буйвол лет двадцати, с накачанными стероидами мышцами. Он выскакивает из проулка прямо перед ней и мчится на другую сторону улицы, перепрыгивая через бамперы столкнувшихся автомобилей.       Чтобы быстрее добраться до места боя ежиха как раз и сворачивает в этот грязный переулок, изрезанный широкими колеями. Стены по обе стороны темные, с осыпающейся штукатуркой. Вдоль них огромные заржавленные трубы отопления, облепленные потрескавшимся от старости утеплителем. Сами дома представляют собой ветхие строения со старыми ставнями на окнах. За заборами узкие дворики завалены пластиковой мебелью и ржавым хламом, детская площадка уже давно превратилась в свалку.       Очередной мощный взрыв раздается со стороны парка. Что там взорвалось, Эми увидеть не может, но в той стороне над зданиями поднимается большущее облако черного дыма. Сирены теперь воют в двух тональностях. Ежиха полагает, что одна разновидность сирен установлена на патрульных машинах, а вторая — на пожарных.       Все больше дыма над городом, и небесная синева то там, то тут окрашивается в черное. Иногда дым закрывает солнце, но куда чаще этот выпученный золотой шар сияет в чистом небе. Взрывы постепенно становятся тише, словно слышишь артиллерийские снаряды, если находишься не на передовой, а в тылу.       За переулком дорога до отказа забитая машинами, как столкнувшимися, так и просто брошенными. Эми приходится прокладывать сложный путь между застывшими автомобилями. Ни души вокруг, и это радует.       Впереди залитые солнцем зеленые лужайки и манящая тень под деревьями. В парке громыхает, трещит, ревет.       Оглушающий взрыв заставляет Эми броситься на землю и заткнуть уши. Впереди возникает мертвенно-желтая вспышка, как будто воспламенилась куча фосфора. Воздух становится горячим, затрудняющим дыхание, полным масляного запаха нефти. Очевидно, новое творение доктора Эггмана стало грудой обломков.       После пугающая тишина, не единого постороннего звука кроме монотонного завывания ветра.       Быстро вскочив на ноги, ежиха пересекает мостовую. Эми выхватывает боковым зрением какое-то движение на дальнем тротуаре.       Все вкруг резко заполняется гулом моторов и прерывистым стуком. Бадники мото-баги несутся вперед, шины их колес оставляют на асфальте черные следы, двигатели ревут все громче. Роботы, похожие на божьих коровок, переваливают через бордюрные камни, взрывают колесами огромные комья земли и дерн. Несколько бадников преследуют едва заметную фигуру. Но даже летящие вслед за Соником снаряды настолько по сравнению с ним медлительны, что их скоростью можно пренебречь.       Один из мото-багов тормозит на повороте, касаясь передними механическими лапками поверхности дороги, чтобы удержаться на вираже. Робот прокатывается на колесе туда-сюда, и извивающиеся черные отметины параболами переплетаются на асфальте. Пахнет паленой резиной. Затем бадник бросается вперед.       Робот почти нависает над Эми. Она вовремя успевает отпрыгнуть в сторону, но стальной бампер мото-бага больно бьет ее по левой ноге. Двигатель надсадно ревет, бадник вновь разворачивается. Теперь желтые глазницы-фары ловят ежиху и ослепляют ярким светом.       Ловя жадными глотками воздух, Эми наблюдает за приближающимся роботом. Ее словно выкидывает из реальности, перенеся в мир адреналинового забытья. Время замедляет свой бег, привычное меняет очертания. Но частью сознания Эми понимает, что бадник пытается задавить ее. В это мгновение ежиха видит абрис чей-то фигуры. Мото-баг вдруг резко тормозит, его заносит. Сначала робот переворачивается на спину, а потом его бросает на бок.       Яростно рыча, Наклз прижимает бадника коленями к земле и методично бьет своим кулачищами с глухим увесистым звуком по пазухе отсека, в который заключена «живая батарейка». Через пару ударов корпус мото-бага трескается. Маленький синий флик вырывается наружу, одновременно глохнет двигатель робота.       