Во имя науки

Высокий рост Ннойторы мешал практически всем, кроме него самого. Разговаривать с Квинтой, задирая голову, приходилось подавляющему большинству обитателей Лас-Ночес. Исключением из всех мыслимых правил был разве что Владыка Айзен. Тот, если и беседовал с Джиругой, то только если сам сидел, а арранкар находился на почтительном расстоянии - тогда разница в росте скрадывалась. Остальным такой привилегии положено не было. Натыкаться на Квинту в коридорах тоже было небезопасно, учитывая тот факт, что Санта-Тереза была столь же уникальна, как и ее хозяин. Вместо того, чтобы выглядеть как каждый уважающий себя зампакто, оружие Ннойторы хищно щерилось на окружающих двумя острыми полумесяцами лезвий на длинном древке, и из-за своих размеров здорово мешало, хоть коридоры Лас-Ночес и не были узкими. Когда Квинта появлялся в помещении, оно само по себе начинало казаться меньше. Возможно, этому способствовал еще и костюм, выделяющийся даже на фоне прочих. Воротник еще больше подчеркивал высокий рост, а о загнутые носки сапог не споткнулся, наверное, только Айзен. Однажды перед очередным собранием Джируга обнаружил, что ножки его стула укорочены вполовину. Обведя грозным взглядом зал, он без труда определил виновника. Им был давящийся от смеха Гриммджо. На закономерный вопрос, который звучал бы «В чем дело?», если опустить нецензурную брань, Джаггреджак заявил, что сделал это, чтобы Ннойтора не нависал над собранием, давя на его эго. Откуда Секста выудил пусть и короткое, но умное слово, было не ясно, но грешили на Ичимару. Когда же Ннойтора осведомился, почему не пострадал стул Ямми, ему было отвечено, что, дескать, несчастная мебель не выдержит веса. Квинта даже не стал бить Гриммджо - понимал, что его выходки - последствия недавно понесенного наказания. За что пострадал Секста недолго оставалось тайным. Оказалось, что Джаггерджак был пойман Квинтой как раз в тот момент, когда объяснял Вандервайсу, что должен делать ведущий преинтереснейшей забавы «Каменное лицо». По задумке Гриммджо Марджела должен был быть десантирован в общий зал до начала собрания и спрятан под стол. К несчастью для Сексты, Ннойтора отличался хорошим слухом и, быстро догадавшись, какого рода миссия предстоит Вандервайсу, донес Владыке. Шестого наказали, а так же обещали укоротить на голову любого, кто еще посмеет устроить беспредел. Видимо, Айзен был не в духе совершенно, ведь обычно на такого рода выходки бывшие шинигами смотрели сквозь пальцы. С тех пор, обиженный Секста всячески пытался насолить Ннойторе, а тот, в свою очередь, был вынужден терпеть, чтобы не натворить чего сгоряча. Посему, Джируга старался пореже мелькать на глазах других арранкаров и почти все время проводил в глубинах Лас-Ночес. Вот тут его и подстерег Октава. Справедливости ради, стоит отметить, что Заэлю рост Ннойторы тоже не мешал, разве только после собраний Восьмой часто жаловался на то, что на белоснежной одежде остаются отпечатки сапог. А вообще, Заэль в необычном телосложении Джируги находил только плюсы, правда, в несколько специфическом смысле. Октава давно порывался исследовать высвобожденную форму зампакто Ннойторы, но тот отказывал всегда решительно и не всегда цензурно. Уж слишком подозрительно поблескивали глаза Гранца, когда он об этом просил. Не раз ученый грозился обзавестись прямым указанием Владыки, но тому, видимо, было недосуг, и Заэлю приходилось сосредотачивать свой неуемный интерес на других вещах. Сейчас же Квинте было настолько скучно, что даже общество Гранца было кстати, и он безропотно позволил увлечь себя в лабораторию. Замок на двери тихо щелкнул, отгораживая комнату от внешнего мира. Помещение было заполнено механическими звуками. Казалось даже, что все эти приборы представляют собой единый организм. Ннойтора сунулся было посмотреть ближе, как в одной из непонятных склянок в густой дымке мерцали маленькие искорки, но тут же получил