Mikado

Был уже поздний вечер, звезды воистину красиво мерцали за окном, когда мы с Сасори сидели в моей гостиной и миролюбиво распивали почти закончившуюся к тому времени бутылку вина. Мы не были пьяны, однако алкоголь стремительно смешивался с нашей кровью, отчего восприятие мира насущного менялось, а речь становилась все более нецензурной. Сегодня был трудный день. Мы с ребятами долго и нудно репетировали перед записью нового альбома. Думаю, "Шаринган" должен был стать отличной работой, над которой не покладая рук трудилась вся наша четверка в виде нас с Акасуной, напыщенного Хидана и молчаливого Итачи. - Это начинает уже напрягать, Дей, - вымученно промямлил Акасуна, затягиваясь очередной сигаретой. – Прошло всего два года с нашего дебюта, а я уже устал от этой суматохи. Нельзя спокойно выйти на улицу. Нужно записывать песни ровно в срок. Нужно ехать туда, нужно выступить там… Осточертело, - красноволосый не слишком часто говорил со мной о подобных вещах, но если уж и собирался это сделать – на столе всенепременно должно было быть пойло. Как способствующий точным высказываниям эликсир. Да, за эти годы славы мы и не до такого докатились. - Мы долго шли к этому, Данна, никто не ожидал, что люди смогут настолько нас полюбить, - похоже была самая пора идти в кладовку за новой бутылкой, парень был не в настроении. – Смирись с этим, - Акасуна смотрел на меня мутным взглядом и попутно облизывал пересохшие губы. Бог мой, как же этот чертов сукин сын, вечно норовящий прийти ко мне без приглашения, был красив. Одного его взгляда, одной его улыбки хватало, чтобы толпы наших фанаток визжали, как сумасшедшие. Одного его слова, произносимого чудеснейшим из всех голосом хватало, чтобы молодые девушки теряли сознание, прямо в зале. Одного его горячего прикосновения хватало, чтобы мне напрочь сносило крышу, а мое тело пробивала дрожь. Сасори… Данна… Боже-Боже-Боже, ты был восьмым чудом света, и это знал не только я. Ты был мечтой тысяч девушек. На тебе чуть ли не сошлась вселенная для Сакуры, но свою настоящую любовь ты дарил лишь мне. Как у нас началось то самое, что длится и по сей день? Кто из нас первым перешагнул запретную черту? Помнишь ли об этом ты? До сих пор картинки из давнего прошлого проносятся временами у меня перед глазами. Мы были подростками, иногда курили вместе в саду у тебя за домом и еще реже втихаря выпивали пиво, ведь взрослые не должны были поймать нас на столь серьезных для того времени проступках. И вот, бабуля Чие разрешила мне переночевать у тебя, а это значило одно – разговоры до утра под цоканье бутылок с дешевым пойлом и серый клуб тумана от сигарет. Мы перебрали тогда, я даже пальцы свои посчитать не мог, не то, что отчетливо составить в голове хоть одну мысль, и ты решился… Я лег на твоей кровати и всего на одну секунду прикрыл глаза, но тебе этого хватило. Мои губы опалило твое горячее дыхание за мгновение до того, как ты нагло пропихнул свой язык в мой рот. Да, в тот день ты впервые неизменно взял то, что тебе принадлежит, как ты всегда выражался, раздражая и в то же время умиляя меня. По сути я всегда принадлежал тебе. С первых месяцев нашего знакомства. Жутко ревновал к любым твоим друзьям мужского пола, бегал везде за тобой, делал то, чего хотел ты… Данна, черт… А ты всегда звал меня, когда тебе это было удобно… Раньше так было со мной… Теперь же в моей шкуре была Сакура, а я… Я был на седьмом небе от счастья, ведь теперь не только я увязывался за тобой, милый Сасори, теперь и ты не мог без меня слишком долго. - Дей, ты там уснул что ли? – раздался позади меня ехидный голос красноволосого, отчего я чуть не подскочил на месте, испугавшись от неожиданности. – Не бойся, мой мальчик, это всего лишь я. Чего ты копаешься здесь так долго? – я стоял внутри достаточно большой кладовки, в коей