Я Их Капитан

Когда капитан Ин Гваниль ставил себе цель, ей оставалось лишь послушно лечь к его ногам. Он был из той породы людей, что рвется в бой первой, но сперва придумывает план. Его так же любили, как и ненавидели. Шлюхи из публичных домов Пиратского Побережья услышав его имя кусали губу, сжимая на бедрах ладони. А торгаши на рынке шепотом, украдкой, говаривали, что шрам на его лице оставил сам морской дьявол. Когда принадлежавший Гванилю корабль Братства, грузно разворачиваясь в волнах, словно гигантская акула, заходил в бухту в зыбкой синеве предрассветных сумерек, флагштоки испуганно трепетали на ветру, а дети на подмостках замирали в изумлении, широко разевая рты. А их родители охали и пятились дальше от пляжа, неуверенные и нервные, перед надвигающейся хищной опасностью с черным стягом. Но стоило фарватеру измельчать, и чудовище, как ручное, послушно замирало на месте в считанных минутах от берега, подставляя спину паутинам канатных лестниц. А разинутая в застывшем оскале смольно-черная пасть ростры маятником покачивалась на волнах. И поверить в то, что Ин Гваниль — человек из плоти и крови, в такие дни было чудовищно трудно. Даже когда Чин Соен, дурная слава о которой быстро разлетелась по всем землям Империи, появилась на палубе из ниоткуда, он не дрогнул. — Как вы узнали, какие мне нравятся? — усмехнулся Гваниль, обводя взглядом красоток. Бутылка в его руке качнулась, ром игриво булькнул внутри. Команда рассмеялась. Но судя по лезвию, моментально пошекотавшему шею, с шутками у дам было не особо. Красавица со взглядом более холодным, чем вершины гор, направила на Гваниля кинжал. В полной тишине Чин Соен повернулась к Нам. — Пойдем со мной, — сказала она. Голос у Чин Соен был низкий и бархатный, как призрачная ночная дымка на Побережье Тумана. Смех Ин Гваниля раскатисто громыхнул над палубой, подхваченный всей командой: более глупого хода она придумать просто не могла. Все было известно, что Нам Сою без ума от него и предала ради него собственную деревню! И тут Нам взяла протянутую ладонь. Общий смех резко оборвался. Он не хотел верить, но глаза не могли лгать. Вот так легко она... Предает его? В душе Ин ураганом поднялся гнев. Он стиснул зубы, костяшки пальцев побелели, под скулами заиграли желваки. В ярости, он с криком выхватил меч, уходя под блок. Сделал выброс. Еще один. Разрезанный воздух свистнул как лопнувший шар. Девушка парировала атаки, сделала шаг назад. И ступить следом стало его ошибкой: колкое острие копьем прошило кожаный дублет. Он услышал тихий, мягкий звук — лезвие вошло в тело. Ин покачнулся. Мгновенно ударившая по коленям слабость уронила его на палубу. Меч, лязгнув, упал рядом. Стяг испуганно трепетал, ветер в панике забил по бортам и мачтам. Гвалт и грохот стихий обрушились на него многотонной массой. Капитан Морского Братства Ин Гваниль рухнул на палубу. Зрение его подводило. Казалось, он смотрел в заплывшую дождевой водой подзорную трубу. Черные тени — Чин Соен и ее хвостатая дворняжка, — и яркие одежды цветов сакуры — Сою. Он протянул руку, но черный портал за ними безмолвно, безразлично захлопнулся. На палубе воцарилась мертвая тишина. Матросы в молчании переминались с ноги на ногу, не зная как реагировать. “Поверженный вот так вот? Наш-то капитан?” — читалось на каждом лице. Ин Гваниль уперся ладонями в дощатый пол, сделал глубокий вдох и, оттолкнув себя руками, ловко подскочил. Деловито отряхнул колени и плечи, мотнул соломой волос. И только тогда поднял взгляд на команду. Сначала удивленно, потом весело. — Чего застыли-то? — Рассмеялся он, — Вы идиоты. Я вас видимо плохо учил! — Но... Капитан, — возразил было Юнга, — Вы же… — Я? — усмехнулся Гваниль. Губы его растянулись в лукавой, широкой улыбке. Юнга почему-то дернулся, как от испуга, пожал плечами, мол “нет, ничего”. Ин обвел взглядом команду: — Канонир, боцман и — он покосился вбок, — юнга. Ко мне в каюту. Сейчас. Остальные… — Он набрал в легкие воздуха и приложил ладони ко рту на манер рупора. — По местам! Живо, Чертовы Отродья! Сейчас же валите нахер на свои точки! И чтоб я не видел ни одного из вас не тонущим в поту через десять минут! Пошли! Пошли! Пираты мгновенно ожили и забегали, некоторые пробегая мимо сочувственно косились на юнгу, мол “вот это ты попал, салага, держись теперь”. Палуба стала похожа на громадный муравейник. Ин Гваниль, кивнув головой вызванным в сторону каюты, широким шагом двинулся к двери. На подходе один из матросов, маленький неприметный старичок, с чертами старого дракона, перегородил ему дорогу, загораживая собой дверь. Ин кинул на него долгий взгляд, но примирительно кивнул. И в каюту тот вошел вместе с остальными. Когда последний из четверки оказался внутри и дверь захлопнулась, под звук щеколды Ин Гваниль развернулся к ним лицом, качнулся, оседая, где стоял, и обессиленно рухнул на пол. На второй этаж его несли втроем. Канонир и боцман, — два коренастых матроса, один вечно хмурной и строгий, но надежный в минуту опасности, второй улыбчивый, но не без чертей в голове, — держали за плечи, а юнга, глуповатый, но крепкий детина под два метра, придерживал ноги. Четвертый следовал за ними, от нетерпения наступая им всем на пятки. Как только спина Гваниля коснулась кровати, тонкий хлюпкий старичок с козлиной бородкой, с поразительной легкостью растолкал здоровенных матросов и протиснулся к кровати. Положил ладонь на лоб капитана, открыл ему рот, посмотрел за языком, наклонился, рассматривая зрачки. И не утрудив себя даже поворотом головы или малейшей паузой, процедил: — Всем вон. Канонир и Боцман без возражений кивнули и развернулись. Юнга медлил: — А он… Старик перевел на него взгляд. Тонкие, острые черты лица его напряглись, губы под длинными нитками усов, сжались в плотную линию, янтарные щели глаз, как горящие очи старого дракона, не мигая вперились в мастроса. — Сейчас же. — Зло процедил он. Канонир тронул юнгу за плечо, поворачивая к выходу. На этом судне с врачом не спорил даже капитан. Только когда все трое вышли и дверь натянуто хлопнула, он позволил себе выдохнуть. До того безмолвно лежавший Ин Гваниль нашел силы повернуть голову. — В твоей пустой мальчишеской голове есть хоть капля здравого смысла? — С отеческим укором заметил старик. — Ты же простой человек! Ин Гваниль улыбнулся. Грустно, болезненно: — Я их капитан. Потом уже человек. Врач застыл. Он посмотрел на Ин Гваниля пристально, внимательно, изучающе. Прямо в глаза. Как будто искал в них какой-то ответ на вопрос, задавать который вслух никогда не стал бы. И черты лица его разгладились, хищное выражение сменилось на усталое, заботливое. Таким смотрят на нашкодившего, но выросшего внука. Словно свой ответ он теперь нашел. — А-а! Дьявол тебя раздери! — Сдался старик, всплескивая руками в раздражении. — В следующий раз я придушу тебя собственными руками! Ин Гваниль ему больше ничего не ответил. Он потерял сознание. Но несмотря на испарину и болезненные, темные круги под глазами, улыбка его была спокойной. В такие моменты поверить в то, что он простой человек было очень легко.