* * *
Осколки бокала они так и не убрали. Просто не подходили больше к столу. Да и не было у них на это времени. Странная идея увлекла обоих полностью и заставила на время позабыть если и не обо всём, то уж о мелочах точно. — И почему именно ты ведёшь, а я подчиняюсь? — выдохнул Ичиномия куда-то в грудь Минамото, когда они уже относительно сносно изображали нечто среднее между танго и вальсом под совершенно неподходящую музыку, льющуюся из большого позолоченного граммофона, возвышавшегося на письменном столе в углу комнаты. — Ну, даже не знаю. Потому, что так удобней? Как ни крути, Вы больше подходите на роль женщины, чем я, сенсей, — заключил Райко, сильнее сжимая руку на талии партнёра и физически чувствуя, как от чужого горячего дыхания по коже разбегаются мурашки. — Несправедливо, что в таких вопросах всё всегда решается за меня и без учёта моего мнения, — снова вздохнул Ичиномия. Лихорадочно горящий взор его алых глаз поднялся выше, чтобы встретиться с чужим, спокойным и чуточку заинтересованным взглядом глаз цвета стального осеннего неба. На щеках оммёдзи выступил насыщенный красный румянец, частично от алкоголя, частично от разгорячённости танцем. А может быть, оттого, что он уже и сам прекрасно понимал, что будет дальше. — Всё потому, что Вы сами этому способствуете, Ичиномия-сан, — Райко наклонился ниже и, скользнув пальцами по подбородку и щеке Кантаро, позволил их губам соприкоснуться, увлекая обоих в долгий поцелуй. Без страсти или нежности. Без попытки завоевать и подчинить. По крайней мере, пока. Пока недруг не сопротивляется и не стремится что-то доказать. Пока… Впрочем, он никогда и не делал ничего подобного, когда они были вместе. Вероятно, именно поэтому, даже будучи врагами, они всё равно продолжали эту странную игру, возможную только при абсолютном согласии обеих сторон. Разорвав поцелуй, когда закончился кислород, Минамото несильно нажал на расслабленные плечи Ичиномии, толкая его спиной на кровать. И с секундной задержкой опустился следом, стараясь не придавить чужое тело своим. Хотя, в общем-то, очень хотелось. Райко всегда разрывался между желанием всё-таки выпустить наружу свою настоящую, жестокую и властную суть, и желанием сохранить всё как есть. Ведь, как ни крути, пока Ичиномия так покорен и тих, так грустен и беззащитен… Пока он позволяет себе быть таким, их отношения остаются выше вечной борьбы, которую они вынуждены будут вести до победного конца. Вот только нужна ли борьба на самом деле? Или нужны ли им такие вот встречи? Минамото привычно не хотел об этом думать. И всё равно думал. Всё так же, по привычке, хотя сам же всегда и приходил к выводу, что их отношения действительно не нуждаются в вопросах. — В следующий раз мы всё-таки сыграем в карты, — прошептал генерал, прикусывая мочку зардевшегося уха Кантаро. — Я уже придумал желание, которое Вы выполните, если я выиграю. — Ты не выиграешь, — улыбнулся куда-то в пустоту Ичиномия. И в глазах его не было ни капельки веселья.Часть 1
18 февраля 2015 г. в 16:26
— Предчувствие меня как всегда не обмануло, — бесстрастно заметил Минамото Райко, генерал-майор Японской императорской армии, зашедший в свою комнату и обнаруживший там постороннего.
Гость невозмутимо расположился в чужом мягком кресле с книгой, явно позаимствованной с полок стоящего рядом книжного шкафа.
— И что Вы соврали своим домашним на этот раз, сенсей? Пожирающий Духов ещё не начал спрашивать, куда это Вы пропадаете время от времени? Вот, например, сегодня, — Райко расстегнул китель и аккуратно повесил его в шкаф, затем подошёл к мини-бару и принялся выбирать, что бы такое предложить гостю на этот раз.
Наступившую тишину нарушали только его собственная возня и тиканье напольных часов, но молчание нисколечко не смущало. На самом деле Минамото не очень-то был интересен ответ на свой вопрос, и посетитель это прекрасно понимал. В конце концов, их странные отношения всё равно не поддавались логическому объяснению. Так к чему вообще какие-либо вопросы?
— Харука улетел сегодня к Сугино-сама. А Йоко-тян ночует с Розалией у Хасуми, готовятся к какому-то празднику, — неожиданно разорвал безмолвие голос, сопровождаемый громким хлопком закрывшейся книги. Визитёр всё-таки зачем-то соизволил ответить.
— А Вам, конечно же, скучно в одиночестве, Ичиномия-сенсей, — усмехнулся Минамото, наконец, выбрав бутылку красного вина десятилетней выдержки.
На этот раз собеседник промолчал. Вероятно, посчитал свой ответ слишком очевидным.
— Хотите голландского шоколада или сыра? Или французских пирожных? — всё же, при каких бы то ни было обстоятельствах, Минамото Райко оставался учтивым и радушным хозяином родового имения.
Ответа снова не последовало. Бутылка и два фужера тем временем звякнули о полированную поверхность стола.
Ичиномия наградил вино задумчивым взглядом и неопределённо пожал плечами. Он вообще редко становился разговорчив раньше, чем подходила к концу первая ёмкость с алкоголем.
— Значит, на мой вкус, — решил Райко и снова отошёл, теперь уже к буфету.
— Может быть, сыграем сегодня в карты или что-то ещё ради разнообразия, сенсей? — предложил он, через минуту возвращаясь с коробкой конфет и тарелочкой пирожных. Сладкое генерал любил больше, чем традиционно подающийся к вину сыр.
— Может быть, — по-прежнему размыто ответил гость. — Ночь длинная.
— Воистину, — Минамото приподнял уголок губ и наполнил пузатые фужеры. — За, хм… Красоту сегодняшней лунной ночи? — длинные ловкие пальцы, затянутые в так и не снятые белые перчатки, оплели тонкое стекло и приподняли один из фужеров над столом.
— И пусть все ночи впредь будут такими же прекрасными, — тоже позволил себе полуулыбку Ичиномия Кантаро, в свою очередь поднимая тост.
Они, конечно же, не чокались. Так же как никогда не пили на брудершафт, хотя Райко не раз предлагал. Однако всё равно сам факт совместного распития и те выражения лица и жесты, с которыми каждый из них держал бокал, соприкасался губами со стеклом и делал первый глоток, объединяли их намного сильней и интимней, чем самые откровенные проявления панибратства.
Тёплый винный дурман быстро расползся по телам, обвил мягкими кольцами спокойствия и привычно снял раздражающее напряжение.
— А ты умеешь танцевать, Минамото? — неожиданно спросил Кантаро, когда объём ароматной жидкости в бутылке уменьшился вполовину.
Райко не удивился. Ичиномия часто спрашивал неожиданные вещи. В этом, наверное, был весь он. Сплошная неожиданность.
Время словно загустело, гася в своей тягучей массе звук движения стрелки часов, и отвечать совсем не хотелось, так же как и вообще разговаривать, но генерал-майор всё-таки ответил.
— Не очень хорошо. Это не входило в программу моего обучения, знаете ли.
— А я не умею, — сказал Кантаро, отставляя фужер.
Райко отчего-то послышалась грусть в его голосе. Хотя трудно было понять, действительно ли это так.
— Если очень хотите, я найду соответствующую литературу, и можем научиться вместе, — Минамото даже смешно стало, когда он представил себе картину их обучения.
Но Ичиномия отрицательно покачал головой и спрятал улыбку в ладони.
— Нет, не хочу. Это так обычно, вместе учиться. Давай лучше вместе не уметь.
— А это уже не интересно, хоть и необычно, — даже не пытался скрыть разочарование мужчина.
В ответ, вдоволь налюбовавшись на его обиженное лицо с по-детски надутыми губами и шальными искорками в глазах, Кантаро лишь громко рассмеялся. Слишком громко. Похоже, сегодня фольклорист опьянел быстрее обычного.
«Это всё летняя жара», — подумал Минамото, взбалтывая вино в фужере, который чуть не выронил мгновением позднее, когда Ичиномия, отсмеявшись, всё-таки решил ответить нечто в своём репертуаре:
— Хорошо, только ради тебя и этой прекрасной ночи. Давай всё же попробуем станцевать.
Ненадолго замолчав, Кантаро протянул руку и щёлкнул пальцем по фужеру Райко, который тот поставил на стол после того, как с трудом удержал от падения. Стекло задорно звякнуло и всё-таки встретилось с полом, разбившись на сотни мелких осколков в окружении алых брызг вина.
— Один раз, но без всяких там книг. Как получится. Просто так, — не обращая внимания на деяние рук своих, Ичиномия встал и, легонько покачиваясь, вышел в центр комнаты. Причём Райко даже засомневался, действительно ли он делает это непроизвольно или всё-таки специально.
«Интересно, он на самом деле настолько пьян или зачем-то притворяется?» — подобная мысль преследовала генерал-майора на протяжении всего оставшегося вечера.