Полет

Ничто не истинно, все дозволено. Ничто не истинно… Все дозволено… Все дозволено… Тонкая деревянная балка скрипнула под ногами, прежде чем Альтаир прыгнул. Мгновение назад в голове крутились разные мысли, сейчас там было пусто. Ассассин не думал ни о чем, ощущение свободного падения полностью завладело телом, даря обманчивое чувство полета. Ветер больно ударяет по лицу, забирается в складки одежды, вздымает капюшон. Но все это на несколько мгновений, Альтаир даже не уверен, прошла ли хоть секунда человеческого времени. В полете время замирает, на короткое сладостное мгновение, а затем Альтаир группируется и падает в стог мягкого свежего сена. Легкие наполняет немного затхлый воздух города и аромат сена. Еще несколько секунд ассассин лежит и вдыхает эти запахи, дает глазам немного привыкнуть к полумраку улиц. Это не на долго. Вскоре он снова выберется на крыши, а оттуда на очередную высокую башенку, крышу, что угодно. В голову снова вернулись мысли, вязкие, тягучие, давящие на ассассина. И самое страшное – сомнения. Они поедали Альтаира изнутри, заставляли временами ошибаться. Или может делать правильные поступки. Сомнения были самым страшным для убийцы, ведь из-за них он отступал от заветов своего братства, задумывался о правильности своих поступков, мог уйти с верного пути… В ордене им всегда говорили, что они спасают, уничтожают несправедливость в мире, предотвращают страшное… Но в последнее время Альтаир сомневался в этом. С каждым убийством сомнения крепли, каждый убитый вселял в душу ассассина новые беспокойства. Он дарит им освобождение, не дает их заблудшим душам сгубить себя на том не правильном пути. Они все грешники, они идут против народа, наживаются на нем, удовлетворяют свои низменные желания, и он, Альтаир, должен своей рукой остановить это. Он поступает правильно. Он не ошибается. Мысли роились в голове, давили, делали Альтаира невнимательным. Он столкнулся с каким-то алкашом на улице, и тот поднял ненужный шум. Он поступает правильно, внушил себе ассассин прежде чем вскочить на карниз соседнего дома. Несколько ловких движений и он уже на крыше. Глазам снова нужно несколько мгновений, чтобы привыкнуть, теперь уже к свету. Альтаир моргнул и резко рванул с места. Ветер ворвался в легкие, ударил по лицу и запутался в одежде. Он словно приглашал в свои объятья. Запахи, доносимые ветром, уже не имели значения, ассассин не успевал их разобрать. Теперь важны были только крыши, небо и цель, к которой они вели его. И снова высокая, каменная громадина загораживает горизонт. И снова Альтаир цепляется пальцами за выступы, чтобы забраться на нее. Гордый орел с криком срывается с деревянной балки, приветствуя ассассина. Ноги уверенно ступают на балку. Альтаир осматривает окрестности, набирает в легкие воздуха. Здесь, над городом, он чистый и свежий, не задушенный ненужными запахами. Кидает последний короткий взгляд на крыши, рисуя в голове новый маршрут. Последние мысли посещают голову: ничто не истинно, все дозволено. И Альтаир совершает прыжок. Новое чувство свободы, ветер, ударяющий в лицо и абсолютно пустая голова. Никаких мыслей, никаких сомнений. Ничто не истинно, все дозволено.