Слуга зимы

Сапоги утопали в девственно-белом пушистом снегу, который напоминал мягкую перину. Кагеяма остановился и задрал голову кверху. На тёмном бархате ночного неба зажигались первые звёзды. Они были яркими и до безумия холодными, как и всё вокруг в этой стране вечного снега. Выдохнув облачко пара, юноша замер, разглядывая, как оно превращается в маленькие кристаллики льда и медленно опадает на землю. Это зрелище всё время завораживало. Щёки вдруг защипало игривым морозом, и Тобио понял, что он уже ждёт его и таким образом подгоняет. Бледные губы тронула на удивление тёплая улыбка. Встряхнувшись и поправив на спине колчан со стрелами, Кагеяма пошёл вперёд. Оставалось только найти его, и они снова смогут провести ночь в объятиях друг друга. Таких холодных, но в то же время прекрасных и… необходимых им обоим. Кагеяма не помнил, когда это всё началось. Наверное, это было очень давно, хотя он не мог этого утверждать. Время для него потеряло всякий смысл, когда он присягнул ему на верность. Тобио тогда бросил всё. Семью, свой родной край – всё, что у него было, лишь бы быть рядом с ним. Не было сожалений, не было ничего, что тянуло бы его обратно. Люди прозвали его воином вечного снега. Кто-то даже называл его королём холодной страны. Наверное, в чём-то люди были правы. Но разве мог Тобио считать себя королём, если он был всего лишь слугой? Он готов был целовать его холодные руки, он готов был пойти на смерть, если бы он захотел. Тряхнув волосами, Тобио вновь обратил свой взор к ночному небу и закусил губу. Ему было интересно, кем он будет на этот раз. В прошлый раз это был белоснежный волк с прозрачными, голубыми глазами. Но он никогда не повторялся, потому что это было их личной игрой. Ведь в этой пустыне вечного снега, среди холодных льдов, где не было места обычному течению времени — это было единственным развлечением. Тихий хруст заставил Кагеяму встрепенуться и сдёрнуть лук с плеча. Стрела привычно легла белым оперением в пальцы и зазвенела на морозе натянутая тетива. Но увидев на кого был направлен наконечник стрелы, Тобио выдохнул и опустил лук, слабо улыбаясь. Белый тонконогий олень, смотрел на него своими невозможными, ледяными глазами, цвета ясного зимнего неба. — Нашёл, — только и смог произнести юноша, глядя на величественного короля леса. Кажется, так люди называли оленей. Что ж, было похоже на правду. Олень какое-то время смотрел на него, совершенно не мигая, а потом дёрнул головой, которую украшали ветвистые, изящные рога. В лунном сиянии казалось, что они сверкают, как звёзды. А впрочем, видимо так оно и было, потому что Кагеяма заметил на них тонкий налёт серебристого инея. Тобио не знал, сколько они так простояли, но он отчётливо чувствовал, как мороз забирается под тёплую одежду, начиная легонько покалывать разгорячённую кожу, но Тобио не было холодно. Он давно уже забыл,каково это — мёрзнуть. Ведь, будь иначе, они не смогли бы быть вместе. При первом же прикосновении юноша бы превратился в хрустальную статую из тонкого льда. А потом рассыпался бы водопадом сверкающих кристаллов прозрачного льда. Олень ещё какое-то время смотрел на него, а потом вдруг мотнул головой и круто развернувшись, поскакал в самую чащу. Кагеяма повесил лук за спину и двинулся за ним, не желая отставать. Он упрямо шёл вперёд, не обращая внимания ни на сугробы, ни на то, что чем дальше они уходили, тем холоднее становилось. Тобио прекрасно знал, что эта дорога ведёт в горы. И что совсем скоро они поднимутся на вершину и уже там, он был уверен, что сможет прикоснуться к нему. Сердце предательски заныло от предвкушения, и Кагеяма ускорился, продолжая продираться вперёд. Вскоре лес стал редеть. Деревья теперь не росли так плотно, как в чаще и Тобио прекрасно видел скачущего впереди оленя, которому теперь негде было укрыться или притаиться, чтобы шутя выскочить на юношу и, дразня, пробежать рядом. Не давая возможности прикоснуться. Они поднялись ещё немного, и деревья окончательно расступились, оставшись позади. Олень добежал до самого края обрыва и обернулся. Кагеяма подошёл ближе и, положив ладонь на изящную голову, сказал только одно слово: — Поймал. После этого олень прикрыл глаза и рассыпался ворохом снежинок, которые взметнулись вверх небольшим вихрем и стали прямо в воздухе оформляться в человеческую фигуру. Тобио следил за этим с замиранием сердца. Не каждому