Чем заняться тёмной ночью

Бильбо никогда не видел таких ночей в Шире. Тёмных настолько, что едва можно было разобрать очертания своих рук. Ночь наползала со всех сторон ещё до того, как последние лучи солнца скрывались за горизонтом, обращала всё сущее в пустоту и тьму. Поэтому отряд стал останавливаться на ночлег раньше, чем обычно. Гномы поспешно разводили костёр и собирались вокруг него, зябко протягивая к нему руки и стараясь не оглядываться на окружающее тёмное ничто. До этого на ночлеге все могли находиться достаточно далеко друг от друга, но теперь никто не хотел оставаться один на один с темнотой. Пришли жуткие ночи, холодные, злые, а гномы устали и постоянно недоедали: припасы не то чтобы кончались, но никто не знал, на сколько их должно хватить, поэтому старались беречь их, как только возможно. Бильбо же устал больше всех. Но самым страшным проклятием был дождь. Без Гэндальфа разжечь костёр в сплошной водяной стене не представлялось возможным, и четырнадцати бедолагам уже однажды пришлось провести несколько отвратительных часов, сбившись в кучу, накрывшись накидками, дрожа от холода и злости. И вот теперь - снова. Дождь моросил весь день, и всё было промочено насквозь. Как они ни старались, развести костёр не удалось, казалось, сам воздух вокруг был слишком сырым. Поэтому Торин отрывисто приказал поставить навес, и поскорее. Приближалась ночь, ещё одна мёрзлая страшная ночь. Впрочем, гномам удалось не так уж плохо устроить место для ночлега: сверху, наконец-то, ничего не лилось, снизу тоже удалось постелить что-то почти сухое, и гномы, тесно сидящие рядом, были даже не так раздражительны, как могли бы. Но пришла ночь, и всё погрузилось во тьму. Бильбо стучал зубами, дышал на озябшие пальцы и щурился, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Бесполезно: через сплошное марево дождя не пробивался ни свет луны, ни свет звёзд. Сзади среди кучи гномов слышалась какая-то возня, о чём-то говорил Кили и на что-то сетовал Нори. Неожиданно взломщика приобняла чья-то рука. - Давай ближе, - предложила темнота тёплым голосом Бофура, - чего мёрзнуть. Бильбо считал, что он и так достаточно близко, но, по всей видимости, гномы, которые не знали о существовании личного пространства, собирались этой ночью спать вповалку, потому как его тут же утянули и прижали к чьему-то боку. Над макушкой несколько секунд чувствовалось чужое дыхание, а потом всё вновь пришло в движение: гномы устраивались как можно плотнее, вжимаясь друг в друга, делясь теплом, не оставляя ни единой щели, в которую мог бы пробраться холод. Попутно они о чём-то вполголоса беседовали, указывали, куда что пристроить, и в их голосах начало пробуждаться знакомое жизнелюбие и веселье. Даже, как показалось Бильбо, в них проснулся какой-то азарт. О его щёку тёрлись чьи-то волосы. Желая узнать, с кем это он сейчас находится в более чем тесном соседстве, хоббит поднял руку, пытаясь незаметно ощупать их. Волосы были заплетены в косички, и Бильбо аккуратно провёл по ним ногтями, стараясь узнать об их хозяине больше. Тот неожиданно дёрнулся и весело фыркнул, мимолётно коснувшись пальцев губами. - Прости, - испуганно отдёрнул руку Бильбо. - Ничего, - Фили искренне веселился. - Просто щекотно. Хоббит смущённо сжался в комок и прислушался к разрастающемуся разговору сзади. - Эй, Оин, ты мне сейчас ногу отдавишь, подвинься. - Да не пихайся ты, давай лучше так. - Ай, - это пискнул Ори, оказавшийся почему-то слева, где, по мнению Бильбо, должен был быть Бофур. Но тот, судя по голосу, был уже где-то совсем в другом месте. Четырнадцать членов отряда превращались в один беспорядочно кружащийся и тем самым немного согревающийся клубок тел. Фили, не разглядев, прижал к груди Бильбо, заставив того неудобно ткнуться в пропитавшуюся водой ткань. - Так теплее? - поинтересовался он. - Вообще нет, - прохрипел хоббит, высвобождаясь из мощного захвата. - Ты мокрый, знаешь ли, а от этого тепла не будет. - Точно, - согласился старший из принцев, изгибаясь и