Дракуль Михоук и семейные ценности

Вино слегка горчило. Михоук поморщился и отставил бокал. И без того паршивое настроение опустилось еще ниже. Он сидел в кресле у камина, смотрел в огонь и раздраженно крутил в руках завязки рубашки. Михоук честно признавался себе в человеконенавистничестве и именно поэтому жил один. Но, сказать по правде, раньше он считал себя терпимее. В конце концов, что такое примириться с еще двоими людьми в огромном замке! Однако все оказалось гораздо хуже, чем он представлял. Этот несносный самоуверенный мальчишка не оправдывал его ожиданий. Все верил, что кроме тупой физической силы и умения ловко размахивать железками ему в жизни ничего не надо. И как донести до него мысль о том, что фехтование — это не только наука об убийствах, когда вместо того, чтобы сидеть и читать выданную Михоуком книгу, он упорно качается с помощью каких-то каменюг? Михоук посмотрел на это жалкое зрелище пару секунд и закрыл дверь, с трудом удержавшись от того, чтобы ей не хлопнуть. Его знаменитое хладнокровие почти кончилось. Баранья упрямость — ценная черта, но всему надо знать меру! Сначала падает на колени и упрашивает об учебе, а потом слушает вполуха и плюет на указания! Истязает себя много сильнее, чем требуется, когда Михоук планирует интенсивные тренировки на следующий день! Дрыхнет днем, а ночью романтически смотрит на луну, сидя на крыше! И отрубается на этой самой крыше, а Михоук, сам не зная, почему, тащит идиота в кровать, пока тот бормочет во сне что-то про сигареты и улыбается как умственно отсталый. Что касается девушки... Михоук потер висок. Он сам не знал, почему до сих пор не скрутил ее и не отвез на ближайший остров с тем, чтобы оставить там навсегда. Возможно, потому, что у него самого не было охоты возиться с ранами Зоро. Или же потому, что Мория питал к ней нежные чувства по неизвестным Михоуку причинам. То ли она являлась дочкой какого-то его друга, то ли еще что — подробностями Михоук не интересовался. Мория же у него, как ни странно, вызывал... Что ж, пожалуй, это можно назвать сочувствием. К тому же, Перона выглядела такой хрупкой и неприспособленной к жизни. С первого взгляда ее хотелось закутать во что-нибудь пушистое, дать чашку теплого молока и, возможно, даже сидеть рядом и гладить по голове. И это при том, что Михоуку вовсе не были свойственны подобные эмоции. В реальности быстро выяснилось, что Перона обладает менталитетом таранного камня и железной верой в то, что все вокруг ей должны. Михоуку такое не нравилось. Хотя, если уж проанализировать, все его отношения с женщинами складывались в то, что он был влюблен во всю такую самодостаточную и самоуверенную стерву. Но Перона не была стервой, да и в полной мере самодостаточной ее назвать было нельзя — уж скорее наоборот. Собственно, когда Михоук впервые обнаружил себя на кухне варящим какао, хотя собирался сделать вид, что не услышал никаких просьб и пройти мимо — тогда-то он и понял, что попал. Перона даже без своих призраков умудрялась заставлять его чувствовать себя как-то странно. С призраками, кстати, он познакомился еще в первую неделю и изрядно разочаровал их хозяйку почти не изменившимся выражением лица. Что там, годы самоконтроля не прошли даром. Уж хватит на то, чтобы удивить девушку. Но призраки были ерундой по сравнению с тем, как Перона висла у него на локте и заглядывала в лицо своими огромными круглыми глазищами. От этого внутри будто что-то обрывалось и Михоук моментально переставал беситься от того, что она натворила до этого. А творила Перона все, что взбредет в ее хорошенькую головку, и каждая следующая идея была хуже предыдущей. То ее посещала мысль о том, что в замке слишком грязно, и она часами донимала Михоука требованием немедленно завести горничную, а потом, видимо утомившись от созерцания его бесстрастного лица, сама начинала размахивать метелкой и разводила вокруг такой ад, что Михоук начинал думать о горничной всерьез. То ей вздумалось приготовить какие-то сложные пирожные, рецепт которых она вычитала в книге из обширной Михоуковской библиотеки — и в очередную поездку за продуктами Михоук и Зоро отправились, вооруженные списком из пары десятков ингредиентов. Пирожные были испорчены еще на стадии теста, впрочем, Перона ужасно распсиховалась и все равно засунула их в духовку. Зоро покачал головой и сказал, что Перону надо познакомить с одним придурком, чтобы тот научил ее хоть яичницу жарить. Замок проветривали еще с пару суток. Хуже всего было, когда она начала ныть, что девушке стыдно так долго ходить в одном и том же, и Михоук был буквально вынужден отвезти ее на ближайший крупный остров и сопроводить в забеге по магазинам. Стоя в одной из бесконечных примерочных, Михоук, во-первых, чуть ли не впервые