make in reign in this bitch

У Романа давно фиксация на собственной руке. Не было ни одного шоу, чтобы Рейнс это не продемонстрировал. Так же, у Романа фиксация на заднице Дина. И на том, как эта самая задница растягивается вокруг его члена, до дрожи в коленях, до зубного скрежета просится в фантазиях Рейнса на его кулак. И вот однажды, решив, что надо испытать в этой жизни все, Роман таки приступил к исполнению своей давней мечты. Ни о чем не подозревающий Эмброус стоял в колено-локтевой, отклячив свой зад, с наслаждением принимая ласку любовника. Дин обожал, когда в его заднице шурует не только бесспорно внушительный член Романа, но и его пальцы, его язык. Этот язык прочно занял почетное место среди самых любимых частей тела Романа. Дин просто исходил стонами и вскриками, топя их в подушке, когда Рейнс принимался его вылизывать. О да, у самоанского парня это получалось просто великолепно. Влажный, горячий, язык Романа проникал глубоко, оглаживая нежные стенки, губами он всасывал кожицу вокруг, увеличивая и без того ни с чем не несравнимое удовольствие. В этот раз все начиналось так же. И Дина не смутило то, что при имеющейся открытой смазке, в тюбике которой осталось чуть меньше половины, Рейнс достал новую. Достал и достал. Сейчас Дину было важно то, как Рейнс его вылизывал. Широкими мазками от яиц, по расселине, задержавшись на дырке, чуть толкнувшись в нее самым кончиком и до копчика, а потом обратно, под яйца. Дин стонал в голос, подтащив к лицу подушку, вцепившись в нее пальцами и закусив ткань зубами. Это было крышесносное удовольствие, которое Дин не на что бы не променял. А Роман, тем временем, все больше распалялся. Он трахал языком жадную задницу, смачивая слюной, но в своих мечтах уже видел, как эта тугая дырка будет обтягивать его запястье. Два пальца вошли почти свободно. Роман даже толком и не воспользовался смазкой, просто сплюнул на них и вставил. Дин слегка прогнулся в спине и пару раз вильнул бедрами, показывая, как он рад такому соседству. Третий входил чуть туже, но без сильного сопротивления, когда Рэйнс решил, что пора вставлять четвертый, он открыл начатый флакон с любрикантом и вылил его на расселину, смотря, как бесцветная, чуть вязкая смазка стекает по промежности к пальцам. Роман вытащил их из задницы Дина, провел пару раз меж его ягодиц вверх-вниз, размазывая смазку и вновь толкнулся внутрь. Он ещё вылил любриканта и повторил своё действо еще и еще и, посчитав, что Дин достаточно смазан, толкнулся внутрь четырьмя. Эмброус дернулся, ягодицы напряглись, внутри пальцы Рейнса сжало с такой силой, что он решил немного притормозить. Погладив Дина свободной рукой по пояснице, Роман принялся шептать какие-то нежности, не отрывая взгляда от дырки, что плотным кольцом облепила его пальцы. Дин чуть расслабился, но вновь напрягся, когда Роман толкнулся чуть дальше. Эмброус еще не понимал, что для него уготовил любовник и старался выровнять свою дыхание, расслабить мышцы и пустить Рейнса внутрь. Почувствовав, что Дин окончательно пришел в себя от такого вторжения, Роман начал двигать рукой, мягко поворачивая ее то вправо, то влево, растягивая дырку для своей руки полностью. Дин вновь принялся тяжело дышать от неиспытанных ранее ощущений, от движений, что приносили хоть и дискомфорт, но правильно давили на простату. Вылив на запястье, большой палец и костяшки руки побольше смазки, Роман чуть вытащил пальцы из задницы Дина, сложил их «лодочкой» и уже с участием большого пальца своей руки, вновь толкнулся. Эмброус, наконец-то поняв, что хочет сделать любовник, дернулся, пытаясь уйти от проникновения. Но Роман свободной рукой вцепился ему в волосы и потянул на