***
Гостей было достаточно, но еще некоторые должны были придти. Коля, Даша, Маша – с института; Арина и три Насти – с нашей бывшей школы; Стас, Вадик и Егор – черт знает, где мы познакомились; Надя с беременным животиком – старая подруга детства. Благо, Катькина квартира спокойно вмещала всех этих людей, стол с выпивкой и едой, ну, и оставляла еще большое пространство нетронутым. Ровно 20.00 на часах, как кто-то позвонил в дверь. - Я открою, – сказала я Катьке, чтобы та продолжила с девчонками нарезать закуску. Легким движением руки я отворила замок и открыла дверь для молодого человека. - Вот засранец, мы все давно уже в сборе! – тепло поприветствовала я своего двадцатитрехлетнего братца, который на пять лет был старше меня.Тот лишь состроил гримасу и показал язык. Я же сделала то же самое, еще приложив к ушам руки и подергав пальцами. - Здорова, Марк, – из-за моей спины к брату потянулась татуированная рука. - Антон, - приветственно кивнул мой брат. Урод, подкрался сзади. Лишь безмолвное обещание подруге остановило мою подкатившую злость. Потихоньку вся мужская компания подтянулась в коридор, приветствуя суровым мужским рукопожатием только что пришедшего друга. Незаметно вырвавшись из этой толпы, я пошла на кухню. Благополучно доделав свое женское дело, мы наконец-то пошли праздновать.***
В начале все шло прилично. Музыка, первые выпитые бокалы, шутки, поздравления двух именинников. - Дергаем за уши! – послышалось от нашей беременной подруги, что тут же встала позади Катьки и схватила за определенное место. – Давайте кто-нибудь Антону, – весело предложила она, на что вызвалось несколько добровольцев мужского пола. – Ага, сейчас же. Вы ему уши оторвете, – заботливая девушка и будущая мать искала в толпе и взглядом остановилась на мне. Ну, какого черта? Ей, главное, не откажешь. Я смиренно встала позади своего бывшего парня и заставила сесть, ибо рост мой и его отличались друг от друга доброй двадцаткой сантиметров. - Раз! – считала вся толпа. Я взялась за оба уха, одно из которых было все в пирсинге, да как потянула. Антон даже глазом не моргнул. – Два! Три! Четыре! Пять! – на шестнадцатом подъеме его за уши, я подустала. – ДВАДЦАТЬ!!! – вопли, визги, возгласы, конфетти сопровождали то, как я, взяв последние силы в кулак, чуть не оторвала его уши. – УРААА!!! Далее последовали мастер классы от Вадика, который работал барменом (теперь вспомнила, где их тройку впервые повстречала). Абсент хитрым способом прошел фильтрацию через сахарок, воспламенился. Восторженные ребята наблюдали за огненным шоу. Наконец-то пришло время пробовать этот шедевр и стаканчики один за другим разошлись, уютно поместившись в руках мальчиков и девочек, а содержимое и вовсе вливалось в них, подогревая и так праздничное настроение. Не смотря на запреты старшего брата, я бухала как никогда. Под это дело хорошо пошло караоке с отличными ретро-песнями. Особенно смешно было слушать Катю, которая с не очень хорошим знанием английского принялась петь быструю песню известного исполнителя. Я подхватила ее и начала пританцовывать, нарезая круги вокруг, что делала не одна. Похоже было на секту. Не дождавшись своей очереди, я выхватила микрофон у парней и включила «Чинг-чинг, чингисхан, шалеля мулеля ляляля». А еще на подругу наговаривала. Игра, придуманная мной, была чем-то, вроде десерта для девчонок. Пять баллонов со взбитыми сливками и свежая вишня красивенько располагались на сосках парней, после чего все это должно было быть съедено. Я принялась за брутального Егора, Катя за моего брата, а за Антона – Машка, остальные распределились между собой. Бедный Егорушка чуть сосочка не лишился, когда я заметила, что время на песочных часах выходит. Милые мордашки всех девчонок были в белой субстанции, но такие довольные! Время выбирать победителя, и ею оказалась Надежда! Самодельный абонемент, дающий право на еще пятиразовую процедуру с партнером и неоткрытые взбитые сливки. Кто-то из парней сказал, что лучше бы минет так сделали. На