Atonement

— Сколько? — Приблизительно 230 человек, — вздохнув, проговорила Минерва Макгонагалл. — Боже…это ужасно, — едва вымолвила Гермиона. 230. Именно столько человек с их стороны погибло в этой битве. Гермиона еще раз обвела взглядом холл. На холодном мраморном полу лежали тела погибших. Она переводила взгляд с одного тела на другое: вот Джейн Доларт с факультета Рейвенкло, вот Колм МакКиден, год назад Гермиона помогала ему с Зельеварением. В дальнем углу она видела ярку рыжую шевелюру Фреда, а около него Тонкс и Люпин. Продолжать можно было бесконечно. Знакомые лица были повсюду. Сердце гриффиндорки сжалось от боли и чувства вины. Ей казалось, что она повинна в их смерти ничуть не меньше, чем Пожиратели и Волан-де-Морт. От эйфорийного чувства победы не осталось и следа. Лица большинства людей были печальными и как будто на несколько лет постаревшими. Каждый осознавал, какой ценой им досталась эта победа. Гарри и Рон, немного отдохнув после битвы, пошли помогать профессору Флитвику расчищать коридоры школы от камней и обвалившихся стен. Она же вызвалась помочь Макгонагалл и мадам Помфри с поисками погибших на территории Хогвартса и лечением раненых. Уже давно стемнело. Морально вымотанная, Гермиона поспешила покинуть холл, еще раз окинув все взглядом. Ей нужен был глоток свежего воздуха. Запах крови, лекарств, пыли давили на нее, каждый вздох давался все тяжелее и тяжелее. Проходя мимо Большого Зала, она невольно заметила Нарциссу Малфой. Женщина с беспокойством ходила между рядами столов в поисках кого-то. Она спросила о чем-то проходившего мимо ученика, но тот лишь злобно усмехнулся и покачал головой. «Наверное, она ищет Малфоя, — пронеслось в голове у Гермионы, — только тот уже наверняка далеко от Хогвартса, ведь ему светит Азкабан, так же как и его отцу». Одна лишь мысль о Люциусе вызвала у Гермионы приступ злости. Этот гнусный, трусливый Пожиратель бежал, как только понял, что Волан-де-Морт проиграет эту битву. Бежал, оставив свою жену и сына. Выйдя на улицу, она с жадностью вдохнула прохладный ночной воздух. Кругом было тихо и спокойно. Как будто и не было никакой войны… Лишь обугленные деревья и каменные глыбы разбросанные по всему периметру школы и освещенные лунным светом, напоминали о реальности всего произошедшего. Девушка минут пять стояла на улице и уже было направилась обратно, как вдруг услышала какой-то шум за углом здания. На всякий случай вытащив палочку из кармана, она пошла в сторону, откуда услышала звук. Завернув за угол, она невольно вздрогнула от испуга, потому что взору ее предстал не кто иной, как Драко Малфой. Слизеринец стоял, прислонившись спиной к стене, и если бы не его белые как снег волосы, то, Гермиона вероятно никогда бы и не разглядела его в темноте, потому что одет он был с ног до головы в черное. Скрыв свое удивление и уже закипающую внутри ненависть, она подошла ближе. Юноша, казалось, не заметил ее. Он, увлеченный своими мыслями, смотрел вниз, пиная носком ботинка какой-то камешек. — Что ты здесь делаешь? — голос Гермионы прорезал тишину. Малфой резко поднял голову. В глазах его мелькнуло удивление, но умело скрыв его, он принял невозмутимый вид. — А что, не видно? — спокойно и как-то иронично ответил блондин. — Наслаждаюсь последними часами на свободе. Проигравшая сторона и все такое. Девушка пристально смотрела на него. Со стороны он, казалось, выглядел как обычно, но она заметила, как ссутулилась его спина, заметила отрешенный, пустой взгляд. — А ты случайно не должен быть сейчас со своим папочкой где-нибудь далеко-далеко, там, где мракоборцы вас не найдут? — Гермиона ничего не могла с собой поделать, злоба и неприязнь сквозили в каждом ее слове. — Вероятно, мой отец