Под одной крышей

      Пытаясь побороть слабость, Ася поднялась на ноги и молча прошлёпала на кухню, её гость остался стоять в прихожей, так и не шелохнувшись. Девушка же забралась под сиденье маленького кухонного диванчика и извлекла оттуда пачку сигарет. Сейчас ей нужно было как можно скорее затянуться, да поглубже, чтобы мысли вылетели из головы, оставив пьянящую пустоту и лёгкость. А уж потом она постепенно будет возвращать воспоминания и прочий ворох мыслей, что роились и зудели. А на то думала, что хуже, чем увольнение с ней сейчас уже случиться не может. — Ну и чего тебе надо от меня? — наконец хмуро спросила Ася, докурив одну сигарету и вытаскивая из пачки вторую, потому как от нахлынувших на неё эмоций она никак не могла избавиться, никак не могла из-за них расслабиться. Дым хоть и помутил её разум, затянув серой пеленой сознание, но яркие картинки прошлых дней с отцом и его слова, что он никого и никогда так любить не будет, как любит своего единственного ребёнка, пёстрой вереницей всё мелькали и мелькали. Хотелось кричать и лезть на стену, но она просто выжидающе смотрела на Станислава, который в ответ смотрел ей в глаза. Трудно было определить хоть что-нибудь по его взгляду. Никаких эмоций на лице не было написано тоже. Странный тип. — Просто у меня письмо от отца, — пожал плечами тот, доставая из внутреннего кармана куртки большой белый конверт и протягивая его девушке, что в замешательстве даже не обращала внимания в каком виде она предстала перед своим якобы братом. С волос продолжала капать вода, скатываясь тонкими струйками за ворот футболки. — Он хотел, чтобы ты его прочитала.       Корабельникова в очередной раз тяжело вздохнула и ещё мрачнее посмотрела на гостя, выглядевшего, тем не менее, весьма расслабленно и спокойно, в отличие от разгневанной и расстроенной одновременно, Аси. Он будто излучал какое-то позитивное настроение, заряжая им воздух вокруг себя. Всё же она взяла белый конверт и вытащила несколько листов, исписанных убористым почерком, который смутно казался ей знакомым, а, может, она просто хотела думать, что помнит, как выглядели каракули отца. Быстро пробежавшись глазами по написанному, девушка нахмурилась и принялась заново перечитывать то, что рассказывало письмо. Но, чем больше она углублялась в него, тем сильнее напрягалась и хмурилась, пытаясь понять, правда ли это всё. — Что это значит? — несколько грубо отозвалась она, наконец, закончив в четвёртый раз перечитывать рассказ и просьбу отца. — Ну, я не уверен, что у меня в письме было тоже самое, что в этом, но думаю он хотел, чтобы мы с тобой подружились, — Стас улыбнулся, пожимая плечами, чем раздосадовал худенькую девушку ещё больше. — Нет, это я поняла. Но зачем мне тебя селить у себя? Тебе что, жить негде? — вызывающе спросила Ася, откидывая спадающую на глаза кудрявую прядь. Она не могла поверить, что этот взрослый парень, что старше был её ровно на два года, не мог найти место, где бы смог жить и не беспокоить её. Кроме того, даже прочтя душещипательное повествование отца о том, как он неожиданно узнал, что у него растёт незаконнорожденный сын, и как пытался загладить вину перед ним, пытаясь воспитать человеком, но в это время безвозвратно утратил любовь дорогой ему дочери. Этого она не могла ему простить, ведь никогда его не забывала никогда не переставала любить и уж точно не желала, чтобы он ушёл. Ему следовало рассказать о сыне, её сводном брате гораздо раньше, возможно сразу, тогда бы всё было иначе. Но он этого не сделал, оставив горечь и обиду в сердце девочки.       Теперь же вот перед ней появляется этот самый братец и пытается навязаться жить в её московской квартире, которая, кстати, отцу не принадлежала, а была куплена матерью без его участия. Да ей было абсолютно плевать на него, ведь он отобрал у неё отца, сделав её жизнь невыносимой, сделав ей больно. Нет, он точно не будет тут жить, потому как не нужны ей напоминания о тех годах, которые она пыталась забыть и никогда не вспоминать. Ася зло зыркнула на сводного брата, отмечая, что возможно он и похож с ней, но это не может ничего поменять. — Да, ты права, — погрустнел вдруг в миг Станислав, понурив голову, — я конечно же не должен об этом просить тебя. Мне бы следовало вообще не приходить, но отец очень просил передать его последние слова. — Он говорил так проникновенно, что в определённый момент девушке стало его немного жаль, от чего она лишь посильнее стиснула кулаки, продолжая молчать. — Ты безусловно ничего не должна мне, наоборот ты скорее всего меня ненавидишь, потому что я отобрал у тебя отца. Но поверь, он всегда думал только о тебе, хоть никогда и не рассказывал, даже нанял частного детектива, который приносил ему твои фотографии. Он пытался связаться с твоей матерью, чтобы помочь тебе выучиться, но она отвергла все его попытки. — Конечно! — вдруг вспыхнула Ася, у которой прорвалась та самая плотина терпения, что была возведена для ограждения себя и окружающих от призраков прошлого. — Никто в здравом уме не примет помощь от предателя! Он бросил нас, а ведь я была ещё ребёнком, я нуждалась в нём! — Ты права, но он посчитал, что мальчику отец нужнее, чем девочке, которой ближе общение с матерью, — виновато произнёс Стас, в то время, как девушка на его слова фыркнула и принялась мерить шагами коридорчик, дальше которого парня она не пустила. — Но он любил тебя, я это точно знаю. Ася, пойми, он стал заложником обстоятельств, а потом долго жалел об этом. Исполни же его последнюю просьбу, прости.       Девушка вздохнула и устало села на пуфик, понимая, что в этом сводный братец прав. Она должна была простить отца, который теперь уже не на этой бренной земле и ожидает, чтобы его душу отпустили на покой. Пусть ей было больно и обидно, но так же ей было так жаль, что она его столько времени не видела и теперь не увидит больше никогда. Никогда не обнимет, не поцелует в шершавую щёку, не сможет почувствовать его объятий. И тут слёзы быстрым потоком хлынули из её глаз, погружая в бурные рыдания, о потере дорогого ей человека. Все обиды стали ничтожными в сравнении с потерей потерь. Она что-то вскрикивала, звала его, утирая ладонями слёзы, рвала на себе волосы, что были такими же, как у него. Девушка и не заметила, как на плечи легли тёплые ладони Станислава, который обнял её, стараясь успокоить. Он тоже что-то говорил, гладя по голове, прижимая к своей груди и раскачивая словно маленького ребёнка. А Ася всё рыдала, не в силах остановиться, выплакивая все слёзы, копившиеся несколько лет, сокрушаясь несправедливости.

***

      С трудом разлепив глаза, девушка попыталась сообразить, где она, и, что происходит. Она определённо лежала на кровати, заботливо укрытая одеялом в комнате, скрытой сумерками. Поморгав глазами некоторое время, сгоняя остатки сна, Ася поняла, что находится в своей комнате, а за окном светят фонари, давая примерное представление о времени суток, хотя она определённо не понимала, как оказалась в постели и проспала целый день. И тут с кухни раздалось позвякивание тарелок, что привело девушку в ещё больший ступор, граничащий со страхом. Неужели кто-то к ней залез, чтобы обокрасть? Если это так, то для чего им посуда, которая в любом супермаркете стоит три копейки?       Медленно Корабельникова сползла с кровати, стараясь производить как можно меньше звуков, чтобы не дать ворам понять, что она находится тут. Добравшись на цыпочках до двери из комнаты, она осторожно взяла из-за шкафа железную кочергу, которая была ею найдена в этой квартире и оставлена для смеха, теперь же она была, как нельзя кстати. Дойдя маленькими шажочками до кухни, Ася замерла, шокированная увиденным. Если это вор, то уж очень странный — вор, который решил перекусить, кинувшись в ограбленной квартире что-то жарить на сковороде. К слову пахло просто изумительно, так, что у бедной девушки, не державшей и маковой росинки с утра во рту, скрутило желудок болезненным спазмом.       И тут она заметила кудрявую макушку, вспоминая сразу же все события сумасшедшего утра. Это был вовсе не вор, а её сводный братец Станислав, который невесть откуда вообще появился с письмом от отца, что скончался на днях. Шум в голове медленно рассеивался, возвращая сонную девушку к реальности и указывая, что бывает, если реветь навзрыд, не думая о последствиях, а потом дрыхнуть весь день. Глубоко вздохнув, Ася отставила в сторону кочергу и зашла в кухню. — Привет, — хрипло проговорила она, и на её голос повернулся молодой человек, держа в руках лопаточку и сковородку. — Привет, — смущённо улыбнулся он. — Надеюсь, ты не против, что я воспользовался твоим гостеприимством и похозяйничал на твоей кухне? Ты крепко спала, и я не стал тебя будить, дав тебе возможность прийти в себя. К тому же я подумал, когда ты проснёшься, то захочешь есть. Так что вот... — И он указал на сковороду, где румянилась поджаренная колбаса, залитая яйцом и посыпанная зеленью. — У тебя в холодильнике было пусто, так что я сходил в магазин. — Стас мотнул головой, указывая на пакет из ближайшего супермаркета.       Станислав всё распинался, показывая покупки, поджаренные гренки, заваренный чай и нарезанный овощной салатик, а девушка сердито смотрела, не произнося ни слова, хмурясь и покусывая губу. Наконец парень замолчал, виновато глядя на неё исподлобья. Потом он вдруг резко поставил сковородку на плиту и стал стягивать с себя её фартук, которым к слову она никогда не пользовалась, так как не умела и не любила готовить. — Прости, я не подумал, прости, — забормотал Стас, проходя мимо неё в прихожую и снимая с крючка свою лёгкую куртку. — Ты не волнуйся, я сейчас уйду. Ещё раз извини. — Постой, — Ася глубоко вздохнула и повернулась, к брату, который уже заматывал на шее шарф, — ты, наверное, хочешь есть, раз проторчал тут весь день. Так что можешь остаться и поужинать, тем более, что это ведь ты приготовил его.