Свеча горела

Тени, казалось, плясали в такт неслышимому ритму, ступали и тянулись искажёнными ссохшимися руками по углам комнатки. А за окном тонкая, хрупкая музыка, скрежещет, противясь вою ветра, соскабливает замысловато-простой, втиснутый в крохотные рукотворные льдинки стекла, узор. И ярче всей этой неживой песни только лоскуток пламени на пальцах - оранжевый, но желтизна холодна - только матовый, неровный — потёк огонь по рукам вслед за ломаной ниточкой воска. Даже тихий шелест времени, тянущий стрелки часов вниз — он вторит музыке; на пологих крышах пробиваются чернильные деревья с кривыми серо-пурпурными, словно горькими на вкус, будто их можно попробовать взглядом, замёрзшими ветвями; сквозь сшитое полотно из острых граней снежинок — там — с силой, тягуче, как тяжелое золото, медленно и неторопливо льётся свет фонаря, а сам столб прямой линией разбивает улицу надвое. Пересветы внутри маленькой, перевитой холодом, стеклянной будочки — от свечи. И тени продолжают нереальный танец, и музыка всё не молчит, а осколок теплоты в руках колышется от дыхания — лёгкого и невесомого — в поголубевших в темноте ладонях мелькают язычки на фитиле. В одном провале окна лишь ещё не угасла жизнь. Снаружи это окно, как всевидящий глаз покосившегося дома, занесённого так давно, так давно... Подоконник не заставлен одинаковыми горшками, не пестрит неуместными красками среди строгости морозов, он только весь в оплавленных огарках — отмерянных кем-то для кого-то. Сегодня можно зажечь тот слева — с ним я ждала тебя, когда метелью накрыло с головой весь городок, а ты был...далеко. И столько же ждать мне тебя оттуда, где был ты, сколько осталось на этой тонкой палочке, согнутой пополам парафиновыми слезами... А можно и тот маленький, который не горит целый год — утонул фитилёк, утонул, а огню чувств не пробить корочку равнодушия. Плясала на нём искра тепла, и кружили за этим окном прозрачные бисеринки звёздочек, и ты улыбался мне впервые, так по-настоящему. Я могу зажечь их все сразу: один за одним пробуждая окаменелые странные изваяния замерших в ожидании свечей, осторожно поднося обрывок света в плошке жидкого времени, что только и ждет, чтобы утечь и испариться, а я, а мы что-то потеряем, неуловимое, как шепот, похожий на хруст снега и одновременно на пение — даже я слышу Музыку, даже ты. Но сегодня горит только одна свеча в моих руках. Она не впитывала податливой белёсой плотью смех или радость, не слышала гневных нот, её фитиль слегка качается и безмолвно повторяет слог за слогом, когда я вздёргиваю огонёк чуть выше, и он трепещет пред образами, очерчивая скорбно-ровные черты Её — той, которая не склонит головы или не отвернётся от моих слов, не бросит в лицо усмешки — она поймёт. Тебя. Меня. Ты не думай, не надо лишних тревог. Я молюсь за тебя, сынок...