Укрощение упрямого

      «Привет, дорогой дневник! Снова и снова делюсь с тобой своими мыслями, хотя я уже далеко не девчонка, сохнущая по однокласснику. Тем не менее, эмоции просятся наружу…».       Секретарша одного из полицейских участков Бостона тридцатилетняя Рокси Хэмсворт – умница, красавица и соблазнительница – на работу вставала рано, в шесть утра. Хотя добираться до участка недолго: несколько станций на метро или пять кварталов на такси.       Столь ранний подъем был необходим для приведения себя в должный вид, а именно: обязательная пробежка на тренажере, контрастный душ, сушка и выпрямление природных кудряшек цвета обжаренных кофейных зерен, затем выбор одежды или ее глажка, если секретарша не успела ею заняться накануне вечером. Далее по расписанию шел завтрак – не жестко диетический, но и не плотный. Рокси следила за фигурой, чтобы выглядеть сногсшибательно аппетитно: худосочная девица или толстуха мало кого способна заарканить.       Перед нанесением макияжа, надеванием платья с глубоким вырезом или короткой юбки с провокационно открытой блузкой (шеф полиции Джонс по первости столбенел, но потом свыкся с откровенными нарядами Рокси) и туфель от Карло Пазолини – Рокси предпочитала дорогую обувь – мисс Хэмсворт делала в дневнике очередную запись. Их она вела еще со школы, в нынешние годы считала подростковой глупостью, но бросить дневник не могла. Он такой же закадычный приятель, как ее подруги, – правда, молчаливый. А от преданных друзей нельзя избавляться.       «Вчера я уловила момент, когда напарница Криса уехала пораньше, и пришла к нему в кабинет. Свои дела я закончила, Джонс ни к чему не придрался и укатил на совещание. Я всегда ловлю удачу за ее радужный хвост, поэтому сразу же воспользовалась возможностью покинуть секретарский пост.       По традиции Оримфаер окружил себя тремя кружками с зеленым чаем, каждая не допита полностью. Однако убрать хотя бы одну категорически воспротивился. Также везде валялись скомканные или исчерканные бумажки, фантики от конфет и фотки криминальных рож. Вообще-то Крис любит чистоту и порядок, но в хаосе ему работается легче. С помойкой, периодически учиняемой напарником, Уотсон стерпелась довольно быстро. Не нравится мне эта англичанка. Пусть она смотрит на Оримфаера как на коллегу и встречается с полицейским Макфри. А я все равно вижу в ней соперницу и завидую, что она проводит с Крисом больше времени, чем я. По работе, понимаю, но… Лучше бы здесь был Стэн, а не бывшая шпионка из «Ми-6».       Заперев на ключ дверь кабинета, я присела напротив Криса, углубленного в дела настолько, что даже не отреагировавшего на мой визит. Обычно он бурчит, какого черта я заявилась.       – Ну и на фиг ты пришла? – недовольно спросил Оримфаер, наконец-то узрев мою улыбавшуюся персону.       О, сержант сменил формулировку извечного вопроса! Может, сегодня будет посговорчивей, чем всегда?       – Рокси, не надо на меня пялиться так вожделенно, будто я кусок мяса, а ты голодный лев.       Кажется, я ошиблась. Крис сильно раздражен от того, что устал. Но уйти домой, не закончив начатое, не в его духе. Будет сидеть до упора, пока его не срубит сон прямо за столом. Или же напьется энергетика, сбегав за ним в ближайший магазин. А после действия искусственного бодрствования с последующей активностью Оримфаер станет вялый, как осенняя муха. В такие дни он напоминает призрака или вампира – бледный, с темными кругами под глазами, алчущий не крови, а суточного сна. Только все это происходит утром, когда позади ночь, полная умственных трудов, и свалить с работы невозможно. Жаловаться и отпрашиваться у шефа для Криса означает наступить на горло собственной гордости. Кто он – коп, справлявшийся с любыми проблемами, или жалкий нытик? И упрямо продолжает находиться в участке, едва не падая в обморок. Возможно, я преувеличиваю, но опасаюсь, что когда-нибудь моего любимого упрямца-трудоголика увезут на «скорой» с диагнозом «прогрессирующая усталость и недосып в хронической форме». Впрочем, Джонс тоже не зверь, не отсылает бродившего тенью сотрудника на выезды. Но не преминет съязвить: «Не спи на ходу, тут тебе не санаторий!». Крис тут же вздрагивает и примерно полчаса ведет себя, как нормальный человек, не умирающий от переутомления, а потом снова возвращается в сомнамбулическое состояние.       – Ты ел? – поинтересовалась я, не обращая внимание на сердитого сержанта.       У меня своя тактика завоевания его расположения: не ругаться и не укорять (если только мягко), а проявлять заботу. Каждый мужчина в ней нуждается, и тем более, неженатый полицейский.       – Не помню… Вроде бы да, – отозвался Крис уже не особо раздраженно. – Все, уходи. Мне надо работать.       – Я могу купить что-нибудь и разогреть в микроволновке. Что ты хочешь – цыпленка гриль или другое?       Женщина должна стоять на своем, чтобы убедить мужчину в правильности ее замысла. Но не надо перегибать палку и быть чересчур навязчивой. Ровный, спокойный голос, никаких резких движений и рьяных попыток выведать, чем накормить. Если он откажется – не настаивать повторно. Проголодается сильнее, сам попросит и тогда почувствует себя виноватым от того, что не согласился раньше.       – Ничего не хочу, – покачал головой Оримфаер, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.       М-м-м, отлично! Он отвлекся от документов, приступаю к начальному этапу операции по расслаблению Криса. По его словам, к «бессовестному домогательству».       Но что бы Оримфаер ни возражал, а ему безумно нравится, как я разминаю плечи. В своей слабости он не признается и никогда не просит провести сеанс массажа. Я же прекрасно знаю его невысказанное желание и с радостью исполняю.       – Прекрати, Рокси, – пробормотал Крис, ибо я погладила его по светлым волосам и прижалась губами к виску.       Ага, так и я повиновалась.       – У меня есть девушка.       Ну-ну, хилый аргумент, который я с легкостью отбиваю, как теннисист мячик.       – Ее тут нет, – прошептала я, целуя шею и одной рукой расстегивая его рубашку.       – Блин! Как ты не поймешь? Я не могу ей изменить.       – Ты уже это проделывал и не раз, – логично заметила я и прервала манипуляции.       Но ты рано радуешься, сержант. Это маленькая передышка перед основным действием.       – Я ее люблю! – в отчаянии воскликнул Оримфаер. Но с кресла не вскочил, значит, почти в моей власти. Осталось закрепить успех.       – Люби. Кто тебе мешает?       Слова вроде бы равнодушные, но я сгорала от ревности. Крис не рассказывает, кто его подружка, даже имени не называет, словно скрывает какую-то тайну. Я поняла лишь одно: та девушка живет не в США, а по краткому пояснению Оримфаера, «далеко». Получается, за океаном. Но иногда приезжает в Америку. После ее посещений Крис преображается – не рычит, а улыбается (вообще нонсенс для него или хмурого, или занятого, или всего вместе). Выяснить, кто его так осчастливливает, не могу – нет ни единой зацепки. Оримфаера, попадись он возможным врагам на допрос с пристрастием, вряд ли расколют. Крис не склонен к предательству, он честный коп, суровый к преступникам. За что Джонс его очень ценит и ставит в пример остальным. Принародно Оримфаер не «звездится», на лице ноль пафоса – наоборот, пренебрежение к собственным заслугам. «На моем месте так поступил бы любой полицейский», – отмахивается Крис от бурных хвалебных речей шефа. А в приватной обстановке, то есть, когда мы с сержантом наедине, все-таки проявляет эмоции, радуясь очередному наградному листу.       Но, дорогой дневник, вернемся к теме.       Я сбросила туфли и села к Оримфаеру на колени, обняв его вместе с креслом. Никуда не денешься, обожаемый.       Ну конечно, он даже не дернулся. Кто же сбежит от заботливой, милой и красивой девушки? Нескромно так о себе говорить? Нет, это нормальная уверенность в своих качествах.       Без моей помощи Крис снял рубашку, кинул ее в общий бедлам на столе и освободил меня от кофточки. Я прижалась к нему всем телом, ловкие пальцы коснулись застежки бюстгальтера, и он тоже отправился в полет. Ловко и не глядя расстегивать лифчик Оримфаер умеет, как никто другой. Ему всегда удается сладить с крючками, словно в юности участвовал в чемпионате по лишению женщин данного предмета одежды и стал безоговорочным победителем по всем номинациям.       – Сначала обесчестим кресло, а потом стол, – промурлыкала я. – Возражения не принимаются.       Крис о них и не помышлял, отдавшись нахлынувшей эйфории без остатка.       А вот кресло протестующе скрипнуло…       Дорогой дневник, описывать то, чем мы занимались, не буду. Я же не писательница эротических романов. Скорее, я их героиня, постоянно укрощающая строптивого копа. Рано или поздно он пошлет свою подругу к черту, и будет моим не только телом, но и душой».       Перед глазами Рокси всплыла яркая картина, о которой она не рассказала даже дневнику, и секретарша тронула еще не накрашенные губы, словно наяву ощутив недавние жаркие поцелуи. Несколько секунд блаженных воспоминаний, и Рокси принялась за сборы на работу.       Впереди новые свершения и методы обольщения. Крису обязательно понравится.