С возвращением, папочка!

Я уворачиваюсь в сторону, а Кастиэль жмёт на тормоз. Машину всё равно заносит, но нам везёт: она останавливается в паре сантиметров от дерева, в которое мы чуть не врезаемся. Отец быстро выходит из машины и идёт в мою сторону. Я выбираюсь сама, не ожидая его помощи. Ноги подкашиваются от пережитого страха. - Я хотела сказать, что твоё молчание бывает убийственным, - растерянно говорю я, переводя дух. - Это было... слишком неожиданно. Рука саднит и ноет, и я смотрю на неё. Множество маленьких осколков кровоточат, а меня начинает подташнивать. Не знаю, как так получается, но я не понимаю ничего, что происходит дальше. Глаза закрываются сами собой. Мне не в первый раз приходится просыпаться в этой комнате, не помня, как я оказалась в своей кровати. Возможно, иногда стоит напоминать отцу о существовании больницы, ведь то, отчего люди бывают в отключке, обычно говорит об их проблемах, которые не вылечишь отваром ромашки или зелёнкой. Я поднимаюсь на локтях и вспоминаю ночную картину кровоточащей от множества осколков руки. Я испуганно смотрю на руки и обнаруживаю, что на них нет ни одной царапины. Мне показалось? Отца я нахожу на диване. Он спит. Я сажусь на корточки, глядя на него. Раньше я редко задумывалась о том, как выглядит мой папа. В моих детских мечтах он был красавчиком - сёрфером, который ушёл к другой красотке из - за стервозного характера моей мамы. Иногда он был супер - звездой, которая не может вести мирскую жизнь с семьёй, потому что боится, что фанаты обкидают дорогих ему людей тухлыми яйцами. Совсем редко папа представлялся мне в образе ангела, который просто оставил меня под дверью маминого дома и спорхнул обратно, оставив меня на попечение её хрупких плеч. Хоть годы и шли, а моё воображение истощалось, новые варианты отца всплывали в моей голове. Мама не рассказывала о нём, отмахиваясь от этой темы так, будто хочет забыть. В двенадцать я поняла, что эта тема почти запретная и лучше держать рот на замке. Хорошо, что мысли на замке не продержишь. Сейчас я с трудом верю, что мужчина из моего воображения сейчас находится прямо передо мной. Он не похож ни на один из тех образов, которые я рисовала. Он спит беспокойно. Даже в таком состоянии его лицо напряжено и выглядит он так, будто готов просить прощения даже за то, что не делал. Может быть, в его жизни есть вещи, за которые он чувствует вину. Интересно, а он чувствует вину за то, что дал о себе знать только сейчас? Да брось, Изабель, чего ж тебя эта тема так колышет? Он же здесь, так что всё в порядке. - Изабель? - тихо зовёт меня отец, приоткрывая свои глаза. Всё ещё не могу привыкнуть к его взгляду. - Нет, Санта Клаус, - глупо шучу я, вскакивая с места. - Не обессудь, тут просто под диваном пыли так много... - И ты решила почистить её руками? - Да! - кивая головой, я пытаюсь убедительно врать, но получается не очень. Неловкий момент. - Да, конечно! А ты не знал, что кожа рук круче микрофибры? Кастиэль встаёт с дивана и озирается по сторонам. Выглядит странно, но у каждого свои примочки. - Ты не голодна? - спрашивает отец, направляясь в сторону кухни. - Хочешь покормить ребёнка с ложечки? - язвлю я, не сдерживаясь. - Прости, но ты немного опоздал! Я смеюсь над недоуменным выражением лица отца, который повернулся ко мне, в очередной раз не понимая шутки. - Это шутка, пап, - говорю я, и он успокаивается. Утром мы сидим на кухне, а на столе лежат чашки с горячими напитками. Мы сидим в тишине, пока птицы за окном отщебечивают свои птичьи арии и хлопают крыльями, исполняя своеобразные реверансы. Я мельком смотрю на свои руки, раздумывая над тем, как такое возможно. Мне казалось, что я чётко видела раны, сочащиеся кровью. Хоть осколки были небольшими, но их было очень много, и мне было страшно от этого зрелища. Я сомневаюсь, боюсь задавать волнующий меня вопрос, но в итоге сдаюсь и озвучиваю его: - Когда мы ехали домой, в нас что - то врезалось? - спрашиваю я, отлично зная ответ. Я точно знаю, что что - то впечаталось в лобовое стекло. - Да, это была птица, - говорит отец, глядя мне в глаза. Для убедительности, что ли? Я и так ему верю. По коже как будто проходит холодок. Птица, по классике жанра, вчера влетела в стекло машины. Ну и жуть! - И она разбила стекло, - продолжаю я. - Да, она разбила стекло. Интересно, а нам слепая птичка досталась - то? Как может зрячая птица случайно влететь в стекло машины? Они вообще так низко летают? - Мне казалось, что моя рука кровоточит. Ещё вчера, - я говорю это потише, не совсем уверенная в своих словах. - Ты была напугана, - успокаивает меня отец, доверительно протягивая свою руку ладонью вверх. Я смущаюсь, не понимая, что мне нужно делать. Наконец, до меня доходит, и я с сомнением сжимаю ладонь отца своей. - Тебе могло показаться что угодно. - Значит, всё в порядке? - спрашиваю я, как ребёнок сомневаясь в том, что вокруг всё цело. Отец кивает. - И... ты тоже в порядке? - Всё обошлось, - говорит он, неуверенно сжимая мою ладонь в ответ. Мы сидим так совсем недолго, потому что этот жест непривычен обоим. С тех пор, как я вернулась в школу и добросовестно сдала тесты, просидев все уроки, прошла неделя. Мне стало легче жить с отцом и появились темы для разговоров с мамой. Когда она звонила, я старалась рассказывать ей о том, как мы с Кастиэлем уживаемся под одной крышей. Она мало говорит на эту тему, но слушает меня, не перебивая. Я думаю, что всё становится немного лучше. Кто знает, может быть, сладкой парочке, которые по праву называют себя моими родителями, придётся уживаться вместе. Хоть причин так думать нет, но я надеюсь, что всё так и будет, потому что Кастиэль не кажется мне плохим парнем. Он не в том возрасте, чтобы скакать из одного места в другое. Однажды он расскажет, что случилось и почему его не было так долго, и всё окончательно станет на свои места. - О чём ты задумалась? - спрашивает отец, поглядывая в мою сторону с опаской, боясь не уследить за дорогой. - Да так, - отмахиваюсь я, заверяя сказанное улыбкой. - Ты не взяла свой телефон, - говорит Кастиэль, не отвлекаясь от дороги. Рядом проезжают разноцветные машины, крадя моё внимание. Мне немного скучно и некуда деть взгляд, поэтому я смотрю в окно, разглядываю всё, что за ним находится. - Тебе звонили. Посмотри в бардачке. Я тянусь в бардачок, открывая его. Увидев телефон, я забираю его и просматриваю пропущенные. Всё один и тот же неизвестный номер звонил мне несколько раз. - У тебя проблемы? - обеспокоенно спрашивает Кастиэль, когда мы паркуемся у дома. - Ты выглядишь хмуро. Это из - за звонков? Я отрицательно качаю головой, спеша отстегнуть ремень безопасности и юркнуть в дом, чтобы перезвонить по номеру. Мне жутко интересно, кто это был. Когда я оказываюсь в своей комнате, оставив отца на парковке, я звоню по номеру, запустив подушку в дверь, чтобы та закрылась. Гудки прерываются, и я слышу знакомый голос: - Вы позвонили мне. Вы знаете, что делать. Уилл? Я быстро сбрасываю вызов, с удивлением обнаруживая то, что заволновалась. Мой телефон звонит спустя пару минут. - Ты так быстро сбросила, что я не успел поднять, - говорит Уилл. На заднем фоне тихо шипят помехи. - Тогда зачем ставил автоответчик? - спрашиваю я. - Не хочу, чтобы меня беспокоили. - А, ну ладно. Тогда пока, - говорю я, собираясь положить трубку, но слышу громкое "нет", доносящееся из телефонного динамика. - Что? - Хорошо, что ты позвонила. Сходим куда-нибудь? - В прошлый раз мы оказались в участке, - скептично замечаю я, смотря на свои ноги. Не мешало бы носки нацепить, в комнате прохладно. - А в этот раз ты хочешь напороться на ФБР или ещё что посерьёзнее? Слышу смешок. - Обещаю, я не доставлю тебе неприятностей, - говорит парень, пытаясь уговорить меня. Если бы он знал, что я и сама хочу с ним увидеться, то ему бы не пришлось давать таких невыполнимых обещаний. - Только потому что ты обещаешь, - говорю я и не замечаю, как начинаю глупо улыбаться. - Я тебе верю.