O Captain! My Captain!

О Captain! my Captain! our fearful trip is done

Он все стоял и смотрел сухими глазами на распростертое перед ним тело. Он знал, что должен запомнить этот момент в мельчайших подробностях. Он хотел, чтобы это осталось теперь с ним навсегда. Сколько раз он представлял этот момент... Но все равно оказался не готов. Он знал: здесь и сейчас. И больше никогда. - Прошу вас, сэр... – кто-то настойчиво коснулся его плеча. - Минуту... Он опустился на колени и вгляделся в это лицо – такое знакомое, еще не успевшее стать строгим и безразличным ко всему, что происходит вокруг, к бессмысленно суетящимся людям, даже к нему, стоящему на коленях. Коснулся руки – уже холодная, но еще можно почувствовать его особенное тепло. У него ведь раньше никогда не было возможности ощутить это тепло. А вот теперь оно принадлежит только ему – целиком и полностью. - Сэр, отойдите. Вы знали потерпевшего? - Да, он мой... Джон Ватсон. Джеймс Мориарти развернулся и неуклюже зашагал прочь. Это было самое мазохистское, что он делал в жизни. * Джеймс зашел наугад в какое-то кафе. Теперь у него не было никаких планов – впервые за долгое время. Он так мучительно медленно шел к тому, что произошло около получаса назад, что теперь не ощущал ничего, кроме пустоты. И ничего, кроме пустоты, не желал. Он заказал черный кофе без сахара – точно такой, как любил Джон Ватсон. Что ж, за тебя, мой капитан. Где бы ты ни был. Джеймс не был ни сентиментален, ни религиозен. Но сейчас ему очень захотелось, чтоб Джон где-нибудь да был. И если что-то и существует за гранью этого нелепого суетного мира, он был уверен, что для каждого это что-то своё. А если так – пусть Джон будет в Валгалле. Пусть вечно пирует с павшими героями, пусть пьяно хохочет, пусть дерется со своими новыми вечными братьями, пусть капли пота стекают по его обнаженным ключицам и спотыкаются о кромку причудливого шрама на правом плече. И не важно, что Джон погиб не в бою: Джеймс выбрал для него иную смерть – но ради таких, как он делают исключения. И если так – они никогда не встретятся. Потому что Джеймс будет вечно стоять вмерзшим по грудь в ледяное озеро. На его губах появилась блуждающая улыбка. Шерлок тоже больше никогда не встретится с Джоном. Чудно. Великолепно. Ведь ради этого он всё и затеял. * Сначала Джеймс планировал закончить этот раздражающий и порядком надоевший поединок между ним и Шерлоком совсем иначе. Заманить консультирующего зазнайку на крышу Бартса и вынудить прыгнуть. Пусть умрет опозоренным. А трое снайперов будут держать на прицеле тех, кто ему дорог. Двоим приказано стрелять на поражение. Третий никак не мог взять в толк, зачем вообще пялиться в прицел на этого невысокого светловолосого мужчину, если босс запретил стрелять в него, что бы ни происходило. Тогда Джеймс понял, что побежден: этот отставной военный доктор лишил его последнего преимущества перед Шерлоком Холмсом. Теперь и он слаб, уязвим и жалок. Кто бы мог подумать! Этот надменный ублюдок будет страдать. Будет жить и знать, что он – причина смерти Джона Ватсона. Сколько раз Джеймс с наслаждением представлял, как выплюнет это прямо в лицо Холмсу: Это ты убил его. Его кровь и на твоих руках. Джон Ватсон погиб из-за тебя! Мориарти помнил, как ликовал, когда ему пришла в голову мысль убить Джона. Джон должен умереть. В комнате стало душно и тесно. Джеймс вышел на балкон, запрокинул голову и протяжно завыл. Он сам от себя не ожидал такого. Пожалуй, слишком эксцентрично даже для него самого. Мориарти никогда не держал своего слова. Другое дело – обещания, данные самому себе. Тогда в бассейне он поклялся выжечь сердце Шерлоку. Он помнил, как лично натягивал пояс смертника на этого медвежонка, как диктовал ему в наушник, что именно говорить. Когда Джон так самоотверженно кинулся на него, Джеймс подумал, что медвежонок не так уж и плох. Не медвежонок - верный пёс, готовый пожертвовать жизнью ради своего хозяина. Выгодно иметь при себе такого пса: он будет лизать тебе руку, а ты иногда класть ему на нос кусочек сахара. А когда надоест – просто пнешь сапогом. Такие не обижаются, они просто уползают скулить в темный угол, да еще и уши виновато прижимают, мол, хозяин, что я сделал не так?.. А через несколько минут мир Джеймса Мориарти перевернется. В тот момент, когда Шерлок будет держать его на прицеле, а потом переведет немного растерянный вопросительный взгляд на Джона, и всё будет зависеть от короткого кивка этого скромного доктора, - в этот самый момент Джеймс с оглушающей ясностью осознает: Джон не пес. Он укротитель драконов. Он то, чего им с Шерлоком так не хватает. В ту ночь Джеймс решил, что Шерлок Холмс должен страдать. Он должен быть наказан. За то, что у этого спесивого мерзавца есть то, чего у него самого никогда не будет. В самом деле, допустить, что Джон Ватсон решит разделить свою жизнь с кем-то вроде них – все равно, что желать луну с неба. Джон слишком хорош для них обоих. Так с какой стати Шерлок удостоился этой чести? Почему Ватсон выбрал его? Мориарти никогда и мысли не допускал, что этот человек мог выбрать его: он слишком хорошо понимал, что Джон был бы не Джон, если бы такое случилось. Но он всем сердцем желал, чтобы у Шерлока Джона тоже не было. Джеймс всегда был слишком горд, чтобы завидовать, но разве не это люди называют завистью? За это он возненавидел Шерлока со всей яростью, на какую был способен. А заодно и себя. Они оба должны быть наказаны, оба будут страдать. Потому что у них с Холмсом теперь одно сердце на двоих. Сердце, которое он поклялся выжечь. Джон Ватсон должен умереть. * Джеймс мучительно долго выбирал смерть, достойную Джона. Сначала ему казалось, что он просто не может найти идеальный вариант, но потом понял, что оттягивает этот момент: с уходом этого человека мир больше никогда не будет прежним. Поэтому Мориарти решил быть честным с самим собой и просто подарить себе еще неделю. Джеймс следил за Джоном с болью и восхищением, даже позволил себе несколько раз столкнуться с ним: на суде и в доме у этой идиотки Кити Райли. Он тогда глумливо крикнул: «Доктор Ватсон, я знаю, вы хороший человек!», но если бы мог, то прошептал бы: «Джон Ватсон, ты идеальный человек. Ты лучший из тех, кого я знаю. И тебе нет места среди таких, как мы». Джеймс был эксцентричен: он выбрал кантареллу. Пусть идеальный человек умрет от идеального яда, рецепт которого составлен сотни лет назад таким же гениальным безумцем, как он сам. Время Джона пойдет вспять, но он ещё будет ходить, говорить, дышать... И главное, уже ничего нельзя будет изменить: противоядия не существует. Джон сделал Мориарти уязвимым, поэтому тот отказал себе в возможности проявить слабость и передумать. Всё произошло быстро. Подкупленная официантка в кафе, чашка кофе во время обеденного перерыва. Джон ничего не заметил - ни привкуса, ни запаха. Он умер по пути на работу. Джеймс шел следом. Он не смог отказать себе в этом последнем подарке: он, а не Шерлок Холмс будет рядом, услышит последний вздох Джона, коснется руки и унесет с собой отголоски его тепла. * Джеймс стоял и смотрел на сбившихся в кучку людей – на их вздрагивающие ссутуленные плечи, на платочки, прижатые к лицам. - А мир не изменился, странно, да? – голос Шерлока звучал спокойно и глухо. Мориарти молча кивнул. - Надеюсь, ты будешь жить долго, Джеймс.