отдаляясь. - Надо бы раздеться. Светлая мысль была тотчас передана по рядам, и гномы засуетились, сбрасывая с себя верхнюю одежду и откидывая её, не глядя, во власть окружающей темноты. Так стало и впрямь теплее и суше, и Бильбо, вздохнув и решив, что суровые походные условия позволяют забыть на время о стыдливости, откинулся назад, на чью-то движущуюся грудь. Кто-то сзади, судя по движениям, разоблачался, пытаясь выдернуть потяжелевшую одежду из-под своих товарищей. Наконец, ему это удалось, и над головой Бильбо, который уже пригрелся на новом месте и нашёл чужое плечо довольно неплохой подушкой, была аккуратно пронесена шуба. Шуба Торина. Хоббит застыл - он как-то и не подумал, что король, обычно спящий отдельно от отряда, тоже находится где-то здесь, да ещё и так близко - и начал аккуратно съезжать вниз, стараясь убраться подальше от Дубощита, разом сводящего на нет всю уютность происходящего одним своим присутствием. Но его уже подхватили, подняли обратно, прижали крепче, а на ноги и живот ему навалилась та самая шуба, пышущая изнутри жаром. Гномы не убирали верхнюю одежду совсем, но передавали её дальше, чтобы отсыревшая часть приходилась наружу, сохраняя при этом тепло внутри круга. Так Бильбо оказался с краю, вжимающийся спиной в Торина, греющийся под его шубой, попутно чувствующий с боков горячие и непрерывно меняющие положения тела других неопознанных членов отряда. - Ну вот, уже лучше, - довольно отозвался Балин с дальнего края. - Сейчас бы ещё горячей похлёбки, - размечтался вслух Бомбур. Бифур добавил что-то одобрительное. - И не отсыревшего табаку, - развил мысль Кили, - а ещё бы... - Может, тебе ещё и бабу рыжую? - хмыкнул справа Нори. - Да, в общем, и ты сойдёшь, - под общий хохот нагло заявил принц. Бильбо почувствовал, как правая рука у него начала замерзать: Нори, посмеиваясь, двинулся куда-то вперёд, и на его место уткнулась чья-то голова, не слишком согревающая. Видимо, Двалина. Бэггинс начал расслабляться. Конечно, спать, фактически, в объятиях Торина, да с кучей не сидящих на месте гномов под боком, было не слишком удобно. Но за последние несколько дней хоббит так соскучился по теплу, а Дубощит, судя по мерно поднимающейся груди, уже и сам дремал, и вряд ли вообще был в курсе, кем именно греет себе ноги, живот и грудь, так что можно было не волноваться. Бильбо разнежился и стал сквозь полусон прислушиваться к звукам сзади. А звуки были странные. Кто-то тяжело и со свистом дышал, слышалось шуршание одежды. Кто-то одобрительно ворчал вполголоса: - Да, вот так... Хоббиту не хотелось вслушиваться в эти звуки, но почему-то он не мог от них отвязаться, и нехорошие подозрения заставляли его тяжелеть и напрягаться. Рядом рассмеялся Бофур: - Я? Ладно, иди сюда. Повернись только. С другой стороны слышалось тихое мычание Кили. Скорее это были даже... стоны. Пространство вокруг заполняли звуки тела: кто-то к кому-то прикасался, кто-то довольно шипел сквозь зубы. И невозможно было не опознать звуки поцелуев. Бильбо почувствовал, что сходит с ума. Он приподнялся и попытался незаметно выскользнуть из-под тяжёлой руки гномьего короля. Неважно, куда он пойдёт: ему бы выбраться и уйти подальше, а там уж он как-нибудь проведёт эту ночь, не задумываясь о том, что ещё он не знает о границах стыдливости своих товарищей. Но выскользнуть не удалось. - Куда вы, мистер Бэггинс? - поинтересовался Торин, и Бильбо затылком почувствовал его голос. - Я... эм, - хоббит не знал, что ответить, и потому сосредоточился на задаче как-то выбраться наружу. Безуспешно. - Кажется, мне не стоит тут находиться. - Не смущайтесь, - одобрительно заметил откуда-то Балин таким тоном, будто это не где-то совсем рядом с ним раздавались подозрительно влажные звуки трения тела о тело. - Мы все очень устали, и нам всем нужно как-то отдохнуть. - И согреться, - подозрительно довольно выдохнул Фили, находящийся, судя по всему, прямо за спиной у Торина. - Вам тоже стоит развеяться, господин взломщик, - согласился чересчур близко