Ложь и намеки

— Принц был прекрасный и гордый. Оно и понятно, с такой-то задницей. Да и остальное тоже... В общем, гулял однажды этот принц по лесу недалеко от замка, птичек слушал... — ласковые, ловкие пальцы скользили по груди, выписывали прихотливые узоры на животе, чуть щекотно пробегали по бокам и касаться мест, действительно требующих внимания, не торопились. — И встретился ему на пути гном. Это был самый несуразный гном, какого только можно представить. Волосы как пакля, ростом крошечный, зато нос будто от великана достался. Расслабленный и возбуждённый невесомыми прикосновениями Рихард слушал вполуха, гадая, с чего бы Паулю вздумалось рассказывать сказки. — Гном громко бренчал на гитаре и так же громко орал песни. Похабные. И нелепо кривлялся. Принц поглядел, послушал, а потом прихватил гнома за шкирку и унёс к себе в замок. Зачем унёс — непонятно, гном бы и сам за ним, тапки роняя, побежал. — Ладони двинулись по коленям вверх, разгорячённого члена наконец коснулись губы, осторожно, заставляя в нетерпении выгибаться, подаваясь бедрами навстречу. Неохотно оборвав ласку, Пауль продолжил: — Зажили они вместе. Гном старался как мог, развлекал своего хозяина, но скоро дурацкие ужимки надоели принцу. Он вышвырнул гнома за ворота замка и занялся делами поинтереснее в компании принцев и принцесс себе под стать. А гном, кажется, свихнулся. Рихард покосился на лежащего между ног сказочника и недовольно дернул бровью: контур желанных губ кривился горько, а пальцы, едва не лишившие его остатков рассудка, теребили и без того потрёпанную бурным перемирием простыню. Круспе перехватил беспокойную руку, сжал в ладонях, прильнул губами к запястью. Странная щемящая нежность охватила его, так ноюще-сладко, так остро; в горле запершило, а прижавшийся к бедру Пауля член слегка пообмяк от столь неожиданного прилива возвышенных чувств. — Идиот. Врёшь, не так было. — Да ну? — в чуть хриплом баритоне звучала насмешка. — Принц был ни черта не прекрасным. Это раз. Он выпендривался изо всех сил, надеясь, что никто не заметит, какой он придурок на самом деле. А вот гном оказался очень даже… — в голос пробралась дрожь, — бесценным, дороже всего, что у принца в жизни было, и играл, в принципе, терпимо — два. Круспе приник приоткрытыми губами к ложбинке между ключиц и перевел дух: комплименты давались ему нелегко. — Принц был хорошо воспитан и не швырялся, — Рихард коротко глянул на стеклянное крошево, снежно переливающееся на полу, валяющуюся в углу ёлку, — без особой на то надобности. Гномами, во всяком случае. И ему никогда не надоест этот мелкий засранец. Три. Между прочим, ты и сам хорош по принцессам блядствовать! — наконец не выдержал он. — Я... — Я тоже. Моя очередь рассказывать. Рывком он повалил Ландерса на смятую постель, с голодным рычанием прикусил мочку уха, захлебываясь его запахом, жадно впитывая каждый стон, что срывался с губ любовника, Рихард самозабвенно вылизывал терпкую, солоноватую кожу, дюйм за дюймом спускаясь ниже. — Сказка будет про бесстыжую Красную Шапочку, — неотрывно глядя в пьянеющие от удовольствия глаза, Круспе широко, одним движением прошёлся по всей длине члена, красноречиво задержался на побагровевшей от желания головке, — которая больше всего на свете хотела быть съеденной.