Двадцать четыре часа

Двадцатое ноября. День был теплым и солнечным с самого утра. Белый снег весело искрился и слепил глаза бредущему по парку Женьке, который задумчиво смотрел себе под ноги и изредка щурился, смахивая с дрожащих ресниц белые снежинки. Он торопился на репетицию, но, выйдя из дома, внезапно ощутил безумное желание скрыться, сбежать, уйти куда-нибудь, где можно было бы побыть в одиночестве. И, несмотря на строгое предупреждение Юры, пообещавшего нехило всыпать каждому опоздавшему, Егоров решил позволить себе исчезнуть на весь сегодняшний день и не являться в студию вовсе. Парень осторожно ступал по свежевытоптанной тропе, бегущей между деревьями, и думал о вчерашней ссоре. Он вспоминал все то, что так старательно пытался забыть и что не давало спать ему всю ночь: сердце, готовое выскочить из груди, горящие яростью глаза, гнев, переполняющий его, вышедшие из-под контроля эмоции. Обидные слова, сказанные в слепом азарте ссоры, словно нож режущие сердце и совесть. Большая часть того, что он сказал - лишь во много раз преувеличенная причина: беспочвенная ревность. Вся неделя была до ужаса загруженная, так что когда Женька приходил домой, сил его хватало только на то, чтобы дойти до кровати и упасть на нее со страстным желанием проспать как минимум неделю. Разумеется, настроение у него было никакое. Поэтому вся его усталость и злость переросли в огромную ошибку, что имела место быть вчера вечером. Егоров остановился у старого разрушенного временем и местными подростками фонтана, который был местами покрыт снегом и тонкой корочкой льда. Парень зачарованно рассматривал витой узор на старом мраморном постаменте. Он протянул руку и дотронулся до старого камня; от прикосновения горячих пальцев лед треснул и рассыпался. Легко же разрушать. А вот вернуть... Простояв около фонтана еще минуту, Женя отвернулся и уверенным шагом направился в бар. В помещении было темно и дымно: то тут, то там размещались разного рода сомнительные личности, ни на секунду не перестающие курить. Они выпивали, играли в карты и обсуждали мотоциклы. Егоров немного усомнился в своем выборе: местное байк-сообщество размещалось именно в этом баре. Однако в большинстве своем байкеры - люди дружелюбные. К тому же, Женька в тайне надеялся, что ему удастся забраться в какой-нибудь темный угол и немного выпить в одиночестве. Вроде бы, здесь его не узнали. Немного изучив меню, висящее над барной стойкой, Егоров остановил свой выбор на напитке с названием "Восход". В голове всплыл смутный образ старого разваливающегося небесно-голубого мотоцикла. К стойке подплыла тощая барменша с броским макияжем и бюстом, выходящим просто за пределы возможного. Ну, за пределы ее майки точно. -Ваш пасп... - девушка сощурилась, изучающе глядя на парня, а потом кивнула и молча начала мешать составляющие. Женька взял готовый напиток в высоком граненном стакане и двинулся меж пьяными в самый дальний угол. На вкус "Восход" оказался вовсе не так плох, как он предполагал. Поэтому парень выпил еще. Алкоголь, как ни странно, помогал ему сосредоточиться на нужных мыслях. Он понемногу начал жалеть, что сорвался и позволил эмоциям вырваться наружу. Горькая боль вгрызлась в сердце актера. Губы скривились в молчаливом презрении к самому себе. Дважды к нему подсаживались девушки в крайне вызывающих костюмах и сладкими голосами говорили о прелестях своей профессии. Одна из них дерзко коснулась рукой колена Женьки и начала накручивать на пальцы его растрепанные кудри, страстно нашептывая что-то и сверкая глазами. Парню все было как-то фиолетово. Однако когда дыхание девушки обожгло его ухо, он резко встал, сбросив ее руку, и начал натягивать куртку. В голове его промелькнула и исчезла мысль... Но он тут же вернул ее. Несмотря на всю злость и гнев, переступая через собственную гордость. В мозгу надежно укрепилась идея, и Егоров понимал, что она верна. Он знал, что нужно делать. Алкоголь же придавал уверенности, не не пьянил до полного безумия. Женька выбежал из бара, больно ударившись плечом об косяк, и направился к стоящим неподалеку такси. Забрался в салон, назвал адрес... И вот он уже стоит во дворе белой многоэтажки, а морозный ветер играет его и без того растрепанными волосами. Парень мгновенно оказался под козырьком подъезда. Долго и раздраженно искал нужные ключи, пока наконец не выудил из кармана маленькую гремящую связку. Домофон приветственно запищал, железная дверь распахнулась, и парень вместе со снегом ворвался в подъезд. Забив на лифт, перескакивая разом через две ступени, Егоров добежал до десятого этажа. Усталости он не чувствовал, лишь легкая дрожь в коленях выдавала его. Он долго и настойчиво звонил и барабанил по тяжелой двери, пока замок не щелкнул и на она не открылась. На пороге, хмуро опираясь на косяк, стоял Макс и придирчиво осматривал Женьку. Взгляд его метнулся от незастегнутой куртки до неловко замотанного шарфа и остановился на горящих глазах парня. -Чего тебе? Мне казалось, ты вчера высказал все, что хотел. Егоров молча захлопнул дверь и сбросил куртку. -Что-то еще?.. -Молчи, - Женька закрыл его рот своими губами, не позволяя Максу закончить. Тот возмущенно отпрянул и замахнулся, но Егоров поймал его руки своими и прижал к стене. Самосват пытался освободиться и нещадно кусал парня в надежде, что тот отступит. Но постепенно гнев сменился страстью... Обида была забыта. Боль в душе, не дающая покоя, отошла на второй план. Сейчас главное, что он здесь, что он рядом. Настолько близко, насколько позволяет стесняющая движения одежда. Егоров оторвался и чуть отступил назад, неуверенно наблюдая за Максом. Тот втянул носом воздух и запрокинул голову. Через недолгих полминуты он резко схватил растерявшегося Женьку за шарф и, втянув его в комнату, опрокинул на кровать. Парень перевернулся на спину и изящным движением откинул с лица кудрявые пряди. Самосват тяжело сел на него, и, запустив руку в непослушные волосы, жадно поцеловал. Парень ответил не менее страстно и через мгновение перевернул Макса, навалившись на него всем своим весом. Дрожащими руками Женька потянулся к ширинке его джинсов и сорвал с ремня тяжелую пряжку. Парень был более чем просто возбужден и взволнован: его не покидало ощущение, что все происходящее - просто еще одна большая ошибка. Ошибка, которая приведет к непредсказуемым последствиям. Ошибка, которая началась давно, слишком давно, чтобы ее можно было предотвратить сейчас. И она не могла не зарождать в глубине души еще одно чувство: злую радость, торжество над благоразумием... Торжество чувств и эмоций. Егоров неожиданно для себя самого обнаружил, что вновь лежит на спине. Колючий подбородок Макса скользил по его шее, плечам, животу, все ниже и ниже. По телу пробежала дрожь, из горла вырвался стон, смешанный с рычанием. Парень одной рукой сжал смятый плед, а другой впился в плечо Самосвата, так, что оно побелело под его пальцами. За окном бушевала вьюга. Снег валил плотной белой стеной, закрывая собой робкий свет фонарей. Стекло спальни запотело изнутри. Ветер громко завывал, приглушая крики и стоны, оглушая и сметая все на своем пути. Месяц лениво вытянулся на звездном небе, закрытом серыми облаками. Часы на кремлевской башне возвестили о наступлении двадцать первого ноября.