Медово-лимонное лукошко

      Каменный пол неприятно холодил босые ступни крадущейся по коридору девушки. Летняя резиденция лордов Долины представляла собой не менее холодное и одинокое место в ночное время, чем Гнездо. Ветер снаружи отчаянно пытался прорваться в закупоренные наглухо ставни, чтобы развеять крохи тепла, что блуждали по замку.       Алейна скользнула в узкий коридор, который выведет ее к более широкому — ведущему на кухню. Полупрозрачная, шелковая сорочка постоянно сползала с плеча, оголяя молочно-белую кожу. Каштановые волосы, беспорядочными волнами разметались по плечам. Девушка вдруг поймала себя на мысли, что не пристало ей, как какому-то ворюге, таскать сладости с кухни. Она остановилась, поймав эту мысль за хвост, а так же потому что несущий караул стражник, прошел мимо кухни, по широкому коридору. И только когда он скрылся из виду, не заметив притаившуюся в темноте девушку, Алейна тихонько нырнула в помещение кухни.       Здесь было тепло, заметно теплее, чем в коридорах или даже в спальне внебрачной дочери лорда-протектора. Угли в жаровне до сих пор тлели, но другого освещения в помещении не было. Оно и к лучшему — никто не увидит, как бастард съест несколько ложек медово-лимонной начинки.       С приходом осени, пояса пришлось затянуть потуже. Лимоны скоро все сойдут, и чтобы иметь возможность наслаждаться фруктами в зимнее время, Петир наказал уменьшить их использование. Начинкой для, любимых Сансой, лимонных пирожков теперь служит тягучая масса из меда и лимонного сока с цедрой. Но они от этого не менее вкусные.       Девушка прошлепала к кухонному столу, на котором стояла посуда с фруктами, лоханка дрожжевого теста для пирогов и, конечно же, лукошко лимонно-медового лакомства. Алейна облизнула губы, предвкушая сладость, словно шкодливый ребенок. Будь она Сансой Старк, она потребовала бы чтобы ей дали целую бочку лимонов и меда, потому что она дочь лорда, но Сансы здесь нет, а Алейна — всего лишь внебрачная дочь, бастард. Девушка взяла деревянную ложку, и с наслаждением, погрузила ее в густую, золотистую массу.       Мед, тягучей струйкой стекал обратно в лукошко, пока девушка бесстыдно облизывала ложку. Он напоминал ей о лете, а вкус лимона, рисовал в сознании придуманные Сансой образы Хайгардена. Она вспомнила Лораса и Маргери, и ее сердце наполнилось тоской. Королевская гавань была ужасным местом, но маленькая королева — одна из немногих, кто проявлял доброту к Сансе.       Девушка помотала головой из стороны в сторону, желая прогнать непрошеные воспоминания. Она вновь обмакнула ложку в мед, и принялась ее облизывать, когда услышала шорохи за спиной.       Обернувшись, Санса увидела лишь силуэт тени, освещаемый слабыми угольками. Сначала, тень была лишь большим клубом в углу, но потом она выросла, заскрежетав железными доспехами по полу и стене. Девушка прижала руки к груди, ощущая как мед с ложки, перетек на пальцы. Тень неумолимо приближалась… — Любишь сладкое, пташка? — Проскрежетал неприятный, каркающий голос, к которому Санса уже успела привыкнуть, за несколько недель нахождения в Лунных Вратах. Лорд-Протектор сам взял на службу брошенного Пса, который кочевал с какими-то монахами. Петир сделал Сандора Клигана придворным рыцарем, и подставил к своей дочери, не подозревая какую ошибку совершил. — Если твой мнимый папочка узнает, думаю ему не понравится, что его дочка ночью таскает продукты с кухни.       Мужчина кинул пару поленьев в печь, держась при этом на безопасном расстоянии. «Он все еще боится огня», подумала Санса. Мягкая ткань вновь оголила плечо, и девушка поспешила прикрыться, пока рыцарь не мог ее разглядеть из-за облепившей помещение тьмы. Но с каждым мгновением, пока огонь набирал силу, леди Алейна отчетливее видела своего собеседника. А точнее, молча стоящего мужчину, который неприкрыто смотрел на нее.       Мед, — про который девушка благополучно забыла, все это время, продолжая прижимать к груди ложку, — бесстыдно липкой каплей упал на грудь. Сандор Клиган опустил взгляд на это сладкое бесстыдство, что медленно стекало в сторону груди. Санса вновь встретилась с его глазами, как никогда злыми, при слабом свете огня. Рыцарь приблизился к хрупкой девушке вплотную, продолжая хмуриться на капельку меда. Девушка пятилась, пока не почувствовала спиной дерево кухонного стола.       Лимонно-медовая начинка, которая была украдена ложкой девушки, вновь капнула на кожу. Санса зарделась и возвела небесно-синие глаза к потолку. Почему она так стесняется этого жесткого, сурового рыцаря? Не потому ли, что рядом с ним она становится Сансой Старк. Старк, не Стоун. А может это из-за того, что она воображает его себе каждую ночь, вспоминая те недолгие моменты страсти, которые они дарили друг другу. Как изменились ее взгляды — прежде, для нее не было милее и прекраснее рыцаря, чем сир Лорас, но теперь…       Сандор Клиган — не Пес — появился на пороге со своими странствующими монахами, едва только Алейна обжила новою комнатку в Лунных Вратах. Служители Тихого острова просили еду для бедных и нуждающихся, путешествуя обычно по речным землям, неизвестно, как их занесло в Долину Аррен. Но, тем не менее, когда Петир Бейлиш узнал Пса, он поспешил переманить его к себе на службу. Под предлогом, что бывший рыцарь королевской гвардии не раскроет тайну Алейны Стоун, и будет бережно ее оберегать, пока Лорд-протектор разъезжает по знатным домам Долины.       И Сандор Клиган оберегал ее, да так бережно, что девушка боится смотреть в глаза отцу, опасаясь, что он все прознает про любовные игры его незаконнорожденной дочери. Моменты, когда девушка и ее рыцарь могли остаться наедине, можно пересчитать по пальцам одной руки… или двух. Можно было бы приплести пальцы ног, если считать только те моменты, когда Клиган жадно и бесцеремонно смотрит на девушку, только тогда не хватит пальцев всей челяди Долины.       Как сейчас, он смотрел, словно оголодавший стервятник. Так алчно и сурово, словно сам злился на себя за то, что не может оторвать от девушки взгляд. Но в то же время пытался вобрать в память ее образ. Ах, если бы он только на мгновение отвернулся, Санса тут же стерла бы мед, который медленно стекал в ложбинку меж грудей. Но под его ненасытным взглядом, она даже сделать глубокий вздох стеснялась. Будто бы Пес только этого и ждет — когда же она дотронется до сладкого лакомства на груди.       Когда третья капля оторвалась от ложки, Сансе показалось, что она услышала утробное рычание со стороны рыцаря. Но конечно же ей показалось, он ведь не животное какое-то. Мужчина, не отрывая взгляда от медово-лимонной липучки, достал небольшой платок и начал аккуратно стирать лакомство. Он забрал, казалось прилипшую к рукам ложку, и бросил ее обратно в лукошко. Леди кинула жалобный взгляд на манящую сладость, но Сандор вновь заставил ее смотреть на него, держа лицо девушки в огрубевших руках воина. Но какие эти руки могут быть нежными, и Сансе льстила мысль, что никто кроме нее не знает об этом. Она бросила беглый взгляд на открытую дверь кухни. Опасно…       Ход ее мыслей прервал грубый, как всегда жесткий поцелуй. Такой привычно сухой, но обжигающий, воспламеняющий. Санса сначала несмело ответила, но потом отстранилась. — Разумно ли это, сир? — Девушка постаралась не обращать внимания, как его раздражает подобное высказывание и напоминание о рыцарстве. Мужчина проследил за взглядом юной леди, которая смотрела на приоткрытую дверь. — Ведь весь замок спит, — проскрежетал он, расстегивая застежки на металлическом вороте и защитном панцире. — Но…, но я видела стражника. Он прошел мимо кухни. Вдруг он еще раз пойдет. — Мужчина оголился по пояс, и Санса почувствовала как возбуждение растеклось по телу жгучей волной. Его тело — тело настоящего солдата, манило девушку. Она коснулась пальчиком длинного шрама на груди и подняла глаза, встретившись взглядом с его — серым. Собака отдаст за тебя жизнь и никогда тебе не солжет. И смотрит тебе прямо в глаза. Вспомнила Санса его слова, сказанные, казалось, в другой жизни. — Я настоял, чтобы Роланд пошел перекусить, пока я буду нести за него караул. — Какое великодушие, усмехнувшись, подумала девушка. — Когда я не нашел тебя в спальне, сразу понял, куда улетела маленькая пташка в столь поздний час. — Санса зарделась, когда мужчина не спеша развязал тесемки на ее сорочке, и ткань мягкой волной скользнула на пол.       Он смотрел на нее теперь совсем иными глазами. Во взгляде не было животной похоти, только желание и страсть, кое-испытывает каждый мужчина, но было что-то еще… Не знай девушка его так хорошо, она решила будто бы это любовь. Грубые руки нежно касались ее щек, шеи и плеч, но ниже рыцарь не позволял себе спускаться. — Но, а вдруг он вернется, — держа себя в руках из последних сил, вымолвила девушка. Казалось Клиган даже не слышит ее, только смотрит и ласкает. Желание грубо оттолкнуть его руки велико в равной степени желанию поцеловать. На что слова этому мужчине, подумала девушка, он все равно меня не слушает. Мужчина запустил руку в волну шелковистых волос, пропустив пряди между пальцев. Он смотрел на них с некой тенью забытой грусти.       Санса привстала и потянулась к его изуродованному лицу. И даже тогда, Псу пришлось немного наклониться ей на встречу, настолько высоким он был. Мужчина до сих пор прихрамывает, и скорее всего будет хромать всю оставшуюся жизнь, но он все также силен и свиреп в бою.       Сандор прижал девушку к себе, буквально впиваясь жадным поцелуем. И девушка отвечала под стать ему. Он резко приподнял ее и усадил на высокий стол, и только тогда их глаза оказались на одном уровне. Но время для взглядов прошло…       Он целовал ее, неумолимо принося хаос наслаждения. Что произошло с этой девушкой? Она мечтала о рыцаре на белом коне, что спасет ее из лап монстра и увезет к себе в королевство, который будет шептать ей нежные слова на ухо и признаваться в любви своими поцелуями. А что на деле? Она отдается жестокому мужчине, совсем некрасивому и грубому варвару. Но поцелуи его — настоящие, и они не менее сладки, чем песни и сказки. Они слаще меда с лимоном.       Сандор отстранился от губ своей Пташки и приник к ее шее, покрывая белую, словно горный снег, нежную кожу своими грубыми поцелуями. Девушка не сдержала стон наслаждения, когда мужчина аккуратно, будто бы даже бережно, коснулся груди, вобрав розовый сосок в рот.       Санса, наслаждаясь ласками своего рыцаря, поцеловала его обожженную кожу так нежно, как только могла, чтобы не повредить старый шрам. Пусть Пес и ведет себя грубо и резко, она знает, что он просто не умеет показывать свою привязанность. Человек, который никогда не любил, и не был любим, не сможет сразу поверить новым чувствам. Но Санса верила, что когда-нибудь он сможет принять ее любовь. Ей бы этого хотелось.       Резкий рывок напугал девушку, и чтобы удержаться на краю стола, она крепко схватилась за плечи мужчины. Тихое, как показалось, «ох» разлетелось громким звуком по всей кухне, и удалилось эхом в коридоре. Санса прикрыла рот ладошкой. Пара замерла на несколько минут, вслушиваясь в звуки доносимые из коридора — тишина.       Сандор вновь повернулся к девушке. На лице его растянулся хищный оскал, но он всего лишь ухмылялся. Шрам искривлял его мимику, и Санса часто ловила себя на мысли, что не будь этого шрама, Пес был бы весьма симпатичным. Девушка поцеловала его, страстно и горячо. Не отстраняясь, пока легкие не утяжелились нехваткой воздуха. Мужчина поднял легкое тело девушки, и переложил на свой плащ, раскинутый на полу. Неужели он собирается взять меня на кухне, слишком туманно и поздно появившаяся мысль вновь скрылась под волнами наслаждения.       А чем собственно плоха кухня? Здесь тепло, полумрак скрывает стыдливый румянец, а если кто вдруг заглянет, то все равно не увидит пару отдающуюся похоти на кухонном полу. Бывало и хуже, подумала девушка, вновь ощущая поцелуи на коже груди. Он брал ее в горнице Петира, на восходе солнца, несколько раз в септе, пока септоны спали в своих кельях, невинность же свою она отдала ему на груде меха, сброшенным перед огромным камином в гостином зале. Казалось, они нарочито избегают кроватей.       Прокладывая полоску поцелуев от губ девушки, до груди и обратно, мужчина даже не замечал, как его ласки влияют на девушку. Она схватилась одной рукой за ножку стола, чтобы хоть как-то удержать растущее напряжение во всем теле. Девушка почувствовала невесомое прикосновение грубых пальцев у себя между ног. Разгоряченное тело требовало своего физического удовлетворения, но мужчина был другого мнения. Он улыбался, как будто бы безмолвно смеялся над Сансой. Но ей было все равно. Девушка притянула его к себе, обнимая за шею и целуя со всей страстью, на которую была способна. И Пес не замедлил ответить на этот поцелуй.       Руки девушки оставили розовые борозды на спине мужчины, когда он коснулся губами ее влажной, горячей плоти. Его небритые щеки кололи нежную кожу, а язык сильнее распалял требующее, юное тело. Санса выгибалась, хваталась за ножки стола, под давлением рвущегося наслаждения. Когда мужчина присоединил к языку палец, аккуратно введя его внутрь, с губ девушки слетел уже громкий, режущий слух стон. Он удалился, эхом отражаясь от каменных стен. Но девушка не обратила на это никакого внимания. Все мысли, которые еще осознанно блуждали в ее сознании, сосредоточились на ласках мужчины.       Санса наперед знала, что мужчина отстранится от нее, когда удовольствие подведет ее к своему завершению, обещая расколоть сознание леди на бессознательные кусочки. Он всегда останавливался, не позволяя девушке испытать наслаждение. Возможно он не был искусен в любовных утехах, но девушка предполагала, что он просто любит ее мучить. Он и будет целовать ее, трогать своими грубыми пальцами, но не сделает ничего более, пока она сама его не попросит. Пока желание, тугим чувством в животе не будет приносить девушке уже не удовольствие, но томную боль. — Я хочу, — выдыхая шепот, словно слова запретны, молвила распростертая на старом поношенном плаще девушка, — чтобы ты обладал мной, — стоном, вырвавшиеся слова, были пойманы поцелуем. Но мужчина нахмурился, отстраняясь. Санса и сама смущенно заметила, что изменила по обычаю привычной фразе: «я хочу чтобы ты занялся со мной любовью». Но неловко ненужная пауза прервалась так же быстро, как и образовалась — страстным поцелуем.       Сандор подвел возбужденный член к ее разгоряченной ласками плоти. Санса подалась навстречу, жадно желая почувствовать его внутри. Она бы смутилась своему вызывающему поведению, но время смущения давно истлело в зародыше страсти. Мужчина взял ее жестко, взял как свою. Вбиваясь в юное, податливое тело с животным остервенением. Если бы их страсть была осязаемой, она бы могла согреть весь замок в эту студеную ночь. Но сейчас они согревают только друг друга, стараясь сдерживать стоны.       Санса обнимала мужчину, пряча ладошки в черных волосах. Она чувствовала жар, разливающийся от эпицентра этой похоти, там где их тела соединялись. Сейчас они были едины. И трепет от осознания и всей палитры ощущений, испытываемых ею, пронизывал все её тело насквозь, заставляя сжиматься и снаружи, и внутри.       Она дрожала, когда Пес то сбавлял темп, то вновь двигался быстро. Его движения всегда доводили девушку до исступления. Она жадно принимала все, что он готов был ей дать. Движения стали совсем тихими, пока мужчина не перевернул девушку на живот. Она любила когда он брал её именно в такой позиции. Удовольствие от подобного было более резким и чувственным, чем от других поз, которые они пробовали.       Санса достигла пика наслаждения совсем скоро, сжимая член рыцаря еще сильнее. Она задрожала, когда её тело наконец получило такую желанную разрядку. Внутри все пульсировало, и казалось лишнее прикосновение может рассыпать девушку в прах. Но это были лишь чувства. Пес продолжал движения, пока и он с глухим рыком не оросил её спину своим семенем. Он завалился на пол, рядом, пытаясь привести дыхание в норму.       Тишина прерывалась лишь размеренным треском поленьев в печи. Она же и была источником тусклого света. Каменный пол был холодным, это чувствовалось даже через шерстяной плащ. Но Сансе Старк было жарко. Она прижималась к мужчине, так бессовестно, так рьяно, сложно было представить, что это девушка рожденная в благородной семье и воспитывалась подобающе. Они пролежали там, где-то рядом со столом на кухне, еще какое-то время, пока дурманящая истома сна, не начала обволакивать разум юной девушки. Она зевнула, устало спрятав личико. — Вставай, — грубый голос Сандора кто-то мог рассчитать как бессовестный приказ, но Санса знала, что он переживает за нее. Он помог её подняться и надеть сорочку. Девушку бил легкий озноб, и Пес укрыл её своим плащом, чтобы хоть немного согреть. Она уже почти не различала силуэты в темноте. Скорее всего это сказывалась слабость и сонливость. — Я бы хотела, что бы ты помог мне нагреть постель, — так бесцеремонно выпалила она. Девушка даже не сразу поняла смысл сказанных ею слов. — Знаю пташка, — едва проскользившая грусть в голосе удивила её, — но нельзя чтобы кто-то узнал.       Санса кивнула. Она смотрела, как её рыцарь удаляется в темноту, оставляя девушку одну. Но когда её голова коснулась подушки, сон навалился тяжелой волной. Усталость ныла во всем теле. И только разум посылал какой-то звоночек тревоги в её сердце, но она была слишком измотана, что бы обращать на это внимание. И только перед тем как забыться, она услышала в памяти голос «отца»: Алейна, запомни, у всех стен есть уши, береги наши тайны в сохранности. Она вспомнила это, чтобы на утро опять забыть.