предупреждение. - Ничего не трогай! Джируга послушно отошел, но все же не мог полюбопытствовать, что это было. - Ты что-нибудь в химии понимаешь? – Гранц поправил очки и уставился на Квинту. Ответом было неуверенное «Ну-у-у...» - Значит, считай, что это такой фокус. Или чудо. А теперь, если ты удовлетворил любопытство, то, пожалуй, начнем. Волна реацу пронеслась по комнате, только чудом не сметая ничего на своем пути. Хотя, сейчас Ннойтора был не на поле боя и выпендриваться было не перед кем, Заэль и так был прекрасно осведомлен о силе Квинты. Четыре устрашающих лезвия сейчас не будут пить кровь врага, и нет смысла выпускать на волю всю свою мощь. Гранц же любовно расставлял на столе всевозможные пробирки. Что он потом будет делать с их содержимым Ннойтору ничуть не интересовало. Сейчас главное - скорее отвязаться от Заэля и, может, свалить в пустыню, чтобы поразмяться. Октава суетился вокруг, постоянно тыкая в разные части тела длинным тонким инструментом, оставляя тонкие бескровные царапины. Джируга недовольно зашипел, когда Заэль выдернул у него пару волос, и почесал затылок. - Может, ты знаешь, как успокоить Гриммджо, а то он скоро меня выбесит, я сорвусь и тогда… - Владыка будет недоволен. Как же, знаю, – Гранц усмехнулся, – Могу дать ему кошачьей мяты, есть такое растение в мире живых. Это его отвлечет на какое-то время. - Правда? – обрадовался Ннойтора, но Заэль скривился. - Конечно нет, балда. И вообще, не дергайся, мне надо сделать пункцию. - Чего сделать? – Квинта обернулся и увидел в руке Заэля огромный шприц. Толстая игла загадочно блестела в мертвенном свете лабораторных ламп. – Куда ты его собрался засунуть? - Ну, если тебе действительно интересно, то между вторым и третьим поясничным позвонком. Так риск повредить спинной мозг мини.. Ты куда? – Гранц округлил глаза, глядя на то, как долгожданный объект исследований слезает со стола. - Хрен тебе, а не… - Ннойтора пощелкал пальцами верхней правой руки, силясь вспомнить нужно слово. - Пункция, – услужливо подсказал очкастый вивисектор. - Именно! Хрен тебе, а не пункция, задрот несчастный. Сам себе туда засунь этот шприц! Заэль отложил инструмент. - Спасибо, обойдусь. Джируга почувствовал просто непреодолимое желание разбить Октаве очки-маску и понаблюдать, произойдет ли с ним тоже, что и с Нелл тогда. Но, пожалуй, это тоже расстроит Айзена. Поэтому он просто одной рукой поднял Гранца за ворот над полом, а другой сгреб со стола злосчастный шприц. - Тогда я это сам сделаю. Удобно иметь двойной комплект конечностей. Можно без потерь одновременно и зафиксировать Гранца на прозекторском столе, чтобы не отбивался, и поднять одежду, и шприц не выпускать. Ннойтора честно посчитал позвонки и прицелился в нужное место, от усердия даже высунув кончик языка, когда Заэль, жалобно, заломив брови, все же попросил остановиться: - Ладно, я все понял. А теперь отпусти. – Ну уж нет. Джируга отложил шприц и склонился над ученым, издевательски ухмыльнувшись, словно хищник втянув его запах. Уж слишком хорошо пах этот умник, чтобы просто взять и отпустить его. Ннойтора наоборот, только сильней вжал Октаву в стол и скользнул рукой в прорезь его хакама, проводя ладонью по бедру. Яркие волосы Октавы, всегда аккуратно уложенные, разметались. Он тяжело дышал, а очки снова сползли по переносице. Ннойтора почти кожей ощущал, как Заэлю хочется по привычке их поправить, но сложно действовать с заломленными руками. Квинта сжалился и сделал это за Гранца. Правда, на этом милосердие Ннойторы иссякло, и он ткнул Заэля лбом в прозекторский стол. Октава тихо охнул, и Джируга предусмотрительно зажал ему рот, опасаясь, что тот может закричать, но Заэль протестующее замотал головой. Ннойтора отвел ладонь, и, переведя дыхание, Восьмой заверил, что не будет кричать, и вообще лаборатория звукоизолирована. Джируга плотоядно ухмыльнулся и, подцепив когтистым пальцем воротник Октавы, медленно