находящийся Двалин. У Бильбо кружилась голова. Со всех сторон раздавались вздохи и какие-то одобрительные замечания, уговаривающие хоббита присоединиться к веселью. Похоже, что гномы, вспомнив о его существовании, нашли его главным развлечением этой безумной тёмной ночи, и он сам не заметил, как оказался в клубке горячих тел. Со всех сторон его касались чьи-то руки, мягко, успокаивающе, словно показывая, что ничего страшного в этом нет. Наоборот, всё это правильно и очень приятно. Бильбо вдруг стало жарко: его гладили по животу, спине, плечам; чьи-то руки скорее шаловливо, чем властно сжали через ткань его ягодицы, кто-то ласково поддерживал его голову и нежно проводил пальцами по открытой шее. - Я не уверен, - пробормотал он, пытаясь выбраться из плена этих прикосновений и стараясь напомнить самому себе, во что он, добропорядочный хоббит, оказался замешан. Получалось плохо: тело отзывалось, выгибалось, покорно подставлялось. Совсем рядом раздался привычный смешок Торина, и Бильбо с жаром стыда понял, что он тоже здесь, и часть прикосновений принадлежит ему. - Тебе понравится, - спокойно и уверенно сообщил Фили и, по всей видимости, именно он начал стягивать с хоббита жилет. Бильбо признал поражение и слегка привстал, помогая разоблачить себя. За что и был награждён чьим-то поцелуем в висок. Потом в щёку. Потом в губы. Бильбо зарылся пальцами в густые волосы, болезненно изгибаясь и отвечая на поцелуй, быстро переросший из нежного в мокрый и жадный. Быть может, это был Кили, но Бильбо уже было всё равно: не было видно ни зги, а гномы, похоже, все сгрудились вокруг него, стремясь успокоить и заласкать. Кто-то произнёс что-то на кхуздуле, и все рассмеялись, пододвигаясь ближе, с несвойственной гномам ловкостью стягивая со своего взломщика одежду. Неизвестный любитель поцелуев переместился ниже, на шею, ключицы; Бильбо дрожал, чувствуя, как с него стягивают полусырое бельё, разводят бёдра широко в стороны. Множество грубых рук касалось тут и там, защищая от холодного ветра, уже куда менее невинно проходясь по коже, собственнически сжимая, подчиняя. Кто-то сбоку быстро и рвано провёл языком по низу живота, покрытому мягкой шёрсткой. Бильбо смущённо выдохнул. Он был возбуждён, и гномы не могли это видеть, но точно чувствовали. - Ты в порядке? - тихо поинтересовался возникший из тьмы Бофур, неуклюже ткнувшись носом прямо в ухо своего друга. Как будто, если б Бильбо ответил "Нет", то всё бы прекратилось. Он был не в порядке, его в буквальном смысле домогались целых двенадцать гномов, что было многовато по меркам любого борделя, а ещё он был возбуждён, и ему очень хотелось, чтобы это не прекращалось - пусть он и не мог признаться в этом. Поэтому вместо ответа он ойкнул - почувствовав, как кто-то снизу чувствительно прикусил внутреннюю сторону бедра - и, развернувшись, благодарно поцеловал Бофура в губы. Тот с готовностью ответил на этот порыв; но вскоре темнота унесла и его. Самое странное было в том, что никто не дотрагивался до его члена, а между тем Бильбо явно хотелось почувствовать чужую сильную руку именно на этой части тела. Но гномы дразнились, целуясь, направляя руки хоббита, который уже сам беспорядочно гладил, сжимал, и сам не понимал, что ещё. Хотелось страшно, и потому Бильбо, до которого не сразу дошло, что от него требуется, сдался на милость победителя. - Пожалуйста, - пробормотал он, усаживаясь к кому-то на колени, дёрнувшись от чьего-то прощального несильного шлепка. - Что? Бильбо не разобрал голоса говорящего. А если б разобрал, то наверняка запомнил бы гнома, способного столь бессердечно требовать от вконец смущённого хоббита подробного разъяснения того, что ему хочется. Не найдясь, что сказать, чтобы это не звучало слишком жалко или пошло, он поймал чью-то ладонь и решительно поместил себе на низ живота. Ладонь одобрительно огладила член и собралась продолжить знакомство с этой небольшой, но очень важной частью взломщика, но тут хоббита попросту взяли и бесцеремонно оторвали от заслуженной ласки. Бильбо шлёпнулся на уже чьи-то другие колени, упершись затылком в чужую грудь и широко, бесстыдно разведя ноги в стороны. Каким-то неназванным чувством он узнал Торина раньше, чем тот заговорил. - Вы хотите продолжения, мистер Бэггинс? Бильбо возмущённо дёрнулся, собираясь подробно разъяснить, что он вообще ничего не хотел, его грязно заставили, так что пускай теперь сами и берут на себя ответственность за свои действия, но вместо этого почувствовал руку, идеально обхватившую его член, и забыл обо всём, что хотел сказать. Гномы то ли потеряли интерес к утащенному королём хоббиту, то ли уже и забыли в темноте, кто где, и, судя по звукам, не были оставлены без развлечений. Дубощит ждал, не двигаясь, только совсем слегка, почти машинально поглаживая Бильбо по груди грубыми пальцами. - Я хочу, - сообщил тот, и был доволен тем, что это неожиданно для него самого прозвучало скорее приказом, чем просьбой. И если бы вокруг не было такой непроглядной темноты, то он бы всё равно ничего не увидел, потому что в глазах у него потемнело от удовольствия. Бильбо не знал и не хотел знать, как часто гномий король снимал стресс подобным образом со своими подданными, но действовал тот невероятно умело, и хоббиту оставалось плавиться под его руками, не имея возможности самому задать темп и взять ситуацию под свой контроль. Ему оставалось только елозить по коленям, вжимаясь, отзываясь толчками всем телом. Он не сразу понял, почему от этих движений дыхание у его уха становится тяжелее, и почему во время особо сильных толчков его стонам вторят приглушённые стоны самого Торина. А когда понял, сдвинул ноги и выгнулся уже намеренно; Дубощит не был раздет, но член, трущийся между ягодиц и бёдер хоббита, сильно натягивал ткань штанов - и поражал своими размерами. Бильбо блаженно прикрыл глаза, представляя его в деталях и не отдавая себе отчёта в том, зачем это вообще представлять. В воображении выходило замечательно, и хоббит решительно завёл руку за спину, намереваясь стянуть с Торина мешающую деталь одежды и оценить его уже в реальности. Судя по звукам и остановившейся руке, короля кто-то между делом целовал, и пока тот отвлёкся на случайную помеху, взломщик смог развязать нехитрый узел, которым гномы в походе завязывали всё, от верёвки на кисетах до тесьмы на штанах. Неизвестный гном оторвался от губ Торина, рассеяно провёл по животу Бильбо, наткнулся на руку, по-прежнему сжимающую член, понимающе хмыкнул - вероятно, это был Двалин, хотя кто их знает - и растворился в темноте, невероятных звуках и запахах. Бильбо на него было наплевать: между ног у него был крепко зажат в жарком плене мягких бёдер гномий король - точнее, его часть, но важности происходящего это не убавляло. Торин почти облегчённо вздохнул, упёрся поудобнее и продолжил с того места, на котором остановился, двигаясь теперь куда резче, прижимая к себе хоббита, едва удерживающегося на коленях от сильных и грубых толчков. Бильбо был на грани, когда почувствовал, что на его ногах появилась лишняя пара рук, помогающая держать темп; грудь обдало дыханием и кто-то развратно и влажно провёл языком по соску, щекоча то ли усами, то ли бородой. По шее прошлись ловкие пальцы, сжали подбородок, толкнулись в губы. Бильбо в забытьи открыл рот, облизал их. Ему было не до этого. Ему хотелось кончить, и Торин не собирался мучить своего пойманного взломщика долгим ожиданием, быстро двигая вверх-вниз, сдвигая кожу и оглаживая головку. Большой член Дубощита тёрся об основание ствола, размазывая смазку. Неизвестный гном провёл по приоткрытым губам взломщика, спустился ниже, не разобравшись, широко лизнул сразу и член Бильбо, и сжимающие его пальцы, накрыл головку губами... По телу хоббита прошла дрожь, он выгнулся, сильно сжав бёдра, краем сознания уловив болезненный стон Торина, и кончил, тут же бессильно обмякнув и редко судорожно вздрагивая. Невидимый гном, судя по звукам, сглотнул, откашлялся, утёрся и знакомо весело фыркнул, но сил на то, чтобы опознать его, уже не было. Бильбо расслабленно опустил руку вниз, огладил всё так же каменно стоящий член Дубощита между ног и, решившись, слез с коленей, налетев при этом на кого-то спиной. Можно было даже не думать о том, что Бильбо мог бы взять это в рот целиком. По правде говоря, он и на половину бы не смог, имеющий абсолютно нулевой опыт минета и слишком обессиленный после опустошающего оргазма. Но, справедливо посудив, что важно не умение, а старание, ткнулся лицом в мошонку, попутно обхватывая член ладонью, и задвигал рукой, стараясь нагнать прежний темп, целуя кожу, покрытую густыми волосами, пахнущими так, как мог пахнуть только Торин, раскрытый и находящийся в чужой власти. Хватило того ненадолго: неосознанно грубо прижав голову хоббита, обхватив член поверх его пальцев, Дубощит кончил в свою ладонь, сдерживая стон и быстро приходя в себя, унимая крупную дрожь. Бильбо прижался к чьему-то боку - некоторые гномы уже спали, не обращая внимания на творящееся кругом безобразие - широко зевнул, слушая, как Торин вытирает руки и приводит себя в порядок. Ему пришла в голову мысль, что ему должно было быть холодно: всё-таки он был абсолютно раздет, и куча довольных разгорячённых гномов было единственным, что отделяло его от ледяного ночного воздуха. И тут же ему стало холодно, но знакомые - очень знакомые - руки уже притягивали его обратно, прижимали, накрывали с головой каким-то покрывалом. Бильбо вжался всем телом, потёрся головой, вынуждая Торина вытянуть руку и позволить использовать её вместо подушки. Где-то сонно рассмеялся Кили, и Бильбо, глубоко вздохнув и навсегда запомнив запах этой небывалой ночи, мгновенно заснул. Проснулся он, укутанный в покрывало и прижимающийся к уютно по-утреннему позёвывающему Ори. Гномы суетились, занимаясь привычными делами отряда, и никому не было дела до красного как рак взломщика, поспешно натягивающего на себя сложенную неподалёку одежду. События ночи казались каким-то пошлейшим кошмаром, но всё тело говорило ему, что ни одно прикосновение и ни один поцелуй ему не приснились. Пришлось спешно ретироваться подальше от своих друзей и, по совместительству, коварных совратителей, и хоббит спрятался за удачно подвернувшимся валуном, собираясь с мыслями и разглядывая своё отражение в расположившейся рядом луже. Там его и нашёл Балин. - Я понимаю, что ты чувствуешь, - приветливо сообщил он вместо пожелания доброго утра. - Со всеми это когда-то происходило впервые. Бильбо заинтересованно вздёрнул брови. - Правда? Балин привалился к камню, пожимая плечами. - Подобное происходит нечасто. Только, думаю, с самыми сплочёнными командами. Нет ничего постыдного в том, чтобы утешить другого, поделиться теплом и любовью, так же, как мы обычно делимся едой или табаком. Это проявление дружбы, не более того, и тут нечего стыдиться. Бильбо недоверчиво сморщил нос, пытаясь вспомнить, что такого дружеского было в прошедшей ночи. Воспоминания услужливо подкинули ему пару деталей, говорящих, что, в общем-то, почти всё было именно что дружеским. Гномы смеялись, вели себя бесцеремонно и относились друг к другу и к Бильбо так же, как и всегда, а уж что именно они при этом делали - это не так важно. Приободрённый этими мыслями Бильбо решился выйти обратно и, обнаружив, что ни в одном взгляде и ни в одном слове не было ни намёка на то, что произошедшее ночью было чем-то особенным, успокоился. Этой ночью он "развеялся" и согрелся, и надо признать, ему это действительно было нужно. Поэтому весь день хоббит провёл в прекрасном расположении духа, покуривая трубку и размышляя о том, как много ещё полезных обычаев можно узнать из путешествий с гномами. На ночь они разожгли костёр и улеглись спать, как ни в чём не бывало. И Бильбо заснул с улыбкой, не видя, как одна часть гномов неохотно отдаёт другой части проигранные деньги, как довольно ухмыляются обогатившиеся заговорщики - и как тяжело хмурится из своего угла Торин, который не умел так просто и беззаботно отпускать то, что когда-то уже ему принадлежало.