стояли всего два шкафа, набитые моей коллекцией алкоголя, которой могло хватить на каждый день мой скромной жизни, и тумба. Даже не помню где и зачем я взял ее, однако теперь в ней хранились блоки с пачками сигарет и еще какой-то хлам. Кажется, где-то в ней должна была заваляться самокрутка… Не вспомню уже. - Не могу найти такое же вино. Сегодня не лучший день для распития сорокоградусных напитков, я так считаю. Поэтому я пытаюсь найти вино, - Акасуна странно на меня поглядывал, с толикой… страсти? Игривости? Что было в этом взгляде такого, что заводило меня уже с полуоборота?.. - Мы выпили целую бутылку не больше, чем за полчаса, и ты все еще хочешь пить? – парень подходил ко мне все ближе, развязывая галстук своими широкими, большими ладонями… О, милый, ты ими делаешь все прекрасно, абсолютно все. – Ты плохой мальчик, Дей, я прав? - Да, папочка, - он хотел начать эту игру с совершенно разными правилами для обеих сторон. Я должен был подчиняться, и тогда я бы получил награду. Данна должен был подчинять, и тогда он бы получил всего меня, все, что его душе было угодно, а я был не против. Мне нравилось иногда сбрасывать со своих плеч груз ответственности. Это было нужной частью повседневной жизни для меня, иначе бы я просто сошел с ума. Красноволосый прижал меня к стене своим телом и, улыбнувшись, начал расстегивать пуговицы на моей рубашке. Одну за одной. Так медленно, поддразнивая своим возбуждающим шепотом. - Я должен наказать тебя, Дейдара, - белая рубашки одним рывком слетела с моего тела на пол в тот момент, когда Сасори сказал это. – Так что тебе лучше раздеться, - он говорил низким, томным голосом, которому невозможно было не подчиниться. Я наспех снимал с себя ботинки на пару со штанами и нижним бельем, разбрасывая вещи по всему помещению. Господи, Данна, что же ты со мной сделал? Через минуту я стоял полностью обнаженным под строгим взором Сасори. Мы не часто занимались таким сексом. Обычно на Акасуну накатывало настроение на подобные вещи после такого трудного дня, как, например, сегодняшний. - Повернись ко мне спиной, будь послушным мальчиком, - красноволосый говорил твердо и уверенно, зная, что я не посмею ослушаться. Мы с ним всегда спорили. Часто делали все наперекосяк просьбам друг друга, но в подобные вечера мы будто становились совсем другими. Сасори связывал мои руки у меня за спиной своим длинным, черным галстуком, делая узлы крепкими. Даже приложив всю свою силу, я не смог бы помочь себе выбраться или разорвать ткань. - Куда ты ведешь меня, папочка? – Акасуна обожал, когда я называл его этим словом. Вначале я говорил это шутки ради, в ответ на вечные советы и упреки любовника, повторяя в один лад: «Да, папочка», «Хорошо, папочка» и «Слушаюсь, папочка», но парень решил приучить меня называть его так во время наших «игр». А мне-то что? Хочет, так хочет. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало, как говориться. Взяв меня под локоть, Данна вел меня к правому углу кладовки, в коем пылилась та самая тумба. Это явно не предвещало добра. Хотя о чем мог говорить голый, связанный человек? - Давай, детка, ложись животом на эту штуку, - я встал на колени и перегнулся через оную вещь, как хотел того мой любовник. И куда это он пошел? Не успел я обернуться, как на мою задницу обрушился не слишком сильный, но достаточно жгучий удар, из-за которого я несдержанно вскрикнул. - Что это? – я развернулся в сторону парня настолько, насколько это было возможно в моем положении, дабы рассмотреть предмет, кой причинял мне столь острую боль. - Мухобойка, - я не видел лица Сасори, но по одной его интонации понимал, что тот сейчас улыбался. – Тебя долго не было, вот я и решил прошмыгнуться по твоей квартирке. Представь, сколько мыслей пролетели в моей голове, когда я ее увидел. Даже обычные на вид вещи могут подойти для «игр», смекаешь?! – он вновь шлепнул меня по ягодице. В этот раз я сдержал вскрик. Он хлестал меня размеренно, с промежутками между ударами в секунд так пять. Я же мог лишь извиваться от размеренной порки, вскидывая голову и закусывая губу каждый раз, как мухобойка обрушалась на мою задницу. - Много пить не хорошо, Дей, - каждое слово Сасори сопровождалось новым ударом. Мою задницу нещадно жгло, но так было даже лучше. Не сильная боль доставляла мне воистину изощренное удовольствие. Чувство подчинения закаляло во мне страсть, смешанную с возбуждением. Полностью вставший член налился кровью и слегка болезненно терся между тумбой и моим животом. Боже, Данна, только ты мог довести меня до экстаза. Ни с Конан, ни с одной из своих любовниц я не чувствовал такого наслаждения, как с ним. Все эти шлюхи даже рядом с красноволосым не стояли. Его руки обжигали своими прикосновениями… Его язык мягко проникал в меня в прямом смысле слова… Его член… ох, черт… его член… - Мы же не на вечеринке, мой мальчик, нам бы и одной бутылки хватило, - последовал новый хлесткий шлепок, и я выгнулся, насколько это было возможно. - Ах, Данна, - я, не сдерживаясь, застонал в голос, а парень и не думал останавливаться, продолжая замахиваться мухобойкой и со свистом опускать ее на мою воспаленную от порки плоть. - Хочешь, чтобы я прекратил, м, детка? – он дразнил саркастическим голосом протягивая слова и в очередной раз шлепнул меня. Я закричал, почувствовав, как слезы накатывались на глаза. - Папочка, прошу… Сасори, Боже… Остановись, умоляю… Данна, ах, Данна, я не могу больше, - я униженно умолял, понимая, что еще пара ударов, и я как девчонка зареву в голос. Акасуна в последний раз с особой силой приложился к моей, наверняка красной заднице мухобойкой и откинул ту в сторону, что было слышно по тихому стуку. - Мой маленький, милый мальчик, твоей попке так идет алый цвет, - шептал любовник, наклонившись ко мне. – Ты хочешь, чтоб я оттрахал тебя, да, Дей? Любишь, когда я вставляю в твою тугую попку свой член, м, детка? – он дразнил, вожделея меня своими словами, свои голосом, своей пошлой интонацией. Я выгибался, звал Сасори, этого сукиного сына, чересчур сильно влияющего на меня и мою жизнь. Если бы люди узнали, наверное, нас бы посадили. Хотя… Мы «Акацуки», как они могут? Эта «цукимания», как сие явление окрестила пресса… она слишком далеко заходила. - Да, Сасори, я хочу, - я был словно не в себе, не отдавая себе отчет о своих словах и действиях. Я выгибал до сих пор болящую задницу, крутя ей перед любовником. Я тихо постанывал, когда теплая ладонь Акасуны гладила меня. Я делал все возможное, чтобы возбудить своего папочку. - Давай, мой мальчик, попроси меня, - Какузо, не скрывающий своей симпатии к моему любовнику, наверняка мечтал услышать эти слова от того, но все его внимание, всего его теплые слова, все его силы на жаркий секс доставались лишь мне одному. - Умоляю, папочка, засунь свой член в меня, отымей меня, как последнюю шлюху, - мне было стыдно просить об этом любовника такими словами, а он лишь усмехался, хваля меня за быстро и честно исполненный приказ. Конечно, парень был рад слышать это. Он чувствовал такое нужное ему свое превосходство надо мной. Когда же еще можно услышать такие слова от самого Дейдары Тсукури, кумира сотен девушек и женщин? Кому же еще я могу это сказать? Акасуна шлепнул меня по заднице, что послужило причиной изданного мной громкого стона, подпитанного полнейшим негодованием. Он медленно, совсем не спеша расстегивал свою ширинку. Боже, ну почему так долго? В тот момент я был готов ко всему, что только пришло бы в дурную голову Данны, но явно не к тому, что он начнет лизать мою сжимающуюся дырку своим влажным, чуть шершавым языком. Он раздвигал мои ягодицы, еще немного болящие от строгой