себя. Рейнс толкался в раскрытый вход с каждым разом входя все глубже. Он взглядом маньяка наблюдал за тем, как принимает его дырка Дина, как она раскрывается под его напором, как обхватывает сначала пальцы до костяшек, а потом и полностью надевается на руку Романа до запястья. Рейнс весь взмок от напряжения. Он чувствовал, как дрожит Дин, как подрагивают его ягодицы, как он сжимается внутри, желая вытолкнуть здоровенный объект из себя. И только тихий скулеж Эмброуса чуть привел Рейнса в сознание. Он выпустил из пальцев, что сжались в кулак в волосах Дина, влажные кудряшки и попробовал чуть двинуть рукой. Дин закричал, вновь топя свои вопли в подушке, впиваясь в нее зубами, давя в себе всхлипы. Боль, что раздирала его задницу, была невыносима. А Роман вновь гладил его по пояснице, ягодицам, кончиком пальца водил по краям дырки, что сомкнулась, словно тиски, вокруг его запястья и не мог насытится тем, что видел перед своими глазами. Ему хотелось выжечь эту картину на внутренней стороне своих век, чтобы, закрывая глаза, видеть ее, заново наслаждаться ею. Наконец, Дин понемногу начал расслабляться и Роман, почувствовав это, потянул руку на себя. То, как Эмброус раскрывался, как нехотя выпускал его, натягиваясь вокруг костяшек его руки, заставило Романа тряхнуть головой, чтобы хоть немного придти в себя. Роман медленно вытащил всю кисть. Края дырки были красные, натертые и все никак не могли сомкнуться. И Рейнс почти потерял свою человечность: он обхватил член ладонью, второй рукой вцепился Дину в бедро и толкнулся внутрь. Он вошел почти не встречая сопротивления, до самого основания, до пошлого шлепка яиц о ягодицы. Эмброуса подкинуло на его члене, он рванулся вверх, чуть не ударив затылком любовника по переносице, начиная раскачиваться на члене Рейнса, трахая себя им, закинув руку за голову Романа и вцепившись тому в волосы. Дин потянул любовника на себя, хватая за смоляные пряди, выворачивая, почти до хруста шею и подставив под поцелуй искусанные в кровь губы. Целуя Дина, обхватив рукой его член, Роман двигал кулаком по нему в том же ритме, что и трахал: жестко, сильно, резко. И когда протяжный, глухой стон вырвался из горла Дина, пойманный ртом Рейнса, Роман почувствовал горячую влагу на своем кулаке. Эмброус конвульсивно сжимался на члене любовника, продолжая двигать своими бедрами, доводя тем самым до оргазма и его. Они повалились на развороченную постель совершенно без сил, потные, заляпанные спермой и смазкой, не в состоянии пошевелиться. Роман уткнулся лицом Дину в затылок и жадно дышал им, иногда потираясь кончиком носа о волосы. Эмброус же, с закрытыми глазами, пытался восстановить дыхание и не уснуть прямо сейчас, лелея еще надежду догрести до душа. — Никогда больше, — прохрипел более или менее пришедший в себя Дин. — Ты сможешь принять еще, Дин, — жарко зашептал ему на ухо Рейнс, в корне не согласный с таким вот отказом. — Я покажу тебе, как глубоко ты можешь принять. Я научу тебя кончать на моей руке, — проталкивая пару пальцев меж ягодиц Эмброуса, чуть пощекотав растерзанный сегодняшними экспериментами анус. Дин промолчал, переваривая услышанное. Роману было все равно, что Дин против и это ранило больше всего. Он хотел было подняться и всё же уйти в душ, чтобы под струями горячей воды, смывая с себя пот и сперму, предаться унынию, но просто не смог. Не смог физически. — И каждый раз, — продолжил немного спустя Роман, — когда я буду выходить на ринг, когда я буду смотреть на свою руку, которой крошу морды плохим парням, я всегда буду думать о тебе. — Как-то это нихуя не романтично, — буркнул Дин, но по его тону Роман понял, что да, теперь Дин ему точно позволит.