Гризли выходит на охоту...

Вернувшись почти в середине января с заграничного курорта, я еле дождался пятницы, чтобы навестить «Долину» и убедиться, что Зайка жив и здоров. Женя был жив, но вот, похоже, работа без выходных в попытке быстрее отработать долг клубу особого здоровья парню не добавила. Осунувшаяся мордочка и темные круги под глазами очень явно намекали на бессонные ночи и общее физическое утомление. Рядом с щеголяющим золотистым загаром мной он смотрелся бледной тенью, яркими и блестящими были только серые глаза, хлестнувшие меня ненавистью. Парень прекрасно понял, почему вдруг стал таким «неуклюжим» и почему он теперь должен забыть про отдых. Развалившись на уютном диванчике в любимой ложе, вот уже почти двадцать минут лениво изучаю карту бара и меню. Зайка–официант стоит рядом и ждет моего решения. Теперь, подчиняясь приказу администрации, за ним навечно закреплен мой столик и ослушаться или что-то изменить он просто не может. - Извините, вы уже определились со своим выбором? – наконец-то решается он задать вопрос. - Давно уже, еще в нашу прошлую встречу. С тех пор мои желания не изменились, - не отрывая взгляда от меню, отвечаю я. Глаза в пол, до зубовного скрежета сжатая челюсть, ходящие ходуном желваки, стиснутые кулаки. И… молчание. - А ты? Не передумал? – тихо спрашиваю парня, приглашающе оглаживая свой пах. - Нет, – так же тихо, в ответ. - Ну, как хочешь. Но если вдруг передумаешь, то знаешь, где меня найти. А пока - сто пятьдесят Хеннеси, моего любимого – ты должен знать - и лимончик. Весь вечер я нещадно гонял мальчишку: то стол мне показался грязным и пепельницу надо менять после каждой выкуренной сигареты, то лимон был нарезан не так тонко, как мне хотелось, то вдруг мне приспичило отведать лайма и сыра. Три раза Женька бегал только за сигаретами, а я все никак не мог определиться, что хочу. И фрукты не те, и сыр не такой. А когда я «неловко» встал и пролил свой коньяк на его штаны, он готов был меня убить, но вот делать то, чего мне так хотелось, он однозначно не собирался. Это бесило просто фантастически, мне противостоял какой-то щенок, и ни заставить, ни уговорить его я не мог. Оставались только мелкие издевки и пакости в надежде на то, что парень все-таки сдастся. Чем, собственно, я с успехом и занимался, два–три раза в неделю, уже почти месяц. Как любимую работу, посещал «Долину», обязательно - в смену Зайки. Доводил его до грани нервного срыва, а себя – до бешенства, которое потом выплескивал в спортивном зале. Но скоро и в этом мне было отказано, коллеги просто перестали проводить со мной партнерские бои, не без основания опасаясь уже не только за свое здоровье, но и за жизнь. Вскоре полный крах потерпела и моя личная жизнь. Карина, после некрасивой истерики а-ля «…я потратила на тебя лучшие годы своей жизни, а ты, ублюдочный подонок, так и не оценил выпавшего тебе счастья…» была отправлена в пеший поход, по маршруту «ну очень далеко и навечно». Никто, кроме Женьки в «Лунной долине», меня больше не привлекал и не возбуждал желания, даже на банальный минет. И милый мальчик Лешенька, еще одна моя постельная грелка для особых случаев и порочных желаний, вот уже в который раз отказывался приехать ко мне побезобразничать, находя все более нелепые отговорки. Но здесь я был виноват сам, слишком жестко и грубо обошелся с ним в предыдущие наши встречи, мечтая совсем о другом теле. Я зверел, начал бояться оставаться с собой один на один, мысли, поселившиеся в моей голове, пугали. Однажды я всерьез задумался о собственной вменяемости, когда понял, что пытаюсь разработать план похищения одного, ну очень строптивого Зайчика. Спасала только работа и боксерские груши, которым некуда было бежать и которые пока еще выдерживали силу моей злости и безысходности. Как-то вечером в дверях моего кабинета застыла внушительная фигура, перекрывая все пути отхода. Лучший друг смотрел на меня нечитаемым взглядом, ожидая приглашения. - Что стоим, кого ждем? Пришел – проходи, садись, – мне не надо было объяснять, зачем после трудного рабочего дня заглянул «на огонек» Андрей. Наверное, уже все агентство знало о психическом нездоровье своего шефа. - ЭСЭС, что происходит? Что ты творишь? - также глупо было надеяться, что этот умный мужик не знает об истории с Зайкой, но он ждал ответа, и мне нужно было с кем-то поговорить. - Да не знаю я! Не знаю! Уже сам не понимаю и боюсь себя! - Зачем издеваешься над ребенком? Он же второй месяц без выходных пашет. Из колледжа домой, через магазины и аптеку, потом на смену в кардиодиспансер или клуб. У него мать больная, за ней кроме него ухаживать некому, а если парень сломается, кому они оба нужны будут? - Прости, Лис! Но остановиться я уже не могу! Не могу проиграть ему, иначе мне кажется, я потеряю себя и еще что-то очень важное и очень дорогое. - Неужели отказ какого-то мальчишки так задел великого и ужасного