Ангел, три года хранивший меня, Вознесся в лучах и огне, Но жду терпеливо сладчайшего дня, Когда он вернется ко мне. Как щеки запали, бескровны уста, Лица не узнать моего; Ведь я не прекрасная больше, не та, Что песней смутила его. Давно на земле ничего не боюсь, Прощальные помня слова. Я в ноги ему, как войдет, поклонюсь, А прежде кивала едва. ©Анна Ахматова
Маша вылезла из кустов, проклиная свою память. Она почти всю жизнь провела в этом лесу, а в этот раз перепутала тропы и пришлось добираться к колодцу через кустарники. Девушка отряхнулась, по крайней мере, попыталась это сделать, сухие ветки прицепились к куртке, казалось, намертво. Руки предательски дрожали толи от волнения, толи от холода, только мешая в этом деле. Она тяжко вздохнула и всплеснула руками, словно пытаясь сбросить дрожь. Волнение и страх побеждали ее, что Маше вовсе не нравилось. Она всегда была уверенной в себе, особенно на встрече с врагом, всегда настраивалась заранее, так, чтобы прийти максимально злой, разъяренной. Сейчас страх заглушал злость, от этой встречи зависла жизнь ее сына, а потому стоило держать себя в руках, что было непривычно Маше. Девушка снова выдохнула, устремив взгляд на старый колодец, будто бы агент Ингрид должен был подняться из него. С этой поляной у нее было связано сотни воспоминаний. На ней она наблюдала за родной матерью Игоря и Ирины Исаевых, здесь они с «мстителями» пробирались в подземелье, здесь же, в кустах, через которые она пробиралась, прятались от нацистов. Этот лес был пропитан воспоминаниями, событиями, именами, кровью. Сотнями литров крови невинных детей и тех людей, кто хотел вступиться за беспризорников. Иногда девушке казалось, что по ночам слышно, как он стонет и проседает под тяжестью тел, закопанных в его земле. Как он безмолвно оплакивает их и молится, чтобы это все прекратилось. Маша пнула сухой сучок, который отлетел к каменному колодцу. Она начинала замерзать. Похоже, пунктуальнее люди Ингрид не стали и не станут, пока не припадать им урок. Девушка прикрыла глаза и прислушалась. На одной из тропинок захрустел снег. Маша вздрогнула, открыла глаза и увидела сквозь голые ветви деревьев подходящего к поляне Вадима Уварова. Виктор рассказывал ей о том, что этот мужчина новый учитель физкультуры в Логосе. Шевцов рассказывал ей, что он работает на Ингрид. Девушка усмехнулась про себя, мол, нашли, кого послать. - Ну, надо же. А я думал, девушки всегда опаздывают, - он ухмыльнулся и встал напротив нее. - Вы учите быть пунктуальной, - Маша саркастично улыбнулась, делая шаг в сторону. Девушка болезненно сглотнула. Руки тряслись. Вадим помолчал и вдруг рассмеялся. -Поверить не могу, - сквозь смех произнес он. – И это та хваленая Маша, про которую Вульф мне все уши прожужжал. Стоит и трясется, как школьница, - мужчина засмеялся с новой силой, кажется, совершенно не боясь, что кто-то услышит их. «Очень опрометчиво», - подумала Маша. До того, как она нашла Максима, она бы перерезала ему глотку, в тот момент, когда его нога ступила на тропинку, а сейчас. Да, наверное, его смех оправдан. Она действительно трясется, как школьница, переживая за сына. Дети сделали ее слабее. Когда Вадим прекратил смеяться, Маша прокляла уже сто раз и его и Вульфа и даже Диму. Эта ситуация все меньше нравилась ей. - Я рада, что повеселила тебя, - спокойной произнесла она, - позвольте узнать, зачем же вы хотели видеть меня. Вадим усмехнулся, отчего у девушки сжались кулаки. - Дело в том, что… - он будто бы назло ей растягивал слова, издеваясь. Маша не выдержала. Девушка подняла руку и откинула назад волосы, подавая знак. Откуда-то из темноты выскочил Тема и быстро воткнул иглу шприца в шею Вадима. Мужчина и пикнуть не успел, как сполз на землю. - Я думал, тебе надо было узнать чего он хочет до этого всего, - сказал парень, присев на корточки около тела. - А я думала, ты знаешь, что я люблю импровизировать, - девушка улыбнулась, вернула волосы на место и нащупала пульс Уваров на сонной артерии. Очень слабый, но прощупывался. Пока. Вера поежилась. Она уже довольно долго бродила по лесу, сама не зная почему. Она хотела пойти в подземелья, чтобы найти хоть какие-то доказательства невиновности Кирилла, но ноги понесли совершенно в другую сторону. Девушка до сих пор не могла поверить в то, что Володя так поступил с ней. Она