именно так и решил поступить, но вот толку? Как будто ты не знаешь, что наши Черные метки, как гребаные маячки для министерства. Его найдут за несколько часов. Поэтому смысла скрываться нет. Хотя признаться, не особо хочется отправляться в эту гнилую дыру, — вдруг с сарказмом и злостью озвучил вслух свои мысли слизеринец, скривив верхнюю губу. Эта последняя фраза разозлила Гермиону так сильно, что ей физически пришлось удерживать себя от того, чтобы не метнуть в него каким-нибудь мощным заклинанием. — Неужели? — резко сказала она. — Тебе не хочется в Азкабан? Какая жалость! Нужно было думать раньше — тогда, когда ты решил стать Пожирателем, когда исполнял задание Волан-де-Морта, когда молча смотрел на то, как твоя дорогая тетушка использовала на мне Круциатус. — Ты думаешь, я наслаждался всем этим? — так же быстро разозлился Малфой, парируя ее нападки. — Думаешь, мне нравилось смотреть, как моя больная тетка мучает тебя? Думаешь, я получал удовольствие от бессонных ночей, проведенных с этим гребаным шкафом? Мм? -Мне плевать, нравилось тебе это или нет. Ты принимал активное участие в антимаггловской деятельности. Ты копал себе эту яму. Вот теперь и ложись туда! — Если бы чертов Волан-де-Морт не шантажировал меня, не грозился убить мою сем- — Не оправдывайся! У тебя был выбор! Но ты упорно верил в правоту твоего отца, в могущество Темного Лор- — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, Грейнджер! — криком ответил Драко. Вены на его шеи пульсировали от злости. Гермиона видела, что он теряет контроль. — Ты все видишь белым и черным! Да и вообще, зачем ты пришла? Иди обратно к своему Поттеру и Уизли, они наверняка тебя уже ищут! Оставь меня в покое! Но девушку уже нельзя было остановить, ей нужно было выговориться. Гриффиндорка собиралась высказать ему все, что о нем думает. — Нет, ты меня выслушаешь, — Гермиона ткнула в грудь возвышающемуся над ней Малфою, — если бы не ты, не эти расисты Пожиратели, люди были бы живы. Сотни, тысячи людей, понимаешь? Вы…вы уничтожали их просто за то, что они не родились в семье волшебников! Это же жестоко! Да как такое можно поддерживать, будучи в здравом уме! Ты…да, я знала, что ты сукин сын и трус, но все равно я до последнего верила в то, что ты не станешь одним из них. Я как дура надеялась, что возможно с возрастом ты начнешь думать за себя, а не слепо верить своему отцу. Я не верила Гарри, когда он сказал, что ты стал пожирателем, а ведь он был прав! — из глаз Гермионы потекли слезы, — и пусть ты не убил Дамблдора, но ты пытался, ты проклял Кэти. Ты принял Черную метку, и ты сражался на стороне этой змееподобной твари! Она замолчала, тяжело дыша. Девушка корила себя за то, что вот так легко ее нервы сдали, что она разразилась слезами прямо перед Малфоем. Но ее накопленные переживания, горечь утраты любимых людей и другие эмоции были настолько велики, что им нужен был лишь маленький толчок, чтобы все в одночасье выплеснулось наружу. Драко же, стоявший близко к ней, отошел назад, как будто обессилив, съехал вниз по стене и просто сел на землю, вытянув одну ногу и прижав колено другой к груди. Он молча смотрел снизу вверх на девушку. Гермиона, вытерев слезы, решила быстрее покинуть это место, дабы не сказать Малфою что-нибудь еще, из-за чего потом сама расплачется. Черт, Гермиона, возьми себя в руки! Она мысленно проклинала себя за свое любопытство. Почему нельзя было просто вернуться в школу? Зачем нужно было идти сюда? Она сделала несколько шагов и вдруг… — Да, ты права, я действительно так считал, — усталым голосом внезапно сказал он, — с младенчества мне твердили о превосходстве чистокровных волшебников. Мой отец, которого я боготворил, уверял меня, что вы, магглорожденные, — ничтожество. И я верил этому. Но не теперь…я не.. Хотя какой смысл в этом признании сейчас, не правда ли? Нет, ты права, Грейнджер, как и всегда, я сволочь. Глупый мальчишка, поведшийся на бредни психически ненормального полукровки. Гермиона замерла на месте, вслушиваясь в то, что говорил слизеринец. — Да, я ненавидел Дамблдора, — продолжал бормотать Драко, — он никогда не уделял мне никакого внимания. Все время «ПоттерПоттерПоттер». -Поэтому ты- — Нет, я не смог бы его убить. Я вообще никогда никого не убивал, ты знала это? — Нет, не знала, — едва покачав головой, призналась гриффиндорка, шокированная подобными признаниями. Она не знала, что делать. Малфой первый раз разговаривал с ней нормально, без обзывательств и насмешек. Она была в полной растерянности. — О, как это бесило тетю Беллу. Какой-то маггл должен был стать моим первым убийством. «Будь мужчиной» говорила она, — блондин едва улыбнулся. Впервые в жизни он ей действительно улыбнулся. Это насторожило ее больше чем что-либо другое, потому что это было искренне. А Малфой редко показывал свои настоящие эмоции. — «Будь мужчиной«…но я не смог этого сделать. Он замолчал. Гермиона не знала, что сказать. Откровения Малфоя выбили ее из колеи. Он врет? Или действительно говорит правду? Она взглянула на него. Его взор был направлен на нее. Никакой ухмылки, приподнятой в ироничном жесте брови, никакого оскала. Он просто смотрел ей в глаза, и гриффиндорка видела, что он не лгал. — Малфой, почему…почему ты мне все это рассказываешь? — она с непониманием и недоверием смотрела на него. Он пожал плечами. — Скажем так, я исповедуюсь. Завтра они запрут меня за решеткой, и я вряд ли увижу тебя когда-нибудь снова. Я не храбрец, Грейнджер, нет. И вряд ли смог бы во всеуслышание рассказать все это. Поэтому лучше сделать это сейчас, пока я почти ничего не соображаю от недостатка сна и усталости, — он слегка усмехнулся и повернул голову в сторону Запретного леса. В этот момент Гермиона совершенно запуталась в своих мыслях и чувствах. Еще недавно она хотела кинуть в Малфоя самое мощное заклинание, а сейчас, после его признаний, когда он вот так, осунувшись, сидя на земле, смотрел своими голубыми глазами куда-то вдаль, ожидая правосудия, ей просто стало его жаль. Не было больше заносчивого Принца Слизерина, был только обычный мальчишка, напуганный, запутавшийся и сделавший когда-то неправильный выбор… И может быть, он прав? Может быть, все не просто белое и черное? И если так, то… — Не озадачивай себя этими откровениями, Грейнджер, можешь вообще забыть их, какой с них толк? — он покачал головой. Опять легкая улыбка на губах. — Малфой, если все, что ты говоришь — правда, то для тебя еще- — Ничего уже не спасет нас, Грейнджер, — он перебил ее, — возможно, они отпустят мою мать…чего я бы очень хотел, потому что она ни в чем не виновата. Но мы с отцом…Тут уже все предрешено. Он внезапно встал, обтряхнул штаны и посмотрел на Гермиону. — У меня не так много времени осталось. Прощай Грейнджер и…прости за то, что был подонком. Все это время Гермиона стояла молча и смотрела на него, слову видела его впервые. Драко протянул ей руку: «Возможно, еще увидимся». Гермиона посмотрела ему в глаза и увидела в них смирение и, как ей показалось, спокойствие. Он знал, что если суд признает его виновным, то вряд ли он в скором времени выйдет из тюрьмы, если выйдет вообще. И он принимал это. Девушка вложила свою маленькую ладонь в его холодную руку, и он слегка сжал ее. Затем, быстро развернувшись и засунув руки в карманы брюк, пошел в направлении входа в школу. Его фигура, облаченная в темный костюм, постепенно удалялась, и лишь белые, как снег, волосы отливали серебром в тусклом свете луны.