Его Раава

Ван держится в стороне от остальных. Другие Аватары не путешествуют по миру духов в одиночку. За годы жизни каждый из них успевает привыкнуть к тому, что никогда не бывает один: сотни и тысячи предыдущих воплощений стоят за спиной, не давая упасть в тяжелый час и поддерживая вскинутые вверх руки. Бесконечная вереница Аватаров уходит в глубь веков, теряется в зыбкой дымке мира духов. Ван никогда не знал этого чувства. Он был первым, он всегда думал и действовал сам, и не нашлось никого, кто поддержал бы его или направил бы на верный путь. Никого — только Раава. Когда новый Аватар навсегда покидает мир живых, навстречу ему выходят все остальные. Безбрежное море людей подается вперед в едином порыве, и новая капля вливается в поток. Ван всегда наблюдает за этим со стороны, не разделяет ни их радости, ни их горя. Так было не всегда. Давным-давно, десять тысяч лет тому назад, Ван с волнением и трепетом встречал каждого Аватара, который ступал в мир духов. Расспрашивал, что нового в мире людей и хорошо ли справлялся его последователь; как живут племена и царства, часто ли появляются недовольные духи. А потом, когда, казалось, вопросы подходили к концу, Ван задавал последний. Самый важный. «Как она?» И новый Аватар с удивлением смаргивал, пытаясь понять, о ком идет речь. Смущенно улыбался и неловко пожимал плечами. «Как она, моя Раава?» — повторял Ван и видел: его собеседник не знает Раавы. Не обращается к ней за советом в трудную минуту, не просит ее помощи в бою, не смеется с ней на привале. Для нового Аватара Раава — всего лишь безымянная сила, которая позволяет крушить армии и топить флотилии кораблей. И это разбивает Вану сердце. Каждое следующее поколение теряет крупицы воспоминаний. На статуе в храме воздуха, хранящей облик Вана, стираются черты; дух Аватара становится подобен безучастной молнии или порыву ветра. Ван перестает встречать Аватаров. Лишь однажды он делает исключение из этого правила. Женщина из Водного племени, которая оставила мир людей, знает Вана. Она говорила с ним когда-то, она — первая из многих сотен Аватаров, кто обратился к истокам, кто вспомнил Рааву. Кто узнал, что Раава — такое же живое существо, а не просто стихия, подобно огню или воздуху. С замиранием сердца Ван подходит к Аватарам, и они расступаются перед ним. Он идет по живому коридору, и язык колет вечный вопрос: «Как она? Как моя Раава?» Десять тысяч лет — долгий срок. Вана больше не волнует мир людей. Ему все равно, кто победил в войне и была ли засуха. Ему неважно, как жили люди при очередном Аватаре: мирно или сражаясь между собой. Осталась только одна ниточка, которая соединяет его с тем миром — это она. Его Раава. Ван останавливается, смотрит на женщину из племени Воды, собирается заговорить — и замечает ее взгляд. В этом взгляде — вина и боль. Женщина отворачивается, прикрывает глаза рукой, словно ей невыносимо смотреть на Вана. Может быть, она сделала что-то непоправимое, совершила ошибку, разрушила что-то, бережно хранимое до нее. Ван не спрашивает; в конце концов, какая разница? Зачем пускаться в расспросы, если он и так чувствует: она не сможет ответить о самом главном. Она ничего не знает о Рааве. Он поворачивается, чтобы уйти. В груди разливается горечь, и сердце в который раз разлетается осколками — это рвется последняя нить, которая связывает Вана с миром людей. Рассыпается в прах последняя надежда вновь обрести друга. И когда живая стена уже готова сомкнуться за спиной Вана, навсегда отрезав его от Раавы, он слышит тихий шепот женщины из Водного племени: — Она по тебе тоскует.