голом теле Антона среди татуировок я нашла знакомое имя. Твистер, танцы на столе, под столом, вокруг стола, песни под гитару Антона, ну и, конечно же, карты. Несложно догадаться, что все мы играли на раздевание хотя бы потому, что я уже сидела в одном нижнем белье и рукой старалась прикрыть татуировку на бедре «Антон <3». Алкоголь пел мне в голове мотивирующую песню «Раздевайся, детка». - К черту! – я скинула белый лифчик с себя и вскочила с места всем на обозрение, когда гребаный козырь Антона нечем было покрыть. И залпом я выпила что-то жгучее. От неожиданной храбрости вся комната на секунду умолкла, глядя в упор на то, от чего трудно было отвести взгляд. От такой паузы даже на пьяный разум начали приходить сомнения в содеянном, но голос одного из парней все исправил: - Сисечки! - восторженно прокричал однокурсник-Николай, словно праздновал победу над первой самкой вечера, что оголила свою главную силу и мужскую слабость. Толпе хватает одного активиста, чтобы заразиться оглушающим ликованием. Ближайшие пять минут мерцающая комната с отрывающимися знакомыми буквально скакала перед глазами. То ли это я совершала прыжки, попутно вырисовывая головой в воздухе знак вечности и метая глазами туда-сюда, то ли так действовал алкоголь. Скорее всего, все сразу. Все размывалось на глазах, хотелось смеяться и прыгать. Я наконец-то стала выше остальных, но мой кайф кто-то прервал. За руку меня сдернули с дивана, на котором и создавалась незабываемая иллюзия высоты и головокружения. Головой я больше не мотала, и от этого, кажется, голова закружилась еще сильнее, а яркий свет заменил полумрак. Меня все еще за руку вел неизвестный силуэт. Дорога показалась долгой, а еще было прохладно и хотелось снова тепла от тел друзей и подруг. Как только мы вступили на другое, еще более холодное напольное покрытие, а я это почувствовала из-за босых ног. Именно в этот момент я решила увидеть лицо наглеца, что буквально сорвал меня с той волны. И вот я на холодном берегу, а над головой тусклый свет луны. - Марк! Ну зачем? - похитителем оказался мой брат, берегом - кухня, а луной - люстра, включенная процентов на десять. - Ты таким видом нас обоих позоришь, Алина, - Марк отчитывал, был до того серьезен, что я внимательно слушала и...разглядывала его. Да к черту, что это лампочка, луной считать ее было куда приятней. А еще приятным показалось вдыхать запах сигарет, который свежим потоком доносился до моих ноздрей. Бледный свет освещал Марка от самой макушки, но почти исчезал ниже талии. Кажется, впервые в жизни я разглядывала его очертания лица, видела родинку на подбородке и небольшой шрамик над бровью. Откуда он, и почему я не знала о нем до этой поры? Кажется, я много чего не знала о своем брате. Я немного приблизилась к нему. Незаметно для него и для себя. Он был угрюм и все еще отчитывал. Его губы при речи двигались медленно, а может быть очень быстро. Интересно, какой вкус у губ моего брата? Я во мгновенье встала на носочки, а руки в ответ обвили Марка вокруг шеи и нагнули голову ниже, к моей голове. Я дотронулась кончиком языка до его сомкнутых губ, провела им по верхней, горьковатой на вкус, губе, а затем настойчиво проникла внутрь, чего никогда себе не позволяла. Влажно, тепло, горько и так сладко. Сквозь пальцы я пропускала волосы с его макушки. Мягкие, но чуть жестче, чем у меня. Пока язык хозяйничал внутри его рта, я чуть плотнее, чем было, прижалась своим телом к его. Тепло. - Инцест! - кто-то посмел нарушить волшебный момент, крикнув во все горло, напугав меня. Словно током ударившись, меня отдернуло от Марка. Но не в нем дело, а в Коле, все время ищущем скандальные происшествия. Сегодня, в основном, проходившие со мной. Я вновь взглянула на своего брата. Он был зол. Очень зол. Что-то скомканное было у него в правой руке, и он бросил это на пол рядом со мной, поспешно удаляясь с кухни. Я не совсем осознавала, что делать, но решила взглянуть на тряпицу. Сильно мятая футболка была той, что я скинула с себя минут