Мы с тобой могли бы быть

"Мне сложно говорить о любви, Жозефина. В своей жизни, признаться честно, я не встречал родственной души, которой мог бы открыться, которую мог бы полюбить. Дражайшая Жозефина, я очень редко пишу подобные письма, ведь Вы, как никто другой знаете, что меч мне держать привычнее, чем перо. О моей привязанности к Инквизитору Вы тоже, разумеется, должны знать. Нет, не подумайте, что я мог бы испытывать какие-то чувства к этому, действительно, потрясающему человеку. Сейчас речь не об Инквизиторе. Мисс Монтилье, Вы знаете, как это больно порой — привязываться к кому-то. И сейчас я снова вернусь к Инквизитору и вновь извинюсь перед Вами за столь частое упоминание сей персоны. Вы считаете Инквизитора героем. Я тоже так считаю. И сказать честно, я не уверен, что кто-то другой смог бы сделать мир таким, каким мы видим его сегодня, Мисс Монтилье. И к слову о привязанностях, вот тут я и хотел бы упомянуть всю силу очарования Инквизиторской души. И Вы тоже видите это, как никто другой. Именно таких привязанностей я и боюсь. Но мне очень приятно, что Вы, Жозефина, смогли разглядеть во мне нечто большее, чем просто советника. Я не могу изложить свою мысль так, чтобы Вы поняли меня. Вероятно, даже сейчас, Вы не понимаете, хотя я так пытаюсь. Может быть, прямо в эту секунду, Вы улыбнулись уголками губ, считая мою отчаянную попытку невероятно забавной. Не переживайте, если думаете, что Ваши чувства могут быть не взаимны. Я уверяю, это последнее, о чём Вам стоит беспокоиться. Я встречу Вас у ворот. Но если не выдержу, встречу Вас у дверей Вашего кабинета. А если и здесь не смогу удержаться, то сейчас, когда Вы дочитаете это предложение, я уже буду стоять рядом. Не пугайтесь, прошу Вас. Каллен". Жозефина отложила письмо, в надежде увидеть перед собой идеальное лицо своего возлюбленного, но перед её глазами возникло лицо менее прекрасное, менее идеальное, более грубое и недовольное. — Кому-то строчишь? — Буркнула Сэра, пытаясь разглядеть содержание письма. — Нет, наоборот, читаю написанное, — ответила Жозефина, дружелюбно улыбаясь эльфийке. — Что-то не так? — Всё супер. Хотя нет. Хреновенько. Тебе тут письма пишут, сразу видно, личное и бла-бла-бла. Светишься же. Не скроешь этого. А я тут стою, жду, пока внимание обратишь. Поэтому, собственно, хреновенько всё. — Но я же сейчас говорю с Вами. — Ах, ну да. Хе-хе. Сэра улыбнулась, хотя эта улыбка вовсе не означала, что эльфийка была рада. Она так улыбалась, чтобы не задавали вопросов. А вопросов от Жозефины Сэра боялась больше всего на свете. Хоть и не до конца понимала, почему. — Мисс Монтилье? — Жозефина услышала знакомый голос и моментально соскочила с места, сжимая в руках письмо. В дверях стоял Каллен. — А, да. Простите меня, Сэра, я должна идти, — Жозефина расплылась в улыбке. — Но мы обязательно вернемся к нашему разговору, - крикнула она на прощание. Сэра лишь понимающе кивнула. Только когда эльфийка осталась в кабинете одна, она позволила крохотной слезинке скатиться по щеке. Она сразу похлопала себя по лицу, удивляясь, что могло стать причиной внезапной грусти. — Дерьмо.