экзекуции и вылизывал мой сфинктер, проникал в него языком, в тот момент, как я мог только стонать и шептать повторяющееся «О, Данна, Данна, Господи, ах, Данна», пока мой член от наслаждения истекал смазкой, временами пульсируя. - Моего мальчика ведь нужно было смочить, верно? – приносящие удовольствие ласки длились далеко не так долго, как мне бы того хотелось. Впрочем, это было не важно. Впереди меня ждала куда более приятная часть, и я все никак не мог ее дождаться. Меня накрывало каждый раз, как Сасори водил пальцем по моей смазанной, припухшей дырочке. Он не заморачивался с тем, чтобы растягивать меня или тратить время на прелюдии. Сейчас ни у кого из нас не хватало на это терпения. Не мешкая больше, красноволосый натянул меня на свой длинный, влажный от слюны член, заставив меня приглушенно застонать. Он входил не слишком быстро, размеренно проталкивая свой ствол в меня. Чувство наполненности срывало крышу, так что я просто толкнулся бедрами назад, полностью насадившись на орган любовника. Да, черт, это было так… ммм… приятно, наслажденно… Я не мог не тащиться от этого. - Не можешь уже сдержаться, Дей? – усмехнулся Акасуна. С силой сжав мои бедра, парень глубоко и мощно трахал драл меня, с каждым толчком болезненно шлепаясь о мои ягодицы. Я сладко стонал, как говорил мне любовник, содрогаясь от прошибающего все мое тело наслаждения. Упоения этими переполняющими всего меня чувствами. Наклонившись, парень сомкнул на моей шее свои зубы. Стоны мешались с жалобными вскриками, и я больше не мог держать себя в руках, теряясь в этих сладострастных ощущениях. Сасори держал меня за шею, не давая возможности обернуться, и что есть силы долбился в мою растраханную задницу, чуть толкая вперед. Член ныл от возбуждения, которое я физически не мог унять. Акасуна даже не пытался просунуть руку к моему органу, напрочь забыв об этой детали. Я был готов на все, лишь бы он хорошенько вздрочнул его под стать своим толчкам. Черт-черт-черт. Данна чувствовал дрожь моего тела, акцентируя на этом свое внимание, что смущало и одновременно накаляло во мне жар еще больше. Я не имел сил сдерживаться, стоная и вскрикивая в полный голос, когда любовник вбивался в меня все напористей. Пот скатывался вниз по моим вискам, здесь было слишком жарко… Я был на грани. Я стоял на пороге нирваны. Я предчувствовал своевременный оргазм. Мне оставалось уже не долго, я ощущал, что дошел до кондиции, а Сасори не останавливался ни на секунду, изменив угол проникновения. Боже, это… Это было великолепно. Я со всей силой сжимал руки в кулаки, орал не своим голосом, сжимаясь от каждого грубого толчка и пытаясь удержаться на грани. Акасуна жестко врезался в меня, до боли, до одури приятно, в то время, как я помогал ему, подаваясь бедрами назад. Мы словно следовали животному инстинкту, трахаясь так, как не каждая проститутка смогла бы себе позволить. Я уже тихо скулил под Данной, содрогаясь от сильнейшего оргазма, когда тот сам перестал сдерживаться, кончая в мою сильно сжимающуюся дырку в пару мощных толчков. - Дей, Дей, ты как? – красноволосый быстро развязывал мои руки, пытаясь отдышаться после такого резкого, жесткого секса. – Дейдара, все нормально? Ты живой? – совершенно не чувствуя своих запястий, я скатился на пол, разлегшись прямо на полу и приходя в норму. Это было что-то. Вряд ли Сасори так же старался для Сакуры или тех шлюх, видящих в нем лишь красивого человека с полным денег кошельком. - Я люблю тебя, Данна, только ты так можешь, - усмехнулся я, глядя в переполненные заботой и нежностью красивые глаза своего любовника. - Тсукури, - посмеялся тот, подавая мне сигарету из валявшейся на полу пачки. – Никому больше этого не дозволенно, - собственнически пролепетал парень. Да, ты прав, дорогой. Иметь тело и душу Дейдары Тсукури дозволенно только тебе.