считала его другом. Другом, который с одной стороны пытался помочь, а с другой предал ее. Князев не сказал ни слова о слежке за математиком, но это вопрос времени, черт возьми. И тогда предательницей почувствует себя Вера. Девушка знала, что Кирилл в этом замешан, но не могла поверить в то, что он работает на Ингрид. Кто угодно, только не он. «Интересно, как бы Володе понравилось то, что я рассказала Князю о его Маше, а?», - зло подумала девушка. Она остановилась. Глубоко вздохнула, и хотела, уже было повернуть обратно к Логосу, но вдруг услышала чьи-то голоса - женский и мужской. Вера насторожилась, быстро поняла, откуда они доносятся, и осторожно пошла в том направлении, стараясь не шуметь. Разговаривали на поляне. В тусклом свете автомобильных фар девушка увидела два силуэта, в одном из которых узнала Машу. Парень был не знаком ей. Пара скрипя зубами затаскивала тело какого-то парня в машину, тихо переговариваясь. «Что это еще за дребедень?», - подумала девушка. Она глубже укуталась в куртку и тихо последовала за машиной. Осмотрев высокое здание, скорее всего причисленное к «культурным ценностям» города, Князев вошел внутрь. Его знакомый уже ждал его там. Борис понимал, что снова появляться в этом зале определенный риск для него, но не мог устоять. Если дочь или та самая внучка Шевцова заметят его, то не поздоровится всем, разглагольствовать они не станут, по крайней мере, именно так думал Князев. Однако любопытство пересилило, и он пришел. Зачем? Сам не знал. Наверное, чтобы снова увидеть дочь, увидеть внучку друга, так похожую на его невестку и хоть на мгновение окунуться в счастливое прошлое. Увидев, что его ожидают, он подошел к мужчине, с которым поднялся на второй этаж и встал поодаль. - Наблюдай, только тихо, - предупредил он, - через тридцать минут скажешь секретарше, что подождешь меня на улице, выйдешь и уедешь, понял? Борис кивнул. - Не задерживайся, если тебя увидят, нам не поздоровится. Князев снова кивнул. Сегодня он был неразговорчив. Узнав, что Катя пропала, он бросил все силы на ее поиски, но похоже, побег девушка планировала давно, и это был именно побег, а не похищение. Мужчине ничего не оставалась, как позвонить Виктору, и признаться в том, что не уследил. Мужчина был на удивление спокоен, будто бы этого и ожидал. Когда-то это насторожило бы Бориса, но не теперь. С некоторых пор он чувствовал себя чудовищно уставшим и старым. Он вдруг понял, что годы проходят, он не становится моложе, а на что же он потратил всю жизнь? Гонялся за Ингрид. За выдуманным врагом, который не воспринимал его, как серьезную угрозу, потому и не действовал в этом направлении. Ингрид тихо продолжали проворачивать свои грязные дела, представляя Князева мелкой сошкой. А у него даже на злость сил не осталось. Он устал, он смертельно устал. Услышав, что дверь открывается, мужчина вжался в стенку, стараясь мысленно слиться со стеной. В зал вошла Маша. Девушка прошла вперед, кивнула секретарше, сидящей за столом, и прошла в кабинет, не обратив внимания на постороннего. Борис вздохнул. Он помнил, как ее маленькие ножки топали по их особняку, как она звонком смеялась, висла на нем и на Шевцове, когда тот приходил к ним, а маленькие пальчики нагло залазили в передний карман рубашки в поисках шоколадки, которая всегда была там по приходу домой. И малышка радовалась, крепко обнимала отца, говорила, что любит его. Господи, она так звонко смеялась. Борис понял, что все бы сейчас отдал, чтобы снова услышать тот смех. Он бы послал ко всем чертям Ингрид и Вульфа, просто посадил маленькую дочку на колени и обнял так крепко, как это только было бы возможно. Машины времени еще не изобрели. Этого не случится никогда хотя бы потому, что Маша и видеть его не захочет. Это он виноват. Он во всем виноват. Следом за Машей в приемную вошла внучка Шевцова. Князев внимательно присмотрелся. Невысокая девушка в строгом черном платье, на каблуках. Она прошла в кабинет, не удостоив секретаршу даже кивка. «Интересно, а Шевцов так же спесиво проходил мимо?», - подумал Князев. Да нет, вряд ли. Скорее всего его друг останавливался, вежливо улыбался секретарше, возможно дарил ей шоколадку и только немного побеседовав с ней, проходил в кабинет. Да, Борис никогда не одобрял всего этого. Он считал, что все эти люди ничем не лучше Ингрид, однако, Шевцов не слушал его и исправно водил с ними дружбу. Стыдно было признаться, но они действительно содействовали им в их деле, и Князев, в который раз убеждался, что Иван может и с заклятыми убийцами найти общий язык. Его ему тоже дико не хватало. Он был уверен, что сейчас его друг был бы столь же энергичен, как и тридцать лет назад, и ему не дал бы расслабиться. Иван всегда был на шаг впереди. Он предвидел последний шаг Ингрид и позаботился о Маше. Почему-то не в пользу друга. Но почему? Это оставалось загадкой. Мужчина вздохнул. Спустя десять минут прибыли оставшиеся люди и, похоже, собрание началось. Больше Князев не видел смысла оставаться тут. Он сказал секретарше, что подождет «друга» на улице и вышел из зала. На душе было погано настолько, что даже кошки не скреблись. Он знал, что должен действовать дальше, но как? Лиза грустно улыбнулась самой себе в зеркало. Выглядела она плохо. После той встречи с призраком, состояние ее здоровья почему-то резко начало ухудшаться. Вот и сейчас, когда друзья ушли на занятия, ей пришлось остаться в комнате. Девушка до сих пор не могла поверить в то, что случилось, а самое главное в то, что Рустам поверил ей. Когда девушка рассказала все Максиму, парню это показалось странным. Он сразу же обвинил его в связи с Ингрид и что, если девушке это и не почудилось, то во всем виновны они. Еще он предложил рассказать остальным. Этого девушка не хотела. Почему-то Лиза была уверенна, что те примут ее за сумасшедшую, удивительно, почему Максим не принял. А может и принял. Просто промолчал. Хоть и его лицо выражало крайне необычное беспокойство всем этим. Лиза натянула одеяло выше. Узнав, что у дочери снова плохо со здоровьем, мать первым делом побежала в ту сомнительную клинику, однако, там этого не поняли. Девушка начинала опасаться, ей казалось это безумием или особенно странной реакцией организма на новое сердце. Девушка понимала, что если с ней что-то и сделали, то к этому причастна именно та клиника. Однако к Ингрид они не имели никакого отношения. В темное время суток пансион Логос выглядел более чем мрачно и отчужденно. Таксист отказался ехать в темноте через лес, сказав, что плохо знает эти места и может заблудиться, а потому Кате пришлось выйти на трассе и дальше идти пешком. Она сама знала дорогу плохо, но деваться было некуда. Решение сбежать было принято спонтанно и необдуманно, но как ни крути оставаться в доме Князева, девушка больше не могла. Сидение в четырех стенах нагоняло тоску и отчаянье. Она не знала, почему отец решил отослать ее в такую даль от себя, что за опасность таилась здесь, что он пошел на такое? Катя была готова вернуться назад, но только после объяснений. Он у нее доверия не вызывал. Что-то подсказывало ей, что отец и сам не знал, куда отправил ее и к кому. Девушка шла уже около часа по тропинке, то и дело оглядываясь. В таком месте не может не казаться, что за тобой кто-то следит. В кустах трещали ветки и снег, завывал ветер, в свете луны деревья отбрасывали зловещие тени. Катя пожалела, что не верила, когда ей рассказывали о разнообразной живности, водившейся здесь. Сейчас те россказни казались более чем правдой. Услышав хруст очередной сломанной ветки, девушка взвизгнула, тут же зажала рот руками и оглянулась. «Дура, ну кто будет шляться ночью по лесу, кроме тебя!», - подумала она, облегченно выдыхая. Все чего сейчас хотела девушка это добраться до пансиона и рухнуть в объятья отца, чтобы тот успокоил, сказал, что все страхи были глупы. «Здесь никого нет, здесь никого нет,- девушка двинулась дальше, не отрывая ладони ото рта, здесь никого…» - она почувствовала как ее собственную руку накрыла чужая. Что-то укололо в шею и перед глазами все поплыло. Вера присела на корточки, пытаясь отдышаться. Было не просто следовать за машиной Маши. У трассы она поймала такси, но при подъезде на частную территорию пришлось высадиться и следовать за ними пешком, а точнее бегом по кустам. Девушка мысленно вознесла мольбы всем богам за то, что они прибыли в пункт назначения. Было довольно сложно пробираться по такой местности, оставаясь незамеченной. Но похоже Маша сегодня была невнимательна и не заметила ее. Ее машина остановилась около шикарного, большого особняка, по сравнению с которым дом Князева был просто кучей досок, ограждённых забором. Маша вышла из машