***
Очередной приступ кашля вновь заставил приподняться на кровати и прикрыть рот ладошкой, возвращая из чуткого сна. Сейчас, наверно, ближе к четырем дня. И все это время я спала. Неимоверная слабость, которая есть и до сих пор — это все из-за нее. И да, я помню, каким образом сюда попала, и кто меня донес. Зараза! Ни к чему хорошему эта его доброта не приведет! Сейчас был первый раз, когда я проснулась в более менее здравом уме и могла все осмыслить. Я в изоляторе. Ногу мне благополучно вновь перебинтовали. Лицо обработали. С трудом подойдя к зеркалу, я увидела, как на левой щеке красуется неслабая ссадина, губа рассечена, а нос болит. Если судить по последнему, то мне его вновь разбили, а если судить по всему в общем, то у той курицы неимоверно большой кулак с кольцами на пальцах. Достаю из пакета свои вещи, переодеваюсь. Как и просила: футболка и шорты. Спасибо, Мика. — Зараза! — буркнула я после нескольких тщетных попыток открыть дверь и в отчаянии уперлась в дверь лбом, стукнув кулаком. Она меня заперла. — Юки, откро-о-ой, — монотонно протянула я, надеясь, что она находится там, за дверью, в своем кабинете. — Успокойся, — послышался громкий голос за дверью и приближающиеся шаги. Боясь быть пришибленной, я отскочила на метр от двери и ожидала появление позванного человека. — Тебе уже лучше? — открыв дверь и зайдя в помещение, спросила Юки, а я коротко кивнула. — Мне скучно, — в сторону выдохнула я, — и намного лучше! Я здорова! Можно мне идти? — Нет, — коротко ответили мне. — Подпрыгни на месте, — я уставилась на девушку, не понимая, что она задумала, — просто сделай это, — я подпрыгнула, почувствовав резкую головную боль, но виду не подала, — голова ведь болит? Не пытайся обмануть меня, нельзя быстро выздороветь. Тем более, ты сейчас хочешь есть? — Да нет, вроде как, — задумчиво протянула я. — Как мне сказали, ты не ела со вчерашнего обеда. Здоровый человек сейчас бы только и просил поесть, а ты нет. Или я что-то не то говорю? Или есть другая причина, по которой у тебя пропал аппетит? — сказав последнее, она с некой хитринкой глянула на меня, которая, сразу смекнув, что к чему, мгновенно покраснела и занервничала. — Признаю, твоя взяла, я еще болею, — сдалась я и показательно покашляла в кулак, так как некую слабость все равно чувствовала, да и рассказывать ей свою вторую причину отсутствия аппетита я не желала. — Ну, раз так, тогда останешься здесь до завтрашнего утра, а там, если тебе станет лучше, отпущу на все четыре стороны. Устраивает? — Вполне, — выдохнула я и проследила за девушкой, которая, улыбнувшись, протопала к кровати и уселась на ней, предварительно стянув обувь. — Тебе же скучно, давай поговорим, — заметив мой заинтересованный взгляд, ответила Юки, а я тут же метнулась к ней, устроившись в позе лотоса на кровати. — Так, меня сеычас интересует только одно: ты знакома с Хаямой? — задала я вопрос, который не давал мне покоя с того момента, как я проснулась и вспомнила ее манеру разговора с этим парнем. — Котаро? А почему бы мне не быть знакомой со своим младшим братом? — лицо медленно вытягивалось от удивления, а я вовремя поймала падающую челюсть. Хаяма Юкинэ, Хаяма Котаро... Почему до меня вечно так долго доходит? — А чего это ты этим интересуешься? — ну, точно родня. Ох уж этот пронизывающий и хитрющий зеленоглазый взгляд. Не сказала бы, что внешне они очень похожи. Один блондин, другая — вообще брюнетка. Вариант, что она крашенная, я не отрицаю. Черты лица несколько разные... А вот глаза, как я уже упоминала, идентичны. Этот словно кошачий сверлящий взгляд... Аж мурашки порой. Но одно видно точно: этот врач с весьма своеобразными способами лечения — ангелочек по сравнению со своим братом-дьяволом. — Интересно, — отмахнулась я и, не выдержав ее взгляда, отвернулась в сторону. — Ладно, — протянула девушка. — Что ты о нем думаешь? — Я его ненавижу! — вскричала я и тут ойкнула, вспомнив, что сейчас разговариваю с его сестрой. — Эм... Прости, я не... не это хотела сказать!.. — она лишь прыснула со смеху, а я с неким интересом посмотрела на Юки. — Все в порядке, — Юки подняла руки перед собой, успокаивая меня. — Что ты понимаешь под словом «ненависть»? — Когда человек одним своим существованием начинает раздражать тебя, ты ненавидишь его каждой частичкой своего тела… и он тебя неимоверно бесит. Такой человек невыносим и непонятен своим идиотским поведением, — слегка поразмыслив над ее вопросом, ответила я и перевела взгляда на Юки, боясь, что могла обидеть ее такими словами, практически обращенными ее брату. — Понятно, — лишь улыбнулась девушка и положила свою руку на мою голову, слегка потрепала волосы, сказав: — Ты еще ребенок. Дам тебе совет на будущее: никогда не делай преждевременных выводов, — я с непониманием посмотрела на нее из-подо лба. К чему это она? И вообще о чем? — И я все же хочу узнать, почему у тебя это вдруг пропал аппетит, — убрав свою руку, хитренько ухмыльнувшись и этим своим выражением лица напомнив мне ее брата, сказала Юки, а я, чихнув, удивленно уставилась на нее. — Рассказывай, я девушка в конце концов, и я могу понять тебя и дать совет. И что мне делать? Действительно рассказать ей? Я ведь снова все вспомню в подробностях и снова буду реветь. В последнем я уверена на все сто. А может, станет еще легче? Если припомнить вчерашний вечер, то я Котаро ничего не рассказывала, а только плакала и получается, что еще никому не выговорилась. А рассказать все малознакомому человеку гораздо проще, чем близкому другу. Ведь так? Я права? Мне правда стоит довериться этой девушке? — Пусть будет по-твоему, но если я затоплю комнату — виновата будешь ты, — я сдалась под ее моральным давлением и начала рассказывать все. Все, что считала нужным. И это все просто лилось потоком из меня, порой переходя на какие-то непонятные и не связанные между собой звуки. Все чувства и эмоции, что накопились во мне, разом выплеснулись наружу. Я выговорилась ей на полную, но единственное, что опустила — это то, как ее брат утешал меня. До сих пор даже вспоминать стыдно. Все это время она меня слушала, ни разу не прервала и даже не пыталась. Это было затишье перед огромной бурей. Я никому не пожелаю такого мозгопромывания, которое устроила мне эта девушка. Честное слово, Рико человечнее вправляет мозги. Она говорила, говорила, говорила и говорила, каждое слово вбивая молотком мне в голову и возвращая мозги на место. После этого она, не попрощавшись, быстро покинула комнату, сказав лишь, что дает мне время все осмыслить и разложить по полочкам. Бум. Бабах. Тыдыщ. Именно такое сейчас происходило в моей голове. Тараканы зашевелились с неимоверной скоростью и несколько раз перевернули мой мозг, который так и не встал на место. До этого я рассчитывала, что весь день буду отдыхать и набираться сил, смогу расслабиться, но сейчас моя голова заполнена до предела. Час. Целый час я лежала неподвижно звёздочкой на кровати, пытаясь освободить в голове место и переварить полученную информацию в максимальных объемах. Одно из того, что крепко-накрепко Юки вдолбила в мою голову — то, что около девяноста процентов моей любви к Рёте оказалось восхищением. Не более того. На меня повлияли слова близнецов, и я, ничего не понимая в любви, поверила им и внушила себе, что люблю этого человека. Даже доказательства искала. Так мне растолковала Юки, которая, по ее словам, более опытная в этом деле. На мой вопрос, почему я чувствовала себя некомфортно рядом с ним и нервничала, она просто, но в более психологическом смысле сказала: «Ты подросток, у тебя переходный возраст. В твои годы вполне нормально мимолетно влюбляться в первого попавшегося доброго и красивого парня. Кратковременная влюбленность. Этот парень просто оказался в нужное время в нужном месте. На его месте мог быть любой другой. Он ведь баскетболист, как и ты? Разве тебе не понравилась его игра и не хотела бы ты играть так же? Вот тебе и восхищение, которое ты сама переделала в любовь». И как бы это не звучало очевидно, я поверила... Я полностью ей поверила, и стало легче. Еще легче. Намного. Насколько же сильно можно на меня повлиять простыми словами? И все же, я слишком наивна. Как можно внушить себе что-то настолько сильно? Как мне твердит Хаяма, я безнадёжная и до жути проблемная… И в этом я полностью с ним согласна. Проблема решена, о чем поспешил просигналить желудок, хором голодных китов раздавшись по всей комнате. Я медленно поднялась с кровати и в таком же темпе дохромала до двери, которая, на мое величайшее удивление, оказалась открытой. А вот кабинет врача, в который я и вышла, был полностью пустым, и я не удивлюсь, если он заперт снаружи. Убедившись в своей догадке, я уже было хотела вернуться обратно в изолятор, как заметила на двери приклеенный лист, на котором было написано: «Я ушла на собрание, вернусь к восьми вместе с твоим ужином. Я уверена, что сейчас ты хочешь есть, так что скажи спасибо своим друзьям, которые заходили чуть ли не каждый час и приносили еду. Она находится в моем столе. Разрешаю порыться там. У каждой упаковки еды есть записка от того, кто принес! Отдыхай и набирайся сил!» Я тут же метнулась к ее столу, начав копошиться в ящиках. Еда была распихана по пакетам. На каждом пакете записка. Я взяла первый попавшийся и заглянула внутрь. Даже без прочтения записки я была уверена, кто такое принес. Три мандарина и апельсиновый сок. Так могла поступить только Энди, которая в курсе моей аллергии и любит подшутить надо мной. Алекс, хоть и знала об этом, никогда бы так не поступила. От нее же была маленькая упаковка печенья. Близнецы принесли шоколадку, которую, как написано в записке, нашли на моей кровати. Вероятно, это та, которую мне вчера подогнал Хаяма. Следующее было от Мики. И это были два яблока. Я даже не поленюсь дословно передать ее записку: «Второе яблоко от Аски. Она сказала, что ты бестолковая, раз так долго не ешь!» От Аски я не ожидала что-либо получить, но ее яблоко сейчас лежит в пакете. И последнее, что я обнаружила — маленькая упаковка клубничного молока. Оно единственное лежало неподписанным. И кто же принес? Неужели даже Юки не знает? Ладно, не об этом сейчас. Сейчас надо покушать хотя бы то, что есть. И, кстати, откуда у них вся эта еда? Неужели из столовой натырили? Сейчас было порядка шести, Юки должна явиться к восьми с полноценным ужином, а значит, наедаться сейчас сладостей не стоит. Поэтому я сейчас сижу за столом врача, держа в руках печеньку и молоко. Нет, ну а что? Мандарины я в жизни не буду есть, как и тот сок. Шоколадкой снова пренебрегу и съем всю, что не очень полезно. От яблок еще больше захочу есть. Так что выбор у меня невелик. Совсем невелик. Почти никогда не пила молоко, но сейчас оно, тем более клубничное, показалось мне верхом наслаждения. Про печенье я молчу — моя любовь к ним никогда не иссякнет. Вскоре вышеупомянутая еда, точнее пустые упаковки от нее покоились в мусорке, а я, вернувшись в изолятор с пакетом оставшейся еды, мирно уселась на стул, который придвинула к подоконнику, предварительно выключив в помещении свет. Делать абсолютно нечего. Ни телефона, ни книги, ни какой любой другой безделушки, которая бы заняла меня на некоторое время. Я положила руки на подоконник, скрестив их и опустив на них голову. Шесть вечера. Время начала заката. Пусть и раннего, но уже небо слегка окрасилось в нежно-красные цвета. Эх, красота... И кто бы мог подумать, что еще вчера погода просто бушевала и метала молнии, приправленные ураганным ветром и ужасными грохотами? Я встала со стула и от нечего делать начала снимать со ступни бинт и отклеивать салфетки. Так быстрее заживет. Да и кровотечения из ранок можно не бояться: некое подобие корочек уже появилось. Внезапно появившаяся идея в моей голове заставила меня вновь выйти в кабинет и порыться в ящиках стола. — Есть, — довольно улыбнулась я, с парой альбомных листочков и ручкой возвращаясь в изолятор и усаживаясь за единственный стол. В благодарность за заботу, я решила нарисовать именно Юки. На часах, висевших на стене, стрелки показывали почти половину девятого, а девушки, с каждым разом более четкой изображенной на листке бумаги, до сих пор не было. И где она только запропастилась? Я быстрей ее портрет дорисую, чем она явится. Девять часов. Портрет закончен. Юки нет. Начат второй рисунок. Если решила рисовать эту девушку, то надо продолжать. Может, в полный рост? Да не, почти тоже самое. А если с семьей? Хотя из членов ее семьи я знаю только Котаро. Может, их вдвоем? Как бы я не ненавидела блондина, для Юки это будет приятно, и ей понравится. И плевать, что сейчас буду рисовать своего врага. Это, во всяком случае, не для меня.***
Я медленно возвращалась в сознание от того, как почувствовала, что на плечи опустилось что-то теплое, и услышала тихий скрип двери. Протерев кулачками сонные глаза, я огляделась вокруг. Свет везде выключен, как и настольная лампа. На моих плечах теплое одеяло, взятое наверняка с кровати. Тихо включив лампу, я заметила на столе чашку, от которой исходил приятный аромат горячего шоколада. Вспомнив, что я проснулась от скрипа двери, я поняла: только что сюда заходила Юки. То есть, это она все это сделала. И свет тоже она выключила. А значит, рисунки на столе ей также удалось лицезреть. К слову говоря, второй рисунок незакончен: Юки я успела полностью нарисовать, а вот ее брата только по пояс. Чуть отпив шоколада, который приятным теплом обжог губы, я взяла ручку и принялась дорисовывать. Расслабленно потянувшись, я медленно приподнялась на ноги и с высоты поглядела на готовые рисунки. Оставшись довольной проделанной работой, я мимолетно глянула на часы, которые показывали половину третьего... Стоп! Пол третьего?! Самый разгар ночи! Вот же засиделась... Все, что я сейчас хочу — спать и принять душ. Последний даже в изоляторе есть. Правда. Помимо двери, ведущей в кабинет врача, также есть дверь на противоположной стене, ведущая в ванную комнату, которой я сейчас планирую воспользоваться. — Спать лучше ложиться со свежей головой, — пробубнила я, заваливаясь на кровать с мокрыми волосами на голове и моментально засыпая.***
— Подъем! — громкий возглас девушки, и с меня нагло стаскивают одеяло. — Дай больному отдохнуть, — промямлила я, отворачиваясь к лицом к стенке и зная, что надо мной сейчас стоит никто иной, как Юки. — Больному, значит? — хитренько протянула та. — Раз уж ты больна, тогда будешь неделю валяться в койке, а потом у тебя будет две недели освобождения от физических нагрузок, — с каждым ее словом мои глаза все шире открывались и улетучивались остатки сна. Через секунду я подорвалась с кровати, встав напротив этой девушки и потянув затекшие конечности. — Сейчас шесть утра. У тебя есть полчаса, чтобы привести себя в порядок. Расческа лежит в шкафчике в ванной, — сказала девушка и покинула изолятор. А я с минуту обдумывала ее последнее предложение. — Словно ураган прошелся, — выдохнула я, смотря на свое отражение в ванной комнате и даваясь диву, как я в здравом уме легла с мокрыми волосами спать. Переодевшись во вчерашнюю одежду, я, прихватив все свои остальные вещички и рисунки, выскочила из комнаты, оказавшись в кабинете, который снова был пуст. Воспользовавшись ситуацией, я закинула неподписанные рисунки в ящик стола и тут же нервно его захлопнула, отскочив на метр от стола, так как именно в этот момент вошла Юки. Ну, хоть положить успела... — И где ты гуляла ночью? — Прости, прости! -«— тут же встрепенулась та, подскочив ко мне ближе. — Я уснула на том собрании, и меня только в час разбудил охранник. А тогда столовая была давно закрыта... Прости, что так и не принесла обещанного ужина! — Все хорошо, — сразу заверила девушку я, — с шоколадом ты не прогадала, спасибо. — Хоть тут не налажала, — выдохнула Юки, легко улыбнувшись. Она меня минут десять осматривала и расспрашивала о самочувствии. В последствии вновь забинтовав мою ногу, так как мне снова придеться ее напрячь сегодня, она наконец отпустила меня на все четыре стороны, как и обещала, но при условии, что если я почувствую себя плохо или просто закружится голова, то сразу приду к ней. Сейчас же я держала путь в комнату, а потом, наконец, в столовую.***
— Эй, а где форма? — спросила я у близнецов, что, как и я, собирались на нашу игру, которая начнется через час. — У Нибори. — Он на первом этаже в пятой комнате живет. — Я быстро! Дождитесь меня! - выкрикнула я близнецам, выбегая из комнаты. Да-да, именно выбегая, так как больную ступню я благополучно запрыскала тем же охлаждающим спреем, который принесла Алекс. Не знала, что при ранах он помогает, но если поверх бинта распылить, то подействует. — Нибори, открывай! — я настойчиво стучала в дверь комнаты куратора, до тех пор, пока ее резко не открыли. Увлекшись стуком и не сразу заметив, что дверь открыли, я чуть было не настучала куратору по носу своими кулаками, но вовремя опомнилась и остановила руку буквально в сантиметре. — Я за формой, — пробурчав что-то нечленораздельное в ответ, он удалился вглубь комнаты, а через минуту пихнул мне пакет с упомянутой одеждой. Почувствовав, что нога начинает чуть-чуть побаливать, я решила вернуться обратно пешком. Подъем по лестнице занял больше времени, чем я думала, но все же сейчас я на своем этаже и благополучно шагаю к своей комнате. И я бы спокойно дошла до нее и открыла дверь, если бы мне на голову не поставили что-то небольшое и холодненькое. — С днём рождения, прошедшим, — от неожиданности я чуть дернулась и наклонила голову вперед, вовремя подставив руки и поймав предмет, упавший с моей головы. Клубничное молоко. Я резко развернулась в сторону голоса, поздравившего меня, и устремила взгляд на человека, который ухмылялся. — Откуда? — только и спросила я, дожидаясь ответа со стороны парня. — И где твоя вежливость? Разве за такое «спасибо» не положено говорить? — нагловато протянул Хаяма, пока я медленно закипала. Чертов засранец! — Спасибо, — почти прошипела я и продолжила прожигать блондина взглядом, которого все это, похоже, только и забавляло. — А теперь позвольте поинтересоваться, откуда у вас такая информация? — Юки сказала, — пожал плечами тот, — а зная это, было бы невежливо с моей стороны не поздравить тебя. И не забывай, что ты мне трижды должна. — Трижды?! — воскликнула я, поражаясь наглости этого человека. — А кто тебя в изолятор относил? Говорил же, больше доброты не дождешься. — Ах, ты! — я продолжала сверлить взглядом парня, стоящего напротив меня и нагло ухмыляющегося. Засранец, поганец, идиот, придурок, дубина! Ненавижу! Именно так бы я и сказала, если бы была чуток храбрее и менее здравомыслящей... — Дыру просверлишь, — насмешливо протянул Хаяма, тыкнув пальцем мне в лоб, заставляя меня злиться еще больше и изничтожать того взглядом. — Удачи на игре, если продуешь — вечно издеваться буду. — До свидания! — буркнула я, резко разворачиваясь и сматываясь в свою комнату. Благо, за мной он не пошел, но взглядом точно проводил. Спиной чувствовала! — Ух, бесит! — сквозь зубы процедила я, с силой пнув ногой ни в чем неповинную стену и тут же айкнув от боли. — Что случилось? — заинтересованно спросила Рэн, подскочив ближе. — Идиот случился, — пробормотала я. — Чего ждем? Скоро игра! Идем-идем! — тут же перевела я тему, толкнув Рэн ближе к двери и взглядом указывая Рин на выход. Распылив еще спрея на больную ногу и оставив молоко на тумбочке, я побежала к близнецам, которые были готовить закрыть комнату вместе со мной внутри нее. До игры около получаса, а нам надо успеть переодеться и размяться, для чего требуется немало времени.***
— Еле успели... — вымученно пробурчала я, распластавшись на скамейке уже в спортзале. Если мы с близнецами выходили с небольшим, но все же запасом времени, то задержавшиеся остальные девушки потратили весь запас. Мы пришли буквально за десять минут до начала самого матча. Переодеться еле успели, что уж там говорить о разминке. Но один человек нас крайне выручил. Фуюка, против команды которой мы играем, уговорила судью отложить матч еще на пятнадцать минут. Ей даже причины не пришлось говорить — одного взгляда милой маленькой девчушки вполне хватило. А я же не поленилась подойти к ней и поблагодарить за помощь. Кажется, в этом матче не одна я буду травмированная играть — свою подвернутую ногу она также благополучно запрыскала. Стоп. Погодите... Команда, в которой играет Фуюка? Ракузан? Это мы сейчас против той клуши играть будем? Да мне сегодня неимоверно везет! Пятнадцати минут нам вполне хватило, чтобы полноценно размяться и обсудить тактику в игре. Из-за моей больной ноги поступило предложение, чтобы меня на время заменяла Энди в качестве либеро. Я, конечно, запротестовала, но уговорить всех я смогла только на то, что менять меня не будут каждый раз, а через раз — вместо меня с Энди будет меняться Мика, у которой не такая сильная подача. Итак, снова команда наполовину гномиков против команды гигантов, правда с одним гномиком, Фуюкой. «Битва титанов» — как я услышала, с балкона назвал нашу игру чей-то насмешливый голосок. И я его сразу узнала. Этот ленивый, грубый голос. Убью поганца. Я встала со скамейки и вышла ближе к площадке, чтобы хотя бы увидеть эту наглую морду, что произнесла это. — Эй, Дай-чан, — с миленькой улыбкой на лице позвала я парня, зная, что он не особо любит, когда Сацуки его так называет. Он стоял, облокотившись руками на перила балкона и косился на меня. Я добилась своего. Взгляд его явно был раздражен, — ты будешь неделю выполнять все мои просьбы, если моя команда выиграет! — выставив вверх руку с указательным пальцем, направленным прямиком на Аомине, решительно сказала я. Рядом стоящие с ним парни рассмеялись, некоторые даже осмелились похлопать того по плечу, а Момои, стоявшая рядом с ним, тихонько хихикала. — Ты продуешь, — протянул тот, а после чего зевнул. — То есть уговор в силе? — Вали уже. — Он согласен! — радостно выкрикнула Сацуки, на что я ей показала жест с оттопыренным большим пальцем. Послышался свисток, означавший начало игры. Все построились. Поприветствовав друг друга, мы наконец встали на свои позиции. Сторону площадки выбирала та команда, а следовательно, мяч должен достаться нам. На данный момент по нашей расстановке я нахожусь на подаче. Так, спокойно, Рейн. У тебя все получится. Вспомни, чему тебя учила Аска. Отойдя от линии примерно на метр, ведь, зная себя, что с легкостью могу сделать заступ, я ждала свистка судьи, позволяющего подавать. От послышавшегося звука у меня появилось чувство, будто внутри все органы поменялись местами, а ноги пробила дрожь. Почему я так нервничаю на волейболе? На баскетболе со мной никогда похожего не случалось. Сделав глубокий вдох и выдох, я подняла мяч перед собой одной рукой, подкинула и замахнулась для удара. — Аут! — громко выкрикнула девушка из другой команды, но другая уже успела отбить, спасая мою подачу. Я вернулась на свою позицию, внимательно следя за мячом. На первой линии находились Алекс, Мика и Аска, так что за защиту можно не особо волноваться, но страховка не помешает. Я не успела сообразить, что произошло, но мяч пролетел буквально в сантиметре от моего лица. Я огляделась по сторонам. Девушки, что ставили блок, уже яростно спорили с арбитром, утверждая, что никто из них не коснулся мяча. Стоящие на другой площадке игроки доказывали обратное. Тут вам не мировой чемпионат, камер не ставили, поэтому судье ничего не оставалось, кроме как назначить спорный мяч, а значит, мне предстоит повторная подача. Осознав всю ответственность, висящую на мне, я попыталась собраться с мыслями и доказать нашу правоту. И у меня это получилось. Они отбили мяч, но сразу же на нашу строну и аккурат в аут.***
С горем пополам забрав себе первый сет, мы отдали им второй с преимуществом в пять очков. Сейчас десятиминутный перерыв. Меня немного напрягает коварный взгляд Аомине... Если я проспорю, то все обернется в его сторону, следовательно, это уже я буду целую неделю бегать по его поручениям. А этого я никак не могу допустить. Как мы так легко отдали им победу во второй партии? В большей части, вина оказалась моя. Та клуша из команды противников поняла, что у меня далеко не все в порядке с ногой и забивала именно в мою сторону, заставляя меня делать как можно больше движений, резких и болезненных для ноги: спрей благополучно закончился. Пришлось идти к Фуюке и клянчить, но удача, как всегда, не на моей стороне. Он у нее уже мирно покоился в мусорке. Выбора у меня особого не было — придется играть с такой ногой. Выпускать на весь сет Энди было бы глупо. Очень и очень глупо. Не то, что бы я не верила в свою подругу, просто переживаю, что ей будет гораздо сложнее из-за давления и ответственности, которые лягут на ее плечи тяжелым грузом. Поэтому мы вернулись к прежнему плану без каких-либо изменений и вышли на площадку тем же составом... и мы продули. Кто виноват? Ну, конечно же я, блин! Эта сволочь и в третьей партии продолжала целиться в меня и доцелилась. Прямо в голову. Трижды. Но два из них я головой же и отбила. Собственно, последствия после этих ударов оказались не из приятных: голова кружилась до невозможности и раскалывалась, при этом всю картину украшала больная нога. Третьего удара я не выдержала — вырубилась буквально на две минуты, но этого времени хватило, чтобы все успели изрядно понервничать и унести меня в раздевалку, куда быстро явилась Юки. — Так, стоп! — сразу же воскликнула я, оказавшись на своих двоих перед врачом, — простуда тут совершенно не при чем! — взгляд ничему неверующего человека не менялся. Девушка продолжала стоять в двух метрах, деловито скрестив руки и уставившись на меня пронзительным взглядом. — Слушай, если бы тебе три раза мячом в голову со всей дури хлобыстнули, ты бы тоже в отрубе была! — Безнадега, — протянула Юки, вымученно выдохнув, — не буду тебя в изолятор забирать. Только пообещай мне, что проведешь остаток дня без каких-либо нагрузок. — Зуб даю! — выкрикнула я, переполненная эмоциями и благодарностями этой девушке. — Кстати, ты, кажется, проспоришь, — насмешливо протянула врач, тут же захлопнув за собой дверь раздевалки. — Тво-о-ою ма-а-ать! — отчаянно прокричала я, плюхнувшись на скамейку и обхватив голову руками. Вскоре вернувшиеся сокомандники сообщили далеко не радостную новость. У меня депрессия! Я должна тому засранцу! Это ужас, хуже ничего быть не может! Сам же проигрыш меня не шокировал, наоборот, я вполне этого ожидала, хоть и верила в свою команду. Частично вина моя, но мы все старались, да и играем буквально второй раз вместе. Плюсом: не занимаемся мы в волейбольной секции вообще. Ну да, пошли оправдания... Отомстить этой команде я еще множество раз успею, так что единственное, что я сейчас желаю — отдохнуть. Но это, видимо, мне запрещают. Энди предложила сходить на игру наших парней против команды Мизусу по футболу. Только предложила она это с более утвердительной, чем вопросительной интонацией. Пришлось идти всем. До оставался игры еще целый час, а мы уже стояли на поле, точнее, на трибунах, которые заменяет небольшой пригорок, окружающий все игровое поле. То есть, само поле в некой низине. Трибун, правда, нет — только мягкая зеленая трава. Что я буду делать на мягкой траве на солнышке и неимоверно уставшая? Спать!***
Можно ли считать пробуждение добрым, когда тебе совершенно неожиданно прилетел в голову мячик? Да и с такой силой, что мне малость показалось, будто мозги вышибло, и они теперь валяются рядом? — Ты что творишь? — возмущённо вспылила я, потирая ушибленную щёку. Виновница же переполоха оставалось невозмутима. — Этот мяч предназначался ему! — высказалась девушка и указала на Тайгу, взирающего на собравшуюся на футбольном поле компанию с самым пришибленным видом. Да, футбольная команда из Мизусу, как оказалось, выпала на редкость вспыльчивой. Может потому, что она была женской. Женской?!