было дано увидеть настоящее лицо Зимы. Ему просто однажды повезло, и теперь он мог видеть его почти каждую ночь. Когда последняя снежинка встала на свое место, в воздухе прямо перед Кагеямой возникла юношеская фигурка, облачённая в белые одежды северных народов. В руках Зима держал свой неизменный посох, сотворённый из горного льда, и как говорилось в преданиях — звёздной пыли. Пару раз Тобио даже довелось подержать его в руках, и это было странное и ни с чем несравнимое чувство. Ему тогда казалось, что он держит в своих руках саму стихию — никому неподвластную и своенравную. Такую же как и её хозяин — Зима. — Здравствуй, Тобио, — Зима улыбнулся и, протянув руку, погладил Кагеяму по щеке. Тобио тут же накрыл её своей ладонью и прикрыл глаза, наслаждаясь моментом. Тонкие пальцы Коуши были холодными, словно лёд, но для Кагеямы не было ничего прекраснее, чем ощущать их прикосновения на своей коже. — Здравствуй. Я очень скучал. Зима опустился на землю. Его белоснежные унты, расшитые цветными узорами бесшумно коснулись снега. После этого Коуши оказался ниже Кагеямы, и ему пришлось приподнять голову, чтобы заглянуть в тёмно-синие, почти чёрные глаза. — Но мы же совсем недавно виделись, только два дня прошло. — Эти два дня длились вечность. Когда я не вижу тебя, мне холодно среди этих безграничных снегов. Зима мягко улыбнулся, а потом вдруг вздёрнул брови вверх, что-то вспомнив. Отняв руку от лица Тобио, Коуши оттолкнулся от земли, взмывая в воздух. — Знаешь, а ведь о тебе в народе сочинили песню. Я даже запомнил слова. — Песню? — удивился Кагеяма, усаживаясь прямо на снег. Коуши кивнул и опустился чуть ниже, зависнув так, чтобы их глаза были на одном уровне. Тобио не удержался и погладил Зиму по щеке, а потом провёл подушечкой большого пальца по аккуратной родинке, притаившейся под уголком глаза. На бледной коже, сверкающей в лунном свете подобно снегу, она казалась яркой и в какой-то степени даже чужеродной. Будто нарисованной углём. Но при этом она делала Зиму более естественным и чуточку приземлённым. — Представляешь, да? Правда меня там выставили прямо злодеем, — Коуши радостно рассмеялся и его смех был подобен перезвону колокольчиков оленьей упряжки. — Быть того не может, — Кагеяма покачал головой. — Какой же из тебя злодей? — А ты послушай сам, — весело отозвался Зима и махнул рукой. Моментально налетел ветер. Сначала был слышен только свист ветра, но потом он затих и Кагеяма услышал переливчатый, девичий напев. Она заменила твоё сердце новым, Выжигала на теле морозов узоры. Твоя душа во льдах этой белой тюрьмы. Ты её слуга навек теперь, Слуга Зимы. Воин вечного снега, король холодной страны, Воин белого света, король чужой стороны. Там, где ты проходил, замерзали деревья, Тебя колдуном называли в поверьях, Но я знаю, ты вспомнил, кто ты и свой дом, Замерзая во льдах, окутанный сном. Кагеяма слушал внимательно, потому что порой слова было тяжело разобрать, девичьему голос постоянно сплетался с другими звуками. Но саму суть он прекрасно понял, и эта песня звучала в унисон со стуком его холодного сердца. В памяти стали проноситься обрывки прошлой жизни, когда он жил среди людей и даже не подозревал о том, что когда-нибудь добровольно уйдёт в этот холодный край, где земля усыпана снегами, которые не сходят даже в летнее время. Ветер стих, стихла с ним и песня, но у Тобио было такое ощущение, что песня не закончена, что должно быть продолжение, и Коуши подтвердил его догадку. Зима снова спустился чуть ниже и заключил его лицо в плен своих ладоней. — Но знаешь, больше всего я люблю эту часть... — произнёс он шёпотом, а потом запел. И его голос был самым прекрасным. Лучшего Кагеяма просто не слышал за всю свою жизнь. Голос Зимы был похож на переливчатое журчание ручья. Он пробирался под одежду, доходил до самого сердца, заставляя его замирать. Засыпай, засыпай землю снегом, Засыпай, засыпай под одеялом белым, в белом. Зима будет петь колыбельные песни, Спи, и пусть в твоём сне мы будем вместе, вместе! Воин вечного снега, ты останешься здесь навсегда! Воин белого света, Зима никогда не будет одна! Коуши допел, приблизился к Тобио вплотную и перед тем, как он поцеловал его, Кагеяма ощутил на своих губах морозное дыхание, и услышал эхо последних слов песни. И он был счастлив осознавать то, что они действительно всегда будут вместе во льдах этой белой тюрьмы.