Гризли, что теперь ты выставляешь себя малолетним придурком, пытаясь доказать всем, что твой член длиннее и толще, чем у других?! Зачем устроил в клубе этот цирк, парень же теперь год будет батрачить, отрабатывая твой долг. И не хмурься – твой это долг! Твой! В кабинет ввалился еще один «шкафчик»: - Гризли, оставь мальчишку в покое! – Макс почти кричал на меня, пытаясь если не убить, то хотя бы покалечить взглядом. - Неужели мало вокруг шлюх, готовых для тебя на все, только свистни? Так нет же – тебе нужен пацан, у которого и так проблем выше крыши, да еще ты со своими претензиями и шалостями. - Да как вы не понимаете?! – теперь на них уже орал я. - Я! Не могу! Жить без него не могу! Дышать без него не могу! Одна радость – хоть какие-то эмоции в его глазах, пусть недобрые, но я их вижу! И тишина. Мертвая, тяжелая, звенящая тишина. - Так ты влюбился, что ли? – удивленный голос Макса ударил по мозгам пудовой кувалдой. – Только какая-то любовь у тебя странная. Жестокая. Вот что он только что сказал? Влюбился? Я? Да нет! - Макс, думай, что говоришь. Какая может быть любовь к мальчишке–официанту, – пытаюсь уже спокойнее сказать я, даже сам не особо веря своим словам. - Какая любовь? – улыбаясь, отвечает мне Андрей. - А такая! Когда жить без него не можешь, дышать и радоваться. Вот сговорились они, что ли. Вечер закончился предсказуемо: морем алкогольных напитков, искрометных тостов, взаимных признаний в дружбе и уважении и небольшой, минут так на тридцать-сорок, лекцией, о волшебном чувстве – Любовь, а также необыкновенной пользе верности и преданности. Мозги мне промыли качественно. Я впечатлился и слезно обещал в ближайшее же время непременно найти это чудесное чувство – ЛЮБОВЬ! И мне даже поверили. Дни и недели убегали со скоростью призового скакуна, в хмельном угаре пронеслось 23 февраля – Святой праздник, и с неизбежностью скоростного поезда приближалось 8 марта, а значит – опять тематическая вечеринка в клубе, где я не был уже довольно давно. Я скучал, бредил серыми глазами и искренне собирался хотя бы попытаться разгрести ту кучу дерьма, которую успел вывалить на Женькину голову. Но… наши желания очень часто не совпадают с реальностью. Зайки в клубе не было. Вадик, пряча глаза и неодобрительно поджимая губы, сообщил мне, что Евгений Ракитин взял отгул, так как хочет хотя бы сегодня побыть с матерью. Вот же, даже циничный администратор перестал поддерживать мою игру, жестокую (теперь я это четко понимаю) игру. - Ладно, Вадик, я все понял! Женькин долг я оплачу, пусть спокойно работает со всеми положенными выходными. А еще лучше дай ему хотя бы неделю отпуска, за мой счет. Деньги моментально исчезли где-то в недрах цветастого пиджака мужчины, а сам он уже мягче сказал: - Перегнули мы палку, Станислав Сергеевич. Последнее время на парня смотреть страшно было, я все боялся, что он прямо с подносом в обморок и грохнется. - Все хорошо будет! - шепчу, успокаивая в первую очередь себя. Я ушел из клуба. Здесь не было того, кто был сейчас мне так нужен. Мягкие, пушистые хлопья последнего снегопада скользили по кожаной куртке, задерживались в непослушных волосах, пока еще морозный вечерний воздух обжигал легкие, так вкусно и больно было в груди. Затянувшись сигаретой, подхожу к машине, краем глаза замечаю неясный силуэт. Мне все равно… И тут до боли, до истерики знакомый голос с хрипотцой заставляет сердце просто зайтись в безумной скачке. - Если я сделаю Вам минет, Вы перестанете надо мной издеваться? Я сейчас не то что говорить, реально - дышать не мог. Он пришел! Сам! Неужели я победил?! Еще несколько минут назад я собирался ехать к нему домой и просить прощения, а теперь меня топило желание немедленно получить свой, такой долгожданный приз. И я опять превращаюсь в бессердечную сволочь. - Ну как тебе сказать. Слишком много времени, сил и нервов я на тебя потратил. Боюсь, минетом тебе, мальчик, не обойтись, – лениво выдыхаю табачный дым в небо. - Что. Вы. Хотите, – голос становится более хриплым, а мне уже просто рвет крышу от желания. - А то ты не понял?! Тебя! На всю ночь! – щелчком отправляю недокуренную сигарету в осевший сугроб. Женька на минуту закрывает глаза, а потом шепчет, но я все же слышу: - Хорошо! Но мне надо позвонить. - Звони. Я жду в машине. Гадкое чувства ревности вдруг всплывает откуда-то из глубины и начинает душить. Кому же ты можешь звонить так поздно? Достав щетку, делаю вид, что стряхиваю с машины снег, а сам прислушиваюсь к разговору. - Привет, мам! Мам, все хорошо, не волнуйся. Я сегодня останусь ночевать у друзей в общаге, контрольную надо доделать… Да… Меня покормят… Облегченно вздыхаю и улыбаюсь двусмысленности последней фразы. Конечно, мальчик, я тебя накормлю, обязательно. - Мам, я завтра утром забегу перед занятиями, помогу. Спокойной ночи! С видом осужденного на казнь Женя подошел к машине. - Ну что стоишь, садись, поехали.