в жизни прикидывал, останется ли у него после этого похода хоть пара монет, а во-вторых, пытался понять, зачем он вообще это делает. Поразмыслив хорошенько, он решил, что все дело в чувстве долга и ответственности. Иногда ему искренне хотелось быть чуть менее серьезным — жить было бы намного проще. Посмотреть вот хоть на Шанкса. Спас какого-то левого пацана ценой собственной руки, а потом спокойно свалил себе в неведомые дали! В этот момент сияющая Перона выпорхнула из-за шторки, и стала буйно упрашивать Михоука решить за нее, какое платье брать: с оборками или с воланами. Стоящий рядом худенький консультант моргал подведенными глазами и нервно комкал в руках шарфик. Михоук обреченно понес на кассу оба платья, а Перона устроила скандал, требуя «хоть какого-то участия, а не только кошелька!». Пришлось тыкать пальцем в то, которое лежало сверху. Конечно, она взяла другое. Впрочем, путешествие принесло пользу — Перона заметно успокоилась и прекратила капризы. Помимо платьев, она привезла домой гору тканей, тесьмы, пуговиц и прочего, и радостно обложилась всем этим добром. Быстро выяснилось, что с иголкой и большими ножницами для раскройки Перона обращается как сам дьявол. Шить для себя ей быстро надоело, и вскоре Зоро был насильственно лишен превратившейся в лохмотья футболки и облачен в кимоно приятного зеленого цвета. С Михоука тоже были сняты мерки — сопротивлялся он уже слабо, да и не то чтобы кого-то интересовали его мысли и пожелания. Примерив рубашку с кружевными манжетами, Михоук был вынужден признать, что сидит та идеально, да и в его личный стиль Перона попала стопроцентно. — Где ты научилась шить? — спросил он, глядя на себя в зеркало — огромное, в полный рост, в широкой раме и на массивной бронзовой подставке. Зоро чуть не умер, пока перетащил его в комнату, которую Перона заняла под свои швейные дела, и тут же завалила обрезками тканей и деталями недоделанных нарядов. Перона некоторое время смотрела его отражению в глаза. — Поживешь с господином Морией, и не такому научишься, — наконец ответила она. И резко отвернулась, стала перебирать пуговицы в шкатулке, не поднимая взгляд. Михоук счел за лучшее промолчать. После этого эпизода Михоук почему-то стал относиться к Пероне по-другому. Странно, но в его глазах из взбалмошной девчонки, которую следовало хорошенько отшлепать и оставить без сладкого на ближайшую вечность, она окончательно превратилась во вполне симпатичную девушку со странностями — ну а кто тут без них, скажите на милость? Впрочем, насчет отшлепать Михоук, черт побери, все равно был не прочь. Но, скажем так, в несколько других обстоятельствах. Именно эти мысли его и напрягали больше всего. Михоуку нравилось быть одному, целиком и полностью нравилось. Никто не требует от тебя определенного поведения или просто внимания. Не нужно ни с кем разговаривать. Никак ни от кого не зависишь. Никаких там ограничений на дальние поездки, никто не мается, ожидая тебя у окошка. Полная гармония и умиротворение! Рыжий все сочувствовал ему при каждой встрече, примерно к середине четвертой бутылки обязательно заводил беседы о том, как важно иметь рядом надежных людей, и что-де он переживает за Михоука, который, случись вот с ним что, так и останется гнить в своем роскошном готическом замке. «А вдруг удар хватит? А вдруг перепьешь, упадешь с лестницы и сломаешь обе ноги?» — возбужденно орал он. Потом, конечно, ржал на весь Грандлайн — да что с него взять. Михоук понимал, что за всеми шутками таится реальная тревога. Но как объяснить человеку, который с детства был постоянно окружен толпой народа, что некоторым удобнее и приятнее никакой команды поддержки не иметь? А вот теперь Михоук со злостью стал ощущать, что получает удовольствие от случающихся иногда совместных ужинов с этими двумя. Казалось, что он изменяет себе — но поделать с этим ничегошеньки не может. Бывало, вечером Михоук даже входил в столовую с чувством предвкушения чего-то приятного — хотя что уж там может быть такого! И все-таки на душе теплело, когда на дальнем конце стола обнаруживался молчаливый, сосредоточенно жующий Зоро, а под руку подскакивала Перона, заявляла, что Михоук опять опоздал и совала кружку глинтвейна собственного приготовления. С диким количеством сахара. Напиток получался омерзительным, просто горячий пахучий алкогольный сироп, а не вино, но Михоук все-таки пригублял его пару раз, ковырялся вилкой в тарелке под непрерывный щебет Пероны — и чувствовал себя, черт побери, счастливым. Вскоре он даже стал думать, что попросту стареет. Михоук одним глотком допил вино, не обращая внимания на вкус. Итак, что у нас в активе? Мечник-одиночка, очевидно, соскучившийся по человеческому обществу, куча странных эмоций, не выходящий из головы вопрос «Зачем?» и двое раздражающих подростков. И, что греха таить, легкая влюбленность в одного из них. В голове как наяву зазвучал голос Шанкса: «Э, Соколиный Глаз, хорошо хоть, что это девчонка! С обработкой парня тебе пришлось бы потрудиться!». Михоук невольно улыбнулся. Все это было как-то слишком странно и как он ни старался разобраться во всем с точки зрения логики, привычно разложить по полочкам — заканчивалось это тем, что он шел в кровать, а наутро злился просто от того, что слышал чей-то голос в своем, мать вашу, замке. Скрипнула дверь. Михоук поставил пустой бокал и обернулся. В дверях стояла Перона в пушистой пижаме с вышивкой в виде переплетающихся бабочек и цветов. Ее волосы были непривычно заплетены в гладкие косы. Она хмуро посмотрела на Михоука, зевнула, изящно прикрыв рот узкой ладошкой, и сказала: — Почему петли не смажешь? Михоуку, терзаемому тяжелыми думками, вдруг захотелось психануть и заорать что-нибудь в духе: «Не хочу и не смазываю, иди уже отсюда!». А ведь он себе такого даже в детстве не позволял. Не дожидаясь ответа, Перона подошла ближе и сообщила: — Тебе нужно немедленно отправляться в кровать. А то завтра будет нездоровый цвет лица. И отеки. — Она брезгливо оглядела инсталляцию из пустого бокала и бутылки, вина в которой оставалось на донышке и подытожила: — Проснешься хрюшкой. — По счастью, мне завтра не нужно отправляться на королевский прием и достойно выглядеть, — в меру угрюмо ответил Михоук. — Кроме вас двоих, я никого опухшим лицом не смущу. Перона всплеснула руками. — Что ты такое говоришь! Нас двоих! Меня одной вполне хватит, не желаю видеть тебя опухшим! Фу! — Ты можешь на меня не смотреть, — предложил Михоук и потянулся к бутылке — долить остатки. Перона успела быстрее — выхватила у него вино и плеснула в камин. Пламя весело затрещало. — А я хочу на тебя смотреть! — упрямо заявила Перона. Михоук оторопело смотрел на нее, насупленную, раскрасневшуюся — и никак не мог придумать адекватную моменту реакцию. А потом на него пахнуло цветочными духами и губы Пероны коснулись его щеки. Михоук почти неосознанно поднял руку и потрогал горящий след поцелуя. Черт возьми, да он лет двадцать такого не чувствовал. — Быстро спать! — звенящим шепотом приказала Перона. В ее голосе проскользнуло смущение. Она резко развернулась и выбежала из комнаты. Михоук сидел, слушая собственное колотящееся сердце, пока не почувствовал себя полностью спокойным, затем поднялся и пошел в спальню. Устроившись на подушке, он, как перед медитацией, выбросил все из головы усилием воли и закрыл глаза. Утром, услышав отдаленные звуки очередного скандала — Перона за что-то распекала Зоро, а тот вяло огрызался — Михоук с удивлением понял, что совсем не злится. Правда, умиротворения хватило всего-то на пару часов. А потом — опять этот бездарь с кривыми руками, размахивающий мечом как попало, опять эти истеричные крики и бездонные глаза... «Сбежать бы», — тоскливо подумал Михоук, в очередной раз ловя внимательный взгляд Пероны. Хотя... Возможно, к словам Шанкса все-таки стоило прислушаться? *** — Знаешь, в чем твоя проблема, Дракуль? Говоря, Шанкс разлил еще по одной и пододвинул к Михоуку миску с солониной и лепешками. — Выпьем? Михоук одобрительно кивнул и подцепил вилкой шмат мяса. Они опрокинули стаканчики, Михоук с удовольствием ощутил, как горячая волна прокатывается по всему телу — Рыжий в этот раз поставил на стол какое-то запредельно крепкое пойло. — Так вот, — продолжил Шанкс, облизывая жирные пальцы, — твоя проблема, дорогой Соколиный Глаз, в том, что ты вечно ждешь какого-то подвоха. И ищешь всякий там скрытый смысл. Смекаешь? Михоук вздохнул. Тяга Шанкса вести с ним душеспасительные беседы была неистребимой. — Стоит только чему-нибудь хорошему произойти с тобой, — продолжал Шанкс, — как ты сразу усаживаешься поудобнее и начинаешь обмозговывать, почему именно тебе было приятно, и чем это чревато. И как, не дай боже, больше подобного не допустить. Ну разве не идиотизм? Михоук отломил кусок лепешки и покрутил в руках. — И как же мне, по-твоему, следует поступать? — осведомился он скорее для того, чтобы побыстрее этот разговор закончить. Шанкс усмехнулся и с видом заговорщика наклонился поближе. — Расслабиться и получать удовольствие! И пусть все идет, как идет! — Я приму к сведению, — серьезным тоном сказал Михоук. Шанкс заржал и хлопнул его по плечу. Он, конечно, был неправ. Категорически, совершенно неправ. Нашелся тут знаток человеческих душ. Расслабиться? Ну нет, это смерти подобно, Михоук так никогда не поступит. *** Перона улыбалась, протягивая ему чертов сиропный глинтвейн. Зоро с размаху швырнул кость в изящную тарелку. Тончайший фарфор возмущенно зазвенел. Михоук печально вздохнул. Было хорошо.