Когда следующий мото-баг переваливает через бордюр, Эми и ехидна уже готовы к встрече. Эми замахивается молотом и бьет по колесу робота, то взрывается, словно начиненное динамитом. Бадник взлетает торпедой и врезается в большой раскидистый вяз. Вылетевший из заточения флик радостно щебечет и никак не хочет покидать спасителей, пока Наклз не замахивается на птицу.       Парень берет на себя очередного робота. Подскочив, он ударяет что есть силы мото-бага в бок. Бадник переворачивается четыре раза и, дымясь, замирает. Пазухи отсека открываются сами. Однако от выбравшейся на свободу благодарной птички Наклза и Эми отвлекает механический «комариный» писк, который, нарастая, переходит в мерное гудение.       Сверху доносится мощное урчание двигателей «Торнадо». Самолет Тейлза не спутаешь ни с каким другим. Звук то нарастает, то чуть затихает. «Торнадо» все снижается и теперь проносится над крышами; кончик правого крыла разминулся с рекламным щитом в полуметре. Но пилот, намертво вцепившись в штурвал, даже не смотрит на панель управления, где стремительно уменьшаются числовые показатели. Все внимание Тейлза сосредоточено на темной массе баззбомберов, эскадрильей оторвавшихся с взлетной площадки на крыше ближайшего небоскреба. Мини-турбины бадников-ос гудят все громче. И когда из динамика доносится голос Эггмана, он едва прорывается сквозь шум двигателей. Инфракрасные глаза роботов горят и переливаются неведомым спектром, так мощный выброс сигнала в нескончаемом потоке электронов соединяется с ответным колебанием, считывает и передает информацию.       Лисенок тянет штурвал на себя. Шумовое давление ослабевает по мере того, как «Торнадо» круто уходит в небо. Почти все бадники преследуют самолет, только пара желтых баззбомберов отрывается от «роя». Таких роботов, как известно, доктор делает с искусственными элементами питания.       Баззбомберы летят почти под прямым углом. Могучие моторы сдвигают толстенные бетонные колпаки, открывая круглые жерла ракетных шахт по бокам корпуса роботов. Один из баззбомберов выпускает ракету. Наклзу приходится потратить несколько секунд на то, чтобы отбиться от нее в воздухе. Ехидна перенаправляет снаряд прямо во второго робота. Взрыв получается громким, но не особо красочным. Машина продолжает двигаться по инерции в огненном ореоле, пока не влетает в бетонную стену здания, что слева на въезде в парковую аллею.       Оставшийся баззбомбер активизирует лазер на кончике «брюшка», но без особого успеха. Розовая ежиха уходит из-под обстрела. Она со всей силы бьет робота Пико-Пико, и тот с грохотом налетает на бордюр. Машина крутится, выбрасывая лазером лунатические пучки света, затем опрокидывается на бок, вырыв раскаленную борозду, пока, наконец, ее единственная ракета не взрывается.       Два синих колючих клубка проносятся так, что на асфальте остаются глубокие борозды. Приняв боевую стойку, разозленный Соник целится в подбородок своего механического двойника, копирует удар, виденный сотни раз в фильмах, но промахивается, попадая вскользь по щеке робота. В ответ Метал пинает ежа в живот. Тот едва сгибается, а потом, резко выпрямившись, со всего размаху засаживает роботу кулаком в нос. Видимого ущерба машине он этим действием не наносит.       Все, что происходит дальше, словами не объяснить. Метал носится за Соником, почти не уступая тому в скорости, они хватаются за стволы деревьев, отталкиваются руками от высокой ограды вдоль клумб, чтобы не упасть. Оба переполнены энергией, они движутся так быстро, что контуры их фигур размываются, словно кто-то невидимый начинает обвивать парк двумя синими лентами.       Их противостояние не может не завораживать. В том и беда, что борьба этих извечных противников отвлекает Наклза и Эми от главного.       Как раз в этот самый момент к ехидне приближается мото-баг. Это бадник отличается от аналогов тем, что вооружен лезвием, длиной так сантиметров двадцать, за место правой лапки. Робот быстро и бесшумно подкатывается к ним, лезвие, словно маятник, выписывает в воздухе короткие дуги.       Эми Роуз вовремя оборачивается, видит, как лезвие идет вверх. Ежиха понимает, что за этим последует размашистый удар. Не раздумывая, она обхватывает рукоять молота двумя руками, заносит Пико-Пико над головой, блокируя бадника. Из-под опустившегося по дуге на молот лезвия высекается фонтан искр.       Наклз поворачивается к ним, делает едва заметный выпад и хватает робота за голову так, что та скрипит. Мгновенье спустя ехидна снова бросается в атаку, отталкивая мото-бага двумя руками.       Черед за Эми, она правда снова отвлекается на Соника и Метала. Поскольку те уже вцепились друг в друга и барахтаются на бетонной дорожке, поднимая клубы пыли. Ежиха же коротким замахом бьет бадника по голове и верхней части туловища. От удара верхние пазухи отлетают, освобождая запертого в машине флика. Однако навстречу Эми и Наклзу уже несется другой мото-баг.       — Метал Соник, не смей отпускать этого блохастого! — кричит Эггман из своего флаера, который никогда не меняется. Эта машина по-прежнему имеет два подобия крыла по бокам и шип, выходящий из дна.       Убедившись, что враги заняты своими прямыми обязанностями, доктор, самодовольно улыбаясь, пару раз подкидывает на ладони Изумруд Хаоса, а после по-хозяйски небрежно бросает его на приборную панель Эггмобиля. Ученый решает поспешно ретироваться с места сражения.       Вот только розовая ежиха все видит. Поняв, что Эггман использует свою механическую армию только для того, чтобы смыться с присвоенным энергетическим кристаллом, она запускает Пико-Пико в бадника и устремляется в погоню за неуловимым доктором. В последнее время бег единственное, что у Эми получается, ее скорость и выносливость то, чем она действительно гордится. Эми несется за Эггмобилем, который отбрасывает овальную, четко очерченную тень. Что ежиха сейчас чувствует? Самый настоящий кайф, эйфорию.       Стараясь и дальше быть незамеченной, Эми пробегает деловые кварталы, лихо преодолевая заторы из потерпевших аварию машин, которые полностью блокировали автомагистрали. Затем ежиха несется по гаревой дорожке вдоль атлетического корпуса. Еще немного и будет пляж у разводного моста, после вниз по холму к торговому центру, там до леса рукой подать. Получится у нее и дальше преследовать доктора, сможет ли Эми отобрать Изумруд Хаоса? В данный момент об этом лучше не думать. Ежиха чувствует, что непроизвольно кусает губы, стараясь взять себя в руки. Кровь кипит от избытка адреналина.       Эггмобиль летит над маленькой рощицей кустарника, над флаером доктора на широких и бесшумных крыльях пролетают стрижи и крачки, занятые своей вечерней охотой. Но даже здесь легкий ветер насыщен пылью и все еще пропитан гарью от городских пожаров.       Эми приходится туго. Ее лицо и руки иссечены ветками, вся одежда в репейниках, а избавиться от колючек времени нет. Лопнувшие стручки каких-то млечных растений покрывают ноги почти до колен чем-то вроде мокрого пуха, и в результате ежиха поскальзывается и падает. Левую стопу обжигает резкая боль — как некстати она замешкалась тогда с бадником. Пару секунд ежиха переводит дух: слишком высоки ставки, но потом, сориентировавшись, вскакивает, судорожно глотая воздух, и продолжает преследование.       Всего двести метров по дороге до разводного моста. Вокруг летние бунгало, узкие дороги, ведущие к берегу, но сверни Эггман на своей летающей машине в сторону и Эми запросто может упереться в куцую подъездную аллею. А кругом тишина, нарушаемая лишь шорохом волн, что накатывают на пустынный пляж. Зажав в длинном клюве рыбу, мимо проносится испуганная цапля, ее преследуют разгневанные серые чайки. Ежиха далеко не впервые бегает у пляжа, ощущение намокших от влаги колючек ей знакомо, равно как и запахи гниющей древесины и водорослей.       Тусклой бронзовой монеткой поблескивающее солнце, монотонный шум прибоя. Рыба, видимо, на нересте, потому как чайки то и дело пикируют на воду навстречу своему отражению. Потом они выныривают и, сложив крылья, покачиваются на воде. Птицы пристально следят за погоней. Наконец нескольким чайкам это надоедает и они взлетают. Эми заворожено наблюдает, как птицы обретают равновесие в освещенном ярко-оранжевым солнцем воздухе — ее удивляет красота.       Эми несется вдоль берега, понемногу увеличивая темп. Сознательно она это не планировала, наверное, включилась область контакта тела и разума, некий симбиоз. И этого достаточно пока доктор Эггман не догадается, что его преследуют.       В какой-то момент ежиха спотыкается и чуть ли не падает ничком. Она едва успевает удержать равновесие, кажется, чистым усилием воли. Боль в левой ноге не просто возвращается, а многократно усиливается, грозя превратиться в судорогу. Хорошо, что мышцы давно привыкли к бегу, поэтому остаются мягкими и эластичными.       За это время Эггмобиль удаляется на приличное расстояние.       Ускориться в беге Эми решает только после того, как мысленно досчитает до тридцати, но терпит лишь до пятнадцати. Тогда она снова напрягает мышцы изо всех сил. Сразу же дает знать о себе поясница, вернее, самое основание позвоночника: мол, осторожно. Ежиха запрокидывает голову и шипит, оскалив зубы. Надо бы передохнуть, но на сей раз делать паузу, дабы восстановить силы, непозволительная роскошь. Со дна души начинает подниматься ужас. Помогают преодолеть его и сам бег, что является неплохим массажем, и щедрые посулы. Не зря Эми сражается за друзей, за мир без дымной вуали, накинутой на небо, за реки без уродливых масляных пятен. Во всяком случае, у мисс Роуз имеются причины в это верить.       Тогда Эми готовится ко второй попытке увеличить скорость, многочасовые тренировки подсказывают: нужно просто подождать. Сначала ежиха ускорятся чуть-чуть, потом вполсилы, потом изо всех сил. Она жадно хватает воздух ртом, напрягает икроножные мышцы — недавно сформировавшиеся мышцы бегуньи. На лбу, под мышками и на груди проступает пот. У Эми кружится голова, а все вокруг сереет, словно цвета уносит ветер. Тогда она прикусывает до крови губу, и в призрачно-серый мир возвращаются краски реальности.       У изгиба реки оконечность пляжа, огороженная бетонной стеной. Флаер ученого, как и полагала Эми, летит дальше по прямой к лесу. Ежиха взбирается по гравийной насыпи к ограждению без малейших признаков боли в ноге и пояснице, будто она специально тренировалась все эти недели для такой вот нагрузки. Эми списывает свое самочувствие на повышенный выброс адреналина.       Впереди холмы, поросшие можжевельником и высокой травой такого яркого, сочного зеленого цвета, что позавидовал бы любой художник. За ними шоссе, около которого сгрудились несколько пустующих коттеджей и заброшенная стройка торгового центра. Лабиринт бетонных стен разной высоты с торчащими из них стальными прутьями-криптограммами, груды досок и шлакоблоков, брошенные трубы и ржавые металлические ангары, все уже давно заросло голубыми елями. Выровненные площадки, предназначенные для автостоянок, заросшие ежевикой и золотарником, в конечном счете, слившись с болотами и новыми посадками в одно невозможное месиво, упираются в густой и непроходимый лес.       Эми опирается на декоративную кирпичную кладку. И только прыгнув, понимает, как далеко от нее земля. Сгруппировавшись еще в воздухе, ежиха падает в заросли лопуха и осторожно поводит плечом. Боль не появляется, по крайней мере сразу, зато все тело дрожит. Хорошо, не сломала ноги, хотя последнее окончательно прояснится, лишь когда она встанет. Теперь можно подниматься. Ежиха выпрямляется в полный рост, убедившись, что серьезных повреждений не получила.       На миг Эми превращается в замершую на старте бегунью, а потом, словно услышав выстрел судьи, бежит. В голове царит хаос. Эми задействует ускоряющую передачу, которую до сих пор не использовала. Поравнявшись с Эггмобилем, она подпрыгивает на бегу и, приземлившись на одно из крыльев флаера, протягивает руку вовнутрь машины, чтоб схватить Изумруд Хаоса. Ежиха как раз оказывается напротив сидящего за управлением ученого, беззащитный лысый затылок человека точно дразнит ее. Эггман скорее чувствует, чем видит ее периферическим зрением. Оборачиваясь, он делает попытку схватить Эми Роуз за руку, но та уже спрыгнула с крыла его летающей машины и несется вперед.       Ноги снова щекочет трава, грани изумруда больно впиваются в ладонь. Но куда важнее ощущение ровно что-то не так. Перед глазами расплываются круги. Все, решительно все обретает яркость, четкость, давит реалистичностью. Окружающие предметы делаются контрастно-выпуклыми, их окраска приобретает невероятные преувеличенные оттенки. Эми неожиданно охватывает отчаяние, глухое и страшное. Вещи вырываются из-под контроля и кажутся теперь нереальными. Сама материя бытия трещит по швам. Время замедляет свой бег.       — Совсем совесть потеряли! Мало мне тебя, Соник! Так и вторая туда же! — Доктор грозит кулаком промелькнувшему мимо Эггмобиля синему ежу, который на сверхскорости преследует розовую молнию.       Наконец-то энергия утрачивает свой запал, начинается распад.       Эми останавливается в орешнике. Солнце проникает сквозь густую листву и греет ей лицо. Ежиха только что пробежала просеку с высокой травой, в которой полно маленьких белых мошек, а там и сям кротовые кочки. Где-то рядом, в зарослях осоки, лениво течет ручей.       Воздух, блестящий, сияющий воздух. Остановившись, Эми жадно глотает его: еще и еще. Голова идет кругом, перед глазами расплываются круги, кажется, земля поднимется прямо к лицу. Желудок подкатывает к горлу, и Эми сгибается пополам, похоже, что ее сейчас стошнит.       Забрав Изумруд Хаоса, Соник одной рукой придерживает ее за плечи, а второй собирает розовые иглы в импровизированный хвост, чтобы они не падали на лицо. Совершенно измученная, Эми с трудом держится на ногах. К счастью, желудочные спазмы прекратились, и парень отпускает ее.       — Я помню, когда в первый раз достиг сверхзвуковой скорости, — еж на всякий случай срывает лист лопуха и протягивает его Эми, — мне тоже потом плохо было.       — Ты идти сама можешь? — говорит он после паузы и внимательно смотрит на ежиху с покровительственным жалостливым чувством.       Секунду она стоит не двигаясь, а потом, кивнув, быстрым шагом направляется в сторону просеки.       — Эй! Меня-то подожди! — Соник догоняет ее в два прыжка.       Обвернувшись, Эми бросает на него взгляд, в котором чувствуются и вызов, и гордость, и даже величие — нечто столь для нее естественное, что ежиха, возможно, и сама этого не понимает. И тут Соник, которому никогда не случалось чувствовать себя так неуверенно, осторожно берет ее за руку.       Все то время, пока они идут, еж продолжает еще что-то говорить, но Эми не разбирает слов: мешает шумовой фон. По высокой траве то здесь, то там пробегают волны — это ветер пригибает тонкие узкие листы и выворачивает их обратной стороной, так что впереди на зеленых холмах появляются серебристые росчерки. Поют флики, и их трели звучат ошеломляюще громко, с удивительными вариациями, ни разу не повторяясь.       Эми знает, она по-настоящему счастлива. И причина этого не только в том, что рядом с ней Соник.