Неожиданное решение

– М-м-м… А это обязательно было оставлять, дорогуша? – темный маг презрительно поддел кончиком шпаги подвески на волосатой груди капитана Джонса. Тот выругался вполголоса такими цветистыми ругательствами, что у непосвященных непременно повяли бы уши. Однако Румпельштильцхена словами было не напугать. – Что тебе еще нужно, подлая сухопутная крыса?! – едва сдерживая рвущееся из горла рычание, прошипел капитан. – Ты своего добился. Тебе мало? Маг, едва не пританцовывая от наслаждения ситуацией, кружил вокруг пирата. В его желтых глазах светились искры смеха и восторга. Победа окрыляла. Прижимавший к животу края черного кожаного плаща Крюк, безусловно, выглядел более чем нелепо. – Покажи еще разок! – зайдя за спину капитана, шепнул ему в ухо маг. – Дай мне насладиться зрелищем сполна! – Да к черту! – взревел Крюк, раздраженно поводя плечами, – тебе не надоело еще? Так любишь унижать других? Не из-за того ли, что сам такой трус? А, темнейший? Во взгляде капитана появилась насмешливая уверенность, сменившая бушевавшую в нем отчаянную ярость. Румпельштильцхен сделал очередной круг и замер, почти прижавшись грудью к плечу капитана за его спиной, заглядывая ему в лицо с хитрой скабрезной ухмылкой. – Ну конечно, душа моя! Это же ты стоишь здесь полуголый, скорее напоминая стеснительную девушку перед первой брачной ночью! – захихикал он и тут же отпрыгнул в сторону, ехидно и злобно смеясь во весь голос. – Ах ты ж! – все же не выдержал капитан и, отбросив тщательно прижимаемые друг к другу края плаща, рванул за магом, изо всех сил стараясь задеть того поблескивавшим железным крюком, который украшал его травмированную левую руку. – Ты переходишь все границы, уродливый зеленый крокодил! Я не соглашался на унижения с твоей стороны! Но не успел Джонс сделать и нескольких шагов, как тут же замер просто посреди комнаты, сраженный брошенным в него заклятием оцепенения. Во всем теле капитана остались жить одни полные гнева светлые незабудковые глаза. Медленно приблизившись к нему танцующей легкой походкой, Румпельштильцхен укоризненно зацокал языком. – Ты несносен, дорогуша! К твоей умопомрачительной соблазнительности тебе бы еще хоть капельку покорности! – он подошел ближе и кокетливо погрозил капитану пальцем с длинным темным ногтем. – Хотя… непокорным ты нравишься мне больше! Не обращая внимания на убийственные взгляды, бросаемые на него капитаном, маг перебросил шпагу из одной руки в другую и обратно. Нетерпение ясно читалось на его лице. – Ты же просто душка, конфетка! – он поцеловал кончики своих пальцев и отпустил поцелуй в воздух. – Я бы съел тебя на ужин. Хотя к моим подвигам каннибализм еще не приписывали. Однако! – он счастливо хихикнул и крутнулся вокруг себя на каблуке, – всегда надо с чего-то начинать! Крюк наблюдал за ним, сожалея лишь об одном – что не умеет убивать взглядом так же искусно, как шпагой. Сейчас бы это умение ему очень пригодилось. Закатывая глаза от восхищения самим собой и окружающей обстановкой, маг склонил голову к плечу и осторожно отодвинул шпагой край кожаного плаща, сейчас ничем не удерживаемого. Крюк побагровел от ярости. – Дай мне насладиться… – едва не запел вслух Румпельштильцхен, оглядывая то, что открылось его взгляду под полой вытертого, видавшего виды плаща пирата. Тот стоял неподвижно, удерживаемый заклятием, и только косился на самого себя в огромное зеркало, отражавшее его в полный рост. Мысль о том, что мерзкий маг бросил заклятие очень удачно, заставив его застыть столбом прямо перед собственным зеркальным отражением, казалась абсурдной. А значит, если это касалось Румпельштильцхена, было абсолютной правдой. В зеркале напротив отражался мужчина в длинном черном кожаном пальто, с цепочкой на шее и двумя подвесками в виде черепа и креста, небритый, взлохмаченный, застывший в полуобороте, явно куда-то бегущий. И все бы было ничего, если бы нижняя половина его тела не была так развратно-неестественно затянута в черные чулки в сеточку с поясом и полуприкрытыми им узенькими кружевными трусиками с кокетливыми бантиками. Пунцовый от гнева и унижения, капитан с силой прикрыл глаза. – Ты просто чудо, радость моя! Ну вот, видишь, как все это тебе идет! Ты же видишь себя? – маг развернулся и бросил взгляд через плечо, оценивая то, насколько хорошо видно капитану зеркало. – Видишь. Щеки Джонса то белели, то вспыхивали полосами яркого румянца, лоб покрылся испариной, взгляд жег дыры в смеющейся физиономии Темного. – Ты должен сказать мне спасибо, неблагодарный! Если бы не это пари, ты бы никогда не узнал, как хорош ты можешь быть! Как тебе идут кружево и рюшки! Какой ты в конце концов соблазнительный во всем этом! Капитан вновь с силой зажмурился и побагровел еще больше. Казалось, его сейчас просто разорвет на куски от гнева. – Ну что ты, мое сокровище! Не нужно так нервничать! Ей-богу, ты покраснел, как девица перед суженым! Не стоит! Ты мне нравишься и таким, не усердствуй, не изображай такое подкупающее смущение! – заливаясь смехом, Румпельштильцхен потрепал капитана за щеку. – Ты же само очарование! Ну не поверю я, будто ты не знал, что мой лук зачарован стрелять без промаха! Ты ведь знал! Ну, признайся папочке, дорогуша! Ты все знал! Ты просто хотел, чтобы тебя наказали! Несносный развратный мальчишка! Ты специально поспорил со мной на то, кто выстрелит точнее, правда же? Я знаю, что правда! Он взмахнул рукой, и получивший свободу голоса капитан тут же разразился доброй половиной известного ему отборнейшего мата. – Какого дьявола ты меня заколдовал?! Сейчас же отпусти меня, чертов крокодил! Я тебе все ребра переломаю! Клянусь сердцем Дэви Джонса, я тебе ноги выдерну и вставлю вместо рук! А руки… Договорить он не успел, вновь онемев от брошенного магом заклятия. – Как я люблю, когда ты сердишься… – Румпельштильцхен мечтательно закатил глаза и изобразил в воздухе витиеватый жест рукой. – Ты просто бесподобен! Скользнув ближе к пирату и почти прижавшись к его груди, он коснулся пальцами багровой щеки Крюка. – Ты же просто разврат во плоти! Сочетание твоей мужественности, запах моря от твоей кожи, легкий привкус рома на твоих губах, злость и ярость в твоих глазах… и милые кружевные чулочки! Кокетливые трусики с бантиками! Надеюсь, ты не порвал их своей здоровой рукой, пока натягивал на себя это чудо? Своим крюком ты орудуешь более искусно, чем пальцами… Не сводя взгляда с лица пирата, маг провел пальцами по вытянутой вперед и застывшей левой руке капитана. Нагнулся и коснулся губами блестящей поверхности крюка. Провел кончиком языка по острию. Скользнул внутрь, охватывая изгиб металла языком, как проворная ящерица. Глаза Джонса от изумления стали почти синими. Он наблюдал за магом, вдобавок к своей неподвижности перестав еще и дышать. Что творит этот мерзкий ублюдок?! Забыв о дыхании, он даже не сразу понял, что его губы были снова освобождены от заклятия. – Какого дьявола ты тут вытворяешь? – хрипя от бешенства, наконец выдавил он из себя. – Расколдуй меня сейчас же! Ты просто не представляешь, что я с тобой сделаю! Твоей фантазии не хватит… – Ну что ты, дорогуша? Не будь таким грубым! Ты умеешь быть нежным, я знаю… – маг провел острым ногтем по щеке пирата, заставив того втянуть воздух через сомкнутые зубы. – Ты наверняка нежен и заботлив в любви, только пытаешься скрыть ласковое сердце под грубой кожей своего плаща! – Да пошел ты! – Джонс резанул по лицу мага ненавидящим взглядом. – Мерзкая ящерица! Я доберусь до тебя, не сомневайся! Выдерну твой скользкий хвост и засуну тебе в… Заклятие снова закрыло несчастному рот. Капитан закашлялся и покрылся румянцем пуще прежнего. – Фу, как грубо! – насмешливо погрозил ему пальцем Румпельштильцхен. – Ты готов и в этом со мной поспорить? Ты уже проиграл одно пари! Хочешь еще? Не смею удерживать тебя! Он ткнул острие шпаги под подбородок пирата и заставил его поднять голову выше. – Ты любишь поиграть, милочка? Я не против! Я никогда не против! Капитан попытался качнуть головой, но проклятие не давало сделать и движения. Оставалось только наблюдать за происходящим молча, багровея от бешенства и ярости. Румпельштильцхен прижал горячую ладонь к его груди. Провел по коже до самого пояса чулок и вновь вернулся вверх. – Ты хочешь поиграть со мной? Во что? – он коротко хохотнул от наслаждения моментом и скользнул пальцами по груди пирата, то щипая за соски, то снова поглаживая. – Во что моя красавица хочет поиграть с папочкой? Джонс сжимал зубы и кривился от боли, когда ловкие длинные пальцы мага щипали его, ныряли в пупок, царапали кадык. Терпеть издевательства было более чем унизительно. Он отмстит, вдвойне, нет, втройне отомстит, заставив это чудовище умолять о смерти! Он сотрет ухмылку с этих безобразных губ, заставит закатиться в предсмертной муке похожие на змеиные глаза с вертикальным зрачком, вынудит его хрипеть от боли в проткнутом крюком горле! Картинки рисовались до того живописные и яркие, что капитан даже на пару мгновений отвлекся от реальности, в которой Темный проворно и жадно шарил по его телу, то и дело впиваясь ногтями в плоть, оставляя на коже кровоподтеки и царапины. – Сладкий мальчишка, сладкий, сладкий! – напевал себе под нос маг, процарапывая ногтями борозды на теле пирата. – Все же я, пожалуй, съем тебя! Ты не знаешь, но я ужасно люблю сладкое! – хихикнув от наслаждения, он отпрыгнул прочь и протянул в сторону пленника руку со шпагой. Лезвие описало круг и улеглось точно во впадинку между ключицами. Джонс опустил взгляд вниз, скорее, чтобы не видеть своего отражения в зеркале. Ярость и так бушевала в груди, как грозовое море. Ногти сменились острием шпаги. Порезы стали тоньше и глубже. От многочисленных мелких ран тело ныло и зудело, голова начинала кружиться, предметы перед глазами стали терять очертания. Он что, еще использовал какое-то зелье? Почему так путаются мысли? Что есть силы зажмурившись, Джонс попытался прояснить затуманившееся сознание. Каким нужно быть идиотом, чтобы поспорить с Темным? Каким нужно быть двойным идиотом, чтобы согласиться на сделку, по условиям которой проигравший выполнит любое пожелание победителя? И каким, глодай его акулы, надо было быть наивным глупцом, чтобы поверить, что заставивший его переодеться во все это тряпье маг так просто его отпустит?! Стараясь отвлечься от происходящего перед ним, Крюк подсчитывал все заповедные местечки на человеческом теле, проткнув которые своим главным оружием, он мог бы долго наслаждаться агонией жертвы. Пока насчитывалось восемь. Исполосовав живот и грудь ногтями и вдоволь насладившись видом стекающей крови, Румпельштильцхен одним движением руки залечил раны и скользнул к пирату поближе. Желтые глаза уставились на его губы, длинные пальцы охватили подбородок и голову резко повернули в сторону. Магу явно доставляла наслаждение неподвижность и вынужденная покорность жертвы. Ткнувшись носом в волосы, Темный вдохнул их запах и тут же медленно и со вкусом провел по шее пирата языком от плеча до самого уха. Джонс изо всех сил сжал челюсти и закрыл глаза. Девятое и десятое местечко для применения крюка вспомнились неожиданно быстро. – У-у-у-у, – прошипел маг в самое ухо пленника, – просто медовый! Ты весь такой пряный, дорогуша? Если да, то нам стоит познакомиться поближе! Я бы использовал твое тело на сладкое, к чаю! Захохотав, он отбросил шпагу прочь и вдруг резко подхватил рукой обтянутую кружевом мошонку Джонса. Тот беззвучно взвыл и сжал зубы до скрежета. – Какой же ты аппетитный… везде! – маг сжал пальцы, впиваясь ногтями в нежную кожу, и одновременно легким движением руки сбросил проклятие немоты. Крюк огласил комнату отчаянным стоном боли. – Мне так нравится слушать твой голос! Он звучит, как музыка, когда ты стонешь! Давай, дорогуша, сделай папочке приятно! Джонс полоснул ненавидящим, затуманенным от боли взглядом по ухмыляющейся физиономии Темного и смачно выругался, обещая магу все возможные мучения не только в этой, но и во всех последующих жизнях. – Я тебя на клочки покромсаю своим собственным крюком! Буду медленно и с наслаждением отрывать куски твоей плоти и бросать за борт акулам! А потом привяжу к якорю то, что останется, и опущу в море. Пока рыбы и русалки не растащат твои кости по пещерам и гротам! Заклинание вновь заставило его замолчать, а сжимавшая самое дорогое рука внезапно разжалась. – Ну вот, видишь, какой ты отзывчивый! Просто таешь в моих руках! – радостно захлопал в ладоши маг. Движением руки он вновь залечил ссадины от ногтей и прошелся по коже пирата легкими ласкающими движениями. Внутренняя поверхность бедер, низ живота, член и мошонка удостоились своей порции ласк, почти невесомых, но приносящих особое наслаждение после мучительной боли. – А говорят, что кожа пирата пропиталась солью! Врут, идиоты! – Румпельштильцхен недовольно поморщился. – Никакой соли. Только мед и амброзия! Самое большое на свете наслаждение! Запах свежей крови и запах меда! Какой изысканный десерт! Джонс бросил невольный взгляд в зеркало и взвыл от унижения вкупе с бешенством. Темный на то и звался Темным. От сочетания боли и наслаждения тело выкидывало финты покруче капризного морского ветра. Тело предавало. Съехавшие набок кружевные трусики не скрывали его позора, а покрывшиеся гусиной кожей ноги предательски дрожали. От ярости и возбуждения перед глазами поплыли темные круги. Унизительно, недостойно, грязно! Возбуждаться… при виде кого?! Этого крокодила?! Этого чудовища, кружащего вокруг него голодной акулой? До чего же ты дожил, пират?! Как низко ты пал! Крюк с усилием прикрыл глаза и рисовал в своем воображении картинки покрывавших палубу Веселого Роджера кровавых луж и ошметков плоти. Разорвать на клочья, собственноручно, спустить в море, отдать на съедение корабельным крысам, подвесить на рее на радость команде и себе самому. Он уже представил себе блаженное ежедневное пробуждение под крики чаек, собирающихся поглазеть на стучащий костями скелет на фоне трепещущего паруса. Наслаждение, казалось, стало ощутимым, потекло по телу теплой волной, покалывая в кончиках пальцев, заставляя дрожать ресницы и раскрываться в сладостном стоне губы. Жажда мести, не менее сладкая и горячая, чем сама любовь, разлилась по венам доселе неслыханным блаженством. Не отрываясь от нарисованных сознанием картинок, Джонс тяжело и низко застонал.Кровь и рвущийся на ветру черный пиратский флаг. Упоение и страсть… Только шепот волн вокруг, только море. Свист ветра в парусах, крен судна под ногами и крики чаек. Поскрипывание мачт и звон корабельной рынды. Душа корабля поет, брызги ложатся солеными каплями на губы. Солнце играет лучами в стеклах секстанта, ладони нежно полируют штурвал. И гладь, зеркальная гладь моря впереди. Блаженство, ни с чем несравнимая радость, тепло солнца греет плечи, ветер вяжет свои невидимые узлы в петлицах камзола. Солнце выныривает из-за туч и подсвечивает розовой дымкой парус. Лучи все жарче, воздух становится горячим и влажным, пахнет морской тиной и солью… Не выдержав рвущего грудь ощущения свободы, он бросается к краю мостика, раскидывает руки и кричит, что есть силы, смеется, заливисто и счастливо, он безумно, невообразимо счастлив! – Ух, какой ты чувствительный, мой дорогой капитан! – доносится откуда-то сбоку вкрадчивый голос. Словно из глубины на поверхность, уши еще заложило водой, глаза едва различают свет сквозь толщу воды. Он выныривает к волнам, и звуки возвращаются сполна, запахи, краски реального мира. –Я бы даже сказал – чувственный. Ты – просто услада сердца, дорогуша! – поет до боли знакомый скрипучий голос. Капитан открывает глаза и встречается взглядом с глазами чудовища, желтыми с вертикальным зрачком. Покрытая чешуйками кожа поблескивает в свете тысяч зажженных свечей, воздух пропах легким потом и мускусом. Чудовище подносит ко рту пальцы и, морща нос от наслаждения, ловит губами стекающие на ладонь жемчужные потоки. – Сладкий, сладкий, какой сладкий, – поддевая языком вязкую ниточку, шепчет он, – непременно нужно испробовать тебя на вкус всего! Ты явно в моем вкусе! Ой, как я красиво сказал! Хихикая и кружась по комнате, маг отходит в сторону, оставляя освобожденного от заклятий капитана непонимающе хмурить брови. Несколько мгновений, еще приходя в себя от потрясающего ощущения свободы и опустошения, он смотрит на себя в зеркало. Потом резко оборачивается и находит взглядом Темного, хитро и внимательно наблюдающего за ним из другой части комнаты. Слова срываются с губ раньше, чем он понимает их смысл: – Румпельштильцхен, в твоем хранилище достаточно сургуча для печатей? Я хочу заключить еще несколько сделок! Чудовище тихо посмеивается, касаясь пальцами с длинными ногтями узких холодных губ. – На твой век хватит, дорогуша!