Драконы связаны с чудом

Супербой даже не знал, что его раздражало больше. То, что Робина было невозможно вывести из себя, или то, что он, самый слабый из них, самый приземлённый из них, с какого-то рожна считался их лидером. В особенно неудачные дни — когда он на солнце перегревался, или когда проблемы с Таной были, или с учёбой что-то не складывалось — Супербой мог часами донимать Робина, пытаясь вытянуть из него хоть какую-то реакцию. И просто чтобы подоставать. Он летал за ним по пятам и гундел, нудел в ухо, снова и снова повторяя: ― Вот что мне не понятно, Роб. Почему ты, чувак без супер-способностей почему-то думаешь, что можешь нами командовать? ― он дёргал Робина за плащ, таскал его за ногу под потолком Счастливого залива и, в общем-то, раздражал его по-всякому. Но взбесить его по-настоящему Супербою удалось только один раз. Он сорвал с Робина маску и отлетел на несколько метров, зная, что напарник Бэтмена не сразу кинется за ним в погоню, закрывая лицо руками. ― Что, настолько нам не веришь, что даже лицо своё показать боишься? ― пропел он. ― Какой же из тебя лидер после этого? И вот тогда Робин, шарясь по пещере как слепой котёнок и слушая насмешки Супербоя, и вышел из себя. Никто даже не понял, как именно это произошло. Просто чёрно-жёлтый плащ вдруг взметнулся вверх и разлетелся в стороны, яркими лоскутами опадая на пол. На спине Робина вдруг прорезались два огромных красных крыла, которые завернулись вокруг его тщедушного тельца, засветились и снова раскинулись в стороны. Только вместо Робина на месте Робина теперь стоял красно-золотой дракон, который повёл носом в сторону Супербоя. Зрачки его расширились и дракон, будто кот на охоте, ощерился, зашипел и бросился на мальчика-клона, вцепившись в него зубами. Он рычал и мотал головой, и, даже несмотря на неуязвимость, Супербою пришлось не сладко. Повязать дракона им так просто не удалось. Вернее, вообще не удалось. Чудо-Девочка заработала пару синяков, потому что дракон побил её хвостом. На Импульса он просто наступил, так сильно, что у спидстера никак не получалось высвободиться. Стрелы Лучницы отскакивали от толстой чешуи, будто на самом деле она кидалась зубочистками. И только Секрет смогла его как-то успокоить. Кажется (по крайней мере Супербой видел, как она зависла напротив морды дракона) она говорила с ним, глядя прямо в глаза, но какие именно аргументы она привела, разобрать не получилось — уж больно громким Супербою казалось драконье рычание. Потом, правда, гигантская красная ящерица выплюнула его, — просто открыла пасть и Супербой выпал прямо на пол — снова завернулась в крылья, засверкала и уменьшилась в размерах. Когда крылья раскрылись снова, Робин удивлённо ахнул и завалился набок. Крылья с треском втянулись в спину и прятались под кожей. Напарник Бэтмена, совершенно голый и покрытый осыпающейся красно-золотой чешуёй, моргнул, нервно вздрогнул и попытался метнуться в сторону, куда-то в тени. Супербой, правда, успел схватить его за лодыжки ТТК, так что мальчик-дракон (подумать только!) не смог сдвинуться с места. ― Ну, Роб, ― Супербой неторопливо поднялся, заворожённо глядя на чешуйки, переливающиеся на свету. ― Не хочешь нам ничего рассказать? ― Ой, ― Чудо-Девочка вдруг покраснела и отвернулась. Супербой моргнул было удивлённо, потом осознал, что происходит и хлопнул себя по лбу как раз в тот момент, когда Импульс, по настоянию Лучницы, притащил откуда-то одеяло. Его накинули Робину на плечи, и чешуйки снова зашуршали, падая на пол, но сам Робин даже тогда промолчал. Заговорил он, когда Секрет вручила ему чашку какао с таким видом, будто это не он только что пытался пережевать Супербоя. Не то чтобы это было чем-то особенным. Подумаешь, попытался сожрать сокомандника. ― Ну? ― снова повторил Супербой. ― Рассказывай? ― Это долго, ― Робин ковырял пальцами край стола. ― Но я попробую. И он попробовал. * ― Ты только коров наших не ешь, ладно? Если вдруг решишь в дракона превратиться, ― Кон чувствовал себя немного неловко. Он относительно недавно переехал к Кентам, и спокойная жизнь простого мальчика, не супер-звезды, была непривычной. Кроме того, иногда ему казалось, что он обуза, и тогда хотелось сквозь землю провалиться. Но ма и па сами предложили ему пригласить кого-нибудь из друзей на пару дней. Просто чтобы развеяться. И Кон пригласил Тима. ― Ты запомнил? ― он знал, что Тим питается коровами, но не знал, как… каким образом… в общем, где он этих коров берёт. И сейчас искренне переживал за пару бурёнок, только недавно выгнанных на пастбище. ― Хорошо, ― Робин кивнул. Пикап Кентов трясся и тарахтел так, что Кона первое время это раздражало ужасно. Но он привык, а Тим не привык, и всё равно как будто бы и не реагировал на шум. ― Хорошо, ― повторил он ещё раз. И улыбнулся — жутко немного, так, как улыбался, когда надевал маску Робина. ― Я съем коров ваших соседей. ― Нет! ― Кон чуть не потерял управление, но успел вовремя выровнять машину. ― Вообще ничьих коров не ешь! Ешь лучше пирог ма! Он сытный! Тебе же можно пироги? ― Конечно, ― Тим тихо рассмеялся. ― Я пошутил. Я не буду есть твоих коров. И в дракона превращаться не буду. ― О… Окей, ― вроде как успокоенно вздохнул Супербой. Он, правда, догадывался, что Тим лукавит. Потому что он и позвал-то его, в первую очередь, ради того, чтобы он смог принять истинный облик и спокойно поваляться в траве. В лунном свете он казался ещё величественнее, чем обычно. Кон вообще много раз видел и превращение Тима в дракона, и наоборот, и видел, как он летает, раскинув огромные крылья. Но когда он стоял посреди поля, задрав голову, и над ним, на фоне звёздного неба (Кон уже который месяц поражался тому, каким красивым может быть ночное небо), блестя чешуёй в свете луны, летал Тим — дракон Тим — ему казалось, что от величественности момента у него вот-вот остановится сердце. Тим летал почти бесшумно, подставляя морду встречному ветру, круг за кругом, постепенно опускаясь, пока Кон не поднялся в воздух и не стал играть с ним в салки. Всегда эти игры заканчивались одним и тем же, и в итоге Кон распластался у Тима на спине, крепко обняв руками драконью шею. Он часто летал, часто таскал Тима с собой, держа за шиворот или за руку, но не было ещё полёта лучше, чем на спине дракона. Они были один на один со звёздами, мальчик и его дракон, дракон и его мальчик. А потом они рухнули вниз, прямо в заросли пшеницы, или кукурузы, или окры. Тим был словно огромный, немного скользкий кот, игривый, урчащий, отзывчивый. Кон, кажется, был единственным, кого он не боялся случайно перекусить или поломать, и потому они носились по полю, как сумасшедшие, пока не выдохлись. Тогда Тим повалился на землю, на ходу завернувшись в крылья, и когда Кон добежал до него, он уже свернулся на земле в клубочек, мерцающий красным и жёлтым в свете луны. ― Ох, дружище, ― Кон стянул рубашку и протянул её Тиму. Она была как раз достаточно огромной, чтобы Тим смог завернуться в неё весь, как только Кон стряхнул с него чешую. Было в этом что-то особенное — то ли молчаливое согласие на каждое действие, то ли доверие, царящее между ними в этот момент, но Кон запомнил эту ночь навсегда. ― Отлично платьице, красотка, ― пошутил он. Тим ткнул его в плечо кулаком, смущённо улыбаясь. Коленки у него это ночью казались особенно бледными. Потом они долго стояли у костра, и Кон зачарованно смотрел, как чешуйки горят в пламени, таком ярком, таком непривычно тёмном. Дым поднимался не серый, не белый, не чёрный, а бурый, будто запёкшаяся кровь. ― Смешной ты, ― вдруг заметил тогда Тим. Он поймал Кона за шиворот, оттащил его немного назад, обогнул, так ровно и изящно, будто не превращался из дракона в человека, а потом привстал на цыпочки, обхватил руками за шею и поцеловал, прямо в губы. Кон подумал, что надо бы его оттолкнуть. Или самому отойти на шаг. Или просто отстраниться и спросить, понимает ли он вообще, что делает. Уточнить, не обычное ли это драконье приветствие, и всё такое. Но он ничего не сделал. Только положил руки Тиму на талию, прижимая его к себе крепче. * Тим прилетал к нему по ночам. Он преодолевал расстояние между Готэмом и Метрополисом за час, если не меньше, и к часу ночи уже стоял на пороге амбара, в котором Кон оборудовал себе «логово». Обнажённый, он наклонялся, роняя чешую в дорожную пыль, и поднимал какой-нибудь камешек, который можно было бы бросить в окошко амбара. Тогда Кон выходил к нему, заводил его в амбар и нежно снимал, стряхивал, счищал чешуйки. Это было почти так же медитативно, как лопать пупырышки на пакете, только пакет в ответ не мычал так довольно, не закусывал губу, когда Кон проводил пальцами по ложбинке на пояснице. Тим одевался, и ночь они проводили бок о бок — говорили о чём-то, или Тим помогал Кону с домашним заданием. Иногда они просто ложились в обнимку на диване. Тогда Робин спал на Супербое, устроив подбородок у него на плече, и это было невероятно. Огромный дракон, крохотный мальчик. И они оба — один и тот же Тим Дрейк. Кон иногда спал тоже, а иногда смотрел на спокойное лицо своего парня, и всё в нём сжималось от восхищения и восхитительности момента. Однажды Тим даже застал его за этим. Он сонно посмотрел Кону в глаза и тихо спросил: ― О чём задумался, деревенщина? ― Просто любуюсь, ― Кон пожал плечами. Тим шумно вздохнул, и вздох этот был таким горячим, будто он собирался огонь ему на грудную клетку выдохнуть. ― Отговорки, ― пробормотал он, упираясь подбородком ему в ямочку между ключицами. ― Обманщик. ― Грязные инсинуации, ― Кон обхватил его руками, крепко, не собираясь отпускать, и пояснил: ― Просто ты потрясающий, и человеком, и драконом. ― А теперь ты подлизываешься, ― Тим сощурился. Сейчас он особенно сильно был похож на себя-дракона вот так, распластавшись на Коне, хитро прикрыв глаза. ― Почему ты выворачиваешь мои комплименты наизнанку? ― Кон слабо улыбнулся, зная, что на самом деле каждый его комплимент Тима жутко смущает. Настолько, что Робин пытается перевести всё в шутку почти в то же мгновение, когда добрые слова о нём срываются с губ клона. ― Ты же знаешь почему. И ты достаточно умный, чтобы знать, что не такой уж я и потрясающий, ― Тим шевельнулся, потом упёрся руками Кону в грудь и сел, глядя на клона сверху вниз. ― Я обычный человек и обычный дракон. Нет во мне ничего такого… потрясающего. ― Ты прекрасно знаешь, что это не правда, ― Кон закатил глаза. ― Так что закрой рот, ложись на место, засыпай и не мешай мне любоваться на доставшиеся мне красоты. ― Пфф, ― тихо выдохнул сквозь зубы Тим. Но на место он, всё-таки, лёг. И даже заснул. И Кон наслаждался тишиной, покоем и размеренным дыханием, тихим посапыванием и, кажется, даже стонами (какие издают иногда провалившиеся в глубокий беспробудный сон об охоте кошки) до самого рассвета. Потому что с первыми лучами солнца его мальчик-дракон просыпался, поднимался, потягивался, оголив полоску кожи на животе, и широко зевал. Кон поднимался следом, точно так же зевая и раскидывая руки, пытаясь размять мышцы и разбудить своё тело, и готовился тащиться в сарай за коровами. Тим, правда, вставал в такую рань не для того чтобы составить ему компанию. С первыми криками петухов он скидывал с себя чужие вещи, выходил на улицу и раскидывал огромные крылья. Он должен был возвращаться в Готэм каждое утро, и ни разу не было такого, чтобы он остался. Как ни разу не было такого, чтобы Кон не остался смотреть ему вслед, и не разглядывал зачарованно красный дым и бурое пламя, слушая треск сгорающих чешуек. Секрет Тима, на самом деле, знали многие. Знала вся Бэт-семья, знали Титаны и бывшая Юная Лига Справедливости. Да и не юная Лига Справедливости об этом тоже прекрасно знала. Все знали, что невысокий темноволосый мальчишка с болезненными тенями вокруг глаз и прекрасными боевыми стратегиями на самом деле дракон. В этом, в общем-то, не было ничего особенного. И только Кон знал, под каким углом нужно посмотреть, чтобы «ничего особенного» сложилось в «потрясающий». Потому что он видел, как мерцает чешуя Тима в свете звёзд и луны. Он видел, как Тим грызёт какую-то высокую траву, будто кот, и как игриво машет хвостом, желая поиграть. Но эту тайну он никому не собирался выдавать. Она принадлежала только ему. * ― Тим. Тим. Ты уверен? ― Кон замялся, глядя ему в глаза и даже отстранился. ― Ты точно уверен, что, ну… хочешь? Я не думал, я… ― Кон, ― Тим приподнялся на локтях, а потом сел, обнял его лицо руками и осторожно поцеловал. Кону стало душно, он покраснел и смутился, потому что… Господи. Он ведь не надеялся, что Тим согласится. ― Кон, я этого правда хочу, ― он посмотрел на него так спокойно и серьёзно, что и Кону стало почти спокойно. Только как он теперь смог бы смотреть на него, как на Робина, после всего этого, после этой простыни, после… ― Вопрос в том, хочешь ли этого ты, ― Тим нырнул рукой под простыню, хотя и взгляда от лица Кона не оторвал. Будто бы ничего не происходило на самом деле. И их не разделяло только ничего и чуть-чуть больше, чем ничего. ― Я хочу, я… ― Кон вздохнул. ― Я стесняюсь, потому что… я никогда этим не занимался с драконом, ― он смущённо опустил взгляд, но тогда увидел голые руки Тима, голую грудь Тима, и вообще… голого Тима. ― Давай начистоту, ― Тим будто и сам смутился, но старательно этого не показывал. Наверное, хотел показать Кону, что хоть один из них спокоен. ― У тебя это вообще хоть с кем-то было? С девушкой или с парнем? ― Эм, ― Кон смутился ещё больше. ― А у тебя? ― Нет, ― Тим моргнул. ― Я и не стремился. Но уверен, что ничего особенного ты во мне не нашёл бы, если бы у тебя был хоть какой-то опыт. ― Кхм, ― Кону казалось, что он горит, хотя никто не дышал на него огнём. По крайней мере явно. ― А ты, ну… не превратишься в дракона в самый неподходящий момент? Тим засмеялся под ним, и это было даже как-то унизительно. ― Я слишком хорошо себя контролирую. Я же не превращаюсь в дракона, когда мне, скажем, больно? ― Нет, ― Кон моргнул. ― Ну, и о чём речь вообще, деревенщина, ― фыркнул в ответ Тим. ― Прекрати меня унижать, а то у нас ничего не выйдет, ― Кон ткнулся носом ему в плечо, пытаясь отсмеяться. ― Всё у нас выйдет, ― Тим снова задвигал рукой под простынёй. ― Знаешь почему? Потому что я потрясающий. ― Ох… Ох, Боже, ― выдохнул Кон. А потом у них и правда всё вышло. * А потом Кон умер, вернее не умер, а уснул на очень, очень, очень долгое время. И вернуться к Тиму смог не сразу, а когда вернулся понял, что его не было слишком долго. Этого «долго» как раз хватило, чтобы сломать его дракона. И несмотря на то, что крылья его были всё так же крепки, раскидывал их он всё так же широко и летал всё так же плавно, он был сломлен, и это чувствовалось в каждом его движении. Кажется, даже его чешуя померкла, поблёкла, не так переливалась теперь красным золотом в лунном свете. Кон почти не узнал его, когда нашёл где-то неподалёку от Парижа, летающего в одиночестве. И он не сказал ему ничего. Он просто догнал его, схватил за гребень на спине и добрался до длинной сильной шеи. Он обнял его, крепко-крепко, и зарылся лицом в чешую. Тим тогда вздрогнул и на мгновение будто попал в воздушную яму. Он забыл, как нужно парить, забыл, что должен махать крыльями, чтобы продолжать держаться в воздухе. И только потом он начал снова и снова вскидывать их, загребая воздух и набирая скорость, словно учился дышать заново. Он даже не сразу смог заставить себя приземлиться, где-то в полях, где небо было таким же огромным, глубоким и полным звёзд, как несколько лет назад в Смоллвилле на ферме Кентов. Он приземлился, скинул Кона со своей спины и завернулся в крылья, превращаясь в человека. В такого, который мог бы с Коном поговорить. Который смог бы обнять его, поцеловать его. Потому что дракон не был на это способен. ― Эй, ― Кон стянул куртку и накинул её Тиму на плечи, когда тот предстал перед ним, бледный и уставший, с крупными чешуйками на каждом миллиметре кожи. ― Ты не отвечал на мои звонки. Тим не ответил. Он смотрел на него так хмуро, так отчаянно и устало, как не смотрел никогда. Даже когда они ругались, в юности, целую вечность назад. Даже когда он умирал, а Тим бежал к нему через пыль и дым. ― Я… не был уверен, что готов. И ещё я был занят, ― наконец выдохнул Тим, так, будто это были не слова, а самый настоящий огонь. ― Я думал, ты меня любишь, ― Кон мягко улыбнулся и протянул к нему руку, коснулся щеки. Снова зашуршали чешуйки. ― Люблю, ― Тим нервно сглотнул. ― Просто. Это сложно. Я тебя похоронил. Оплакал. Я почти… ― Забыл меня? ― Кон сам не заметил, как его сердце пропустило удар. ― Почти сдался, ― Тим нахмурился и посмотрел на него удивлённо. Шагнул к нему, но руку не поднял. Не прикоснулся к Кону даже на мгновение. ― С чего бы я стал забывать, что ты несёшь? ― Меня почти год не было. Тебе пора было бы начать пытаться жить дальше, ― Кон пожал плечами. Было странно видеть Тима таким серьёзным. Таким отчаянным. Будто он веру потерял. ― Я дракон, Кон, ― Тим мотнул головой. ― Мы однолюбы. Мы выбираем кого-то одного, и любим его всю свою жизнь, ― он протянул к нему руки и обнял его лицо ладонями, как всегда делал раньше. ― И мы тоскуем, если теряем тех, кого любим. Тоскуем так сильно, что ничто не способно описать это чувство, ― он посмотрел ему в глаза, и его зрачки, казалось, светились в темноте ночи. ― А ты забыл меня за этот год? Ты смог двинуться дальше? ― Для меня время шло по-другому, ― Кон накрыл его ладони своими, наслаждаясь теплом рук, и тихо пояснил. ― И мне казалось, что я вернусь к тебе в тот же час, когда вы «потеряли» меня. Будто я и не умирал. ― Хорошо, ― едва слышно произнёс Тим, будто свечку пытался задуть. ― Тогда… ― он не стал договаривать. Он привстал на цыпочки, и Кон приготовился, но мальчик-дракон снова опустился на пятки. Он смотрел на Кона и не решался поцеловать его. Не решался сделать то, что раньше делал с такой же лёгкостью, как махал крыльями при полёте, или дышал. ― Чего ты боишься? ― Кон наклонился и поцеловал его сам. Ему самому показалось, что последний раз они целовались так совсем недавно. Но для Тима прошла целая вечность, полная одиночества, тоски и сожалений. ― Никогда больше не умирай, ― попросил Тим, когда Кону перестало хватать воздуха и когда он решил дать самому Тиму сделать хоть вдох. ― И не оставляй меня так надолго с уверенностью в том, что ты не вернёшься, ― он отпрянул, закутался в безразмерную куртку Кона и нахохлился, будто птичка. ― Потому что я не смогу клонировать тебя, не смогу тебя оживить, не смогу бросить тебя в Ямы Лазаря. А если мне снова придётся жить с верой в то, что ты не вернёшься, купаться в этом отчаянии, я не выдержу. Слишком многих людей я и так потерял. Вы же такие хрупкие. Не как драконы, ― он прикусил губу. Кон погладил его по плечу, потом обнял и прижал к себе крепко, будто это могло убедить Тима, что теперь он точно никуда не денется. ― Смешной ты, ― тихо фыркнул Супербой. ― Не такие хрупкие, как драконы. Мы хотя бы не тухнем, как неразлучники. ― Скажи ещё, что ты этому не рад, ― хмыкнул в ответ Тим. И этот смешок был первым, что напомнило Кону его прежнего. Впрочем, он и нового очень любил.