десять назад. Только после этого до мозга дошло, что я стояла с совершенно не прикрытым верхом. Когда народ сбежался к проему от двери кухни, брата уже в ней не было, а я была одета в эту самую футболку. На лице Коли было легкое расстройство, обида, а на моих губах влага и горечь. Испытывала ли я дискомфорт после случившегося? Да. Но это не стыд, не совесть, а печаль от того, что нас так быстро разъединили. А еще я все еще была очень пьяна, но не брала это во внимание. Шатающейся походкой я растолкала возбужденный народ и поплелась вдоль длинного коридора. Мне правда казалось, что он километровый. Я не стала много думать, заморачиваться, а просто ворвалась в первую попавшуюся дверь и тут же захлопнула ее за собой. Нащупав ручку, я повернула на ней замок и принялась вглядываться в темноту. Размытые очертания мужской фигуры становились все явнее. Это он. Точно он. - Марк, - голос отдавал хрипотой, а силуэт приближался ко мне. Он приставил к моим губам палец, предлагая сохранить тишину. Он прав. Достаточно было одного раза, когда нам не дали закончить. Теперь все будет иначе. Теперь все будет прекрасно. Он нагнулся ко мне, и мне не пришлось на цыпочках тянуться к нему. Теплая ладонь прикоснулась к моей щеке, а влажные и горькие губы сами проявили инициативу и нежно прильнули к моим. Нежность смешалась с настойчивостью, образовывая взрывной коктейль. Свободная рука Марка дотронулась бедра и постепенно, не жульничая, продвинулась к ребру. Мужская ладонь оказалась поддержкой для груди, которая вот уже минут двадцать была освобождена от всякой опоры. Язык Марка то двигался в моем рту, то отступал, давая возможность зубам куснуть мою губу, а затем снова языком облизывал место укуса. Рука, что была повыше, гладила позвонки, шею, плечи. Другой рукой он настойчивей мял мою грудь, уделяя внимание соскам. Брат причинял небольшой дискомфорт, но мне чертовски нравилась эта перчинка. Немыслимый жар в низу отдавал потоки тепла всему телу и Марк будто чувствовал, что я уже готова. Он освободил свои руки, я почти простонала из-за огорчения, но они тут же подхватили меня под поясницу, отчего наши тела соприкоснулись неприлично тесно. Я наконец-то почувствовала напряжение в его паху. До того сладко было то мгновенье ощущения того самого, что упирается в твое тело благодаря тебе же, что я не заметила, как подколенные ямки уперлись во что-то тканевое и мягкое. Кровать, диван - не имеет значения. Марк выпустил меня из своих крепких рук, позволяя упасть на этот мягкий предмет интерьера. Но долго скучать не пришлось, так как он тут же последовал за мной. Мой родной уже успел снять с себя верх одежды, и я позволила снять ему свой. Я раздвинула ноги - инстинктивно, как и полагается той, которая полностью готова отдаться. Но ублажать меня в миссионерской позе в планы Марка не входило. Ему ничего не стоило перевернуть меня на живот и, взяв под бедра, подтянуть чуть выше, к своим бедрам. Руки все еще крепко держали мои бедра, а третья точка касания наших тел оказалась там, где не положено ей быть для брата и сестры. Полминуты понадобилось любовнику, чтобы подцепить края нижнего белья и аккуратно, проводя пальцами от обеих сторон бедер невидимую линию книзу, убирая последнюю преграду между настоящим инцестом. Мне не хотелось одумываться, пока он избавлялся от своего белья, мне поскорее хотелось его всецело, внутри, в себе. Наконец , я ощутила прикосновение к своим влажным половым губам. У Марка была власть надо мной, он мог дразнить меня, не входя вовнутрь, а водя твердым членом по плоти. - Давай, - тяжелое дыхание перебивало мой голос, но Марк услышал меня. Марк знал, что я неимоверно жажду этого, но хотел услышать, что я прошу. Что это я, похотливая сестрица, сама впускаю его, разрешаю войти в себя, разрешаю податься тазом вперед, уничтожая все пути назад. Я заполнена им, он делает движения, сбивая мое дыхание все сильнее, создавая новую и новую волну возбуждения. Я на крючке. Ты подцепил меня. Не отпускай меня. Никогда. Люби меня, брат, люби... - Марк, пожалуйста, - молила я шепотом, возбужденно и прерывисто от толчков, - давай всегда будем вместе. Эти слова подействовали на брата еще более оживляюще, заставляя входить каждый раз грубее, но не менее сказочно для меня. Я почувствовала рельефный от имеющихся мышц живот на своей напряженной спине. Марк, не вынимая члена, наклонился ко мне, переместив силу тяжести на обе свои руки и колени. Его губы целовали мою шею, одна из рук блуждала по телу. Я чувствовала тяжесть его тела на себе, движения сзади и внутри с себя, но не могла себе позволить отказаться от всего этого. Он меня брал по-собачьи, и это чертовски нравилось мне. Лишь когда эмоции настигли своего пика, и я, сквозь сжатые зубы промычала, непроизвольно выразив достижение предела, Марк позволил себе самому подойти к окончанию. Все реже, но не менее глубоко он входил и выходил, пока мы вовсе не обмякли, получив полное наслаждение. Брат слез с меня, но не ушел, а лег рядом, перед лицом, обнимая и целуя в эту ночь. Я была счастлива. Счастливой в обнимку и заснула.***
Утреннее пробуждение было отнюдь не приятным. Веки налились свинцом, а во рту царила пустыня. Пытаясь облизнуть губы сухим языком, мне молнией в голову ворвалось осознание того, что и с кем она этими губами делала ночью. Все было бы не так трагично, если не продолжение, за которым она поспешила к родному брату, и которое она получила. Страх, вина и тупая боль засели в моей голове. Но этому утру, если это действительно было утро, суждено было стать еще более ужасным для меня. Что-то зашевелилось на моем бедре, покрытом тонкой простынью. Сердце заколотилось с бешеной силой, холодный страх подкатил к груди. Рука, должно быть, спящего Марка. Как же мне хотелось снова провалиться в сон и не просыпаться. Или хотя бы быть с братом в разных комнатах, чтобы незаметно сбежать и никогда с ним не видеться. Но ситуация сложилась таким образом, каким сложилась, и никаким иным. Я прикусила губу и медленно открыла глаза. Взгляд ее пал вниз, где лежала мужская рука. То, что я увидела, повергло меня в шок. Быстро, словно и нет никакого похмелья, я из положения "лежа" приняла сидячее положение, при этом сдернув со спящего простынь. - Антон?! - возмущению не было предела. Внутри нарастала ярость. Обладатель обнаженного тела с татуировками, что были до боли знакомы мне, поморщился, притягивая руки к лицу. Он потер заспанные глаза, а затем взъерошил свои же волосы. Перед собой парень увидел свою бывшую девушку. Я прикрывала голое тело белой тканью, грудь моя вздымалась от ярости, а на лице были написаны все эмоции. Антон же остался без единого прикрытого участка тела. Парень не был удивлен происходящему, а даже издевательски улыбнулся. - Какого черта?! - я бунтовала, сохраняя дистанцию, - Ты...воспользовался мной! Антон хохотнул - сейчас пойдут издевательства. - Ты сама пришла ко мне, - совершенно спокойно и безразлично ответил молодой человек, смотря мне в самые глаза. - Хотя, ко мне ли ты шла? Я покраснела. - Ты так стонала и называла имя брата, пока я тебя брал. - Заткнись, - Я нахмурилась и отвела взгляд в сторону. Румянец стойко держался на моих щеках. Я уже и не знала, что хуже: переспать с Марком или переспать с Антоном. Решение было только одно: убежать без оглядки, никогда не вспоминать и не напоминать. Наспех надетые вещи, возможно, не принадлежали мне. Я суетилась, металась по комнате, в которой ночью раздавались мои возбужденные вздохи. Антон что-то говорил, усмехался, но я не слышала его. Я пребывала в глубочайшей панике и отказывалась верить в содеянное. Я убежала прочь из этой квартиры. Автобус, который вёз меня домой, был абсолютно пуст. Только сейчас мои мысли пришли в порядок, а ритм дыхания в норму. Я внезапно для себя осознала, что сладкая истома вновь появилась в низу тела, но теперь уже от воспоминаний. Только я не могла понять, каких именно: тех, когда я еще думала, что меня берет Марк или тех, когда я уже поняла, кто на самом деле меня ублажил...