распорол сюртук, игнорируя возмущенный взгляд. Вторая пара рук возилась с широкими хакама, и скоро Заэль остался совсем нагим. Ннойтора опрокинул его на спину и приложил два пальца к губам Октавы. Тот сразу понял, что от него требуется и прошелся по пальцам языком, смачивая слюной. Делал он это нарочито медленно, лаская острым кончиком языка твердые подушечки пальцев, иногда бросая короткие взгляды на Квинту. Джируга тут же представил как длинный язык Заэля тоже самое вытворяет с его членом и дал себе зарок обязательно претворить это в жизнь. Достаточно было вспомнить, как высвобождается меч Октавы, чтобы захотеть оказаться на месте Форникарас. Ннойтора даже подумал о том, не приходила ли подобная мысль кому-нибудь из арранкаров раньше. Хотелось верить, что он первый до этого додумался. Но пока все размышления были отложены. Джируга приподнял бедра Октавы и скользнул пальцем между его ягодиц, проникая в тело, отчего арранкар тихо зашипел. Надо полагать, это было малоприятно. В релизе руки Ннойторы вообще мало напоминали человеческие – их полностью покрывал иеро, как хитин покрывает крепким панцирем тело богомола. Правда, осторожничать и так в планы Джируги не входило. Поэтому почти сразу к одному пальцу присоединился второй, и Заэль застонал почти жалобно. Его тело напряглось, и пальцам Квинты приходилось преодолевать сопротивление. Октава кусал губы, пытаясь сдержать стоны, но они все равно прорывались и только сильней заводили Ннойтору. Он глубже проталкивал пальцы и разводил их внутри, не обращая внимание на то, что Заэль пытался вывернуться из под него, и еще сильнее прижимал того к столу. - Терпи, раз согласился. – Октава согласно закивал и шумно выдохнул. Ннойтора вдруг осознал, что ему нравится смотреть на Гранца. На то, как трепещут тонкие ноздри точеного носа, как покраснели его искусанные губы. Как он прикрывает глаза и из-под длинных ресниц чуть виден лихорадочный блеск золотистых глаз. Джируга извлек пальцы из тела Заэля, но надолго расслабляться не дал. Квинта быстро стянул штаны и надавил головкой на уже более податливый анус. Член скользнул в тело Октавы, который выгнулся и как-то совсем пошло застонал, запустив пальцы в волосы. Ннойтора сильней навалился сверху, поднимая ноги Заэля выше, толкаясь в его тело. Первые движения давались с трудом, все еще было слишком узко, но уже скоро смазка облегчила проникновение, а сам Октава начал вскидывать бедра, подаваясь навстречу. Гранц обвил тонкими руками шею Ннойторы, привлекая к себе и целуя. Тонкий, почти змеиный язык скользнул в рот Квинты, и неуместно подумалось, что Октава может проводить трахеоскопию вообще без посторонних приборов. Руки Заэля скользили по плечам и спине Джируги, ощупывая, запоминая каждый изгиб худого тела, иногда силясь царапнуть толстый хитин. Почему-то казалось, что интерес Октавы скорее научный и это только раззадорило Ннойтору. Сейчас этот умник должен стонать в голос под Квинтой, а не думать о том, как внесет новые данные в свой и так бесконечный архив. Джируга дернул бедра Заэля на себя, насаживая его еще сильнее на свой член. Движения становились более размашистыми и каждое сопровождалось шлепком паха о ягодицы и тихим стоном Октавы. Ннойтора протянул руку и провел по плоти Октавы, стараясь на этот раз действовать аккуратней – не хотелось, забывшись, случайно оторвать Гранцу что-нибудь нужное. Заэль судорожно выдохнул и облизал губы кончиком языка, его тело тоже давно требовало внимания, и грубоватая ласка Ннойторы была сейчас именно тем, что нужно. Октава легко двинул бедрами, толкаясь в шершавую ладонь, и Джируга чуть сильней сжал пальцы, обхватывая член плотным кольцом. Движения его руки сначала были осторожными, но потом становились быстрее, и от этого внизу живота свернулся тугой клубок возбуждения. Таким Гранц нравился Квинте гораздо больше. Заэль не говорил умных слов, вместо этого он рвано всхлипывал, подаваясь бедрами вперед. Его движения, обычно казавшиеся отрепетированными, теперь были порывистыми и нервными. Тонкие, бледные пальцы, всегда затянутые в ткань перчатки, касались кожи, и это… это было приятно. Приятно было целовать его, а еще приятней чувствовать, как вздрагивает Октава, если сначала прикусить кожу на шее или за ухом, а потом провести по этому же месту языком. Квинта продолжал двигаться, одновременно надрачивая член Заэля, и тот не выдержал первым - выплеснул скользкое теплое семя в ладонь Ннойторе. Джируга вытер руку о штаны и снова с силой толкнулся в Октаву. Руки Гранца блуждали по его спине, иногда проводя ногтями по коже, подначивая, и Ннойтора еще увеличил темп, чувствуя, что приближается к оргазму. Уже после нескольких движений Квинта кончил, глубоко толкнувшись в тело Гранца. По комнате снова прошелся вихрь реацу, которую в такие моменты даже не в релизе было сдержать очень трудно, а сейчас и вовсе невозможно. Ощущение собственной силы только усилило оргазм и, наверное, именно поэтому Ннойтора не заметил, как хитро блеснул взгляд Заэля. И он не увидел, откуда именно Октава достал шприц. Только почувствовал болезненный укол, предположительно между вторым и третьим поясничным позвонком. Шприц с противным звуком всосал спинномозговую жидкость, и игла вышла из спины. - Ах ты сука! – Джируга моментально вскочил, но тут же схватился за голову. К горлу подступила тошнота. Заэль изящно соскользнул со стола и снял со стоящего рядом стула лабораторный халат, набрасывая его на себя. Как чертики из табакерки, из ниоткуда материализовались колобки-фрасьоны, которые уложили Джиругу на тот же стол, с которого только что слез Октава. Сопротивляться почему-то не хотелось, все существо Ннойторы охватила странная апатия, а голос Гранца доносился будто издалека. - Как я и предполагал: общая слабость, головокружение и тошнота, как и у всех с неустойчивой нервной системой. Люмина, коллодий на вате к месту укола. Верона, потом зафиксировать пациента на спине так, чтобы два часа лежал не вставая. Заэль склонился над Джиругой, победно улыбаясь, и предъявил тому шприц с прозрачной жидкостью. - Придется тебе сутки пробыть в постели. - Скотина, да я тебе потом руки оборву, – вяло отозвался Джируга, но Гранц только отмахнулся. - Да брось, ну, пошел я на маленькую хитрость науки ради. Можно подумать, тебе не понравилось, – Заэль минуту повозился с пробирками и еще сильней закутался в халат. – Так, я в душ и переодеться. Вы двое, следите, чтобы не сбежал. Октава поправил очки и обратился уже к Ннойторе. - Для твоего же блага будет лучше не вставать, потом тебя транспортируют в твою комнату. Я приду вечером, проверить, как твое состояние. Возможно, надо будет назначить пару препаратов. И Заэль скрылся за дверью, не дослушав речь Квинты о том, куда ученый может себе эти препараты засунуть. ***** - А теперь расскажи-ка, чем тебе далась Санта-Тереза? Я что-то не заметил, чтобы ты так же докучал остальной Эспаде. - Это сложно объяснить, – Заэль сидел рядом на постели Квинты и что-то писал мелким аккуратным почерком в объемистой тетради, – Есть в ней какая-то странная красота. Гранц сжал запястье Ннойторы, считая пульс. Потом удовлетворенно кивнул и тихо усмехнулся. - Только сейчас подумал о том, что мой меч зовется Распутницей, а твоя Санта-Тереза молится. Уж не по мне ли ее молитвы? - Гранц, ты чего? Реактивов каких нанюхался? – Подозрительно осведомился Ннойтора. - Вроде того, - Октава рассмеялся и поднялся с кровати, расправляя складки на одежде. Он снова был образцом безупречности: точные движения, ровный голос и руки, затянутые в белую ткань перчаток, – С постели не вставать до завтра, а то будет еще хуже штормить. Заэль еще раз улыбнулся, только на этот раз как-то невесело, и покинул комнату. Ночью Ннойтора спал плохо. Ему снились розовые вихры, нервные тонкие пальцы и шепот Гранца, вторящий его голосу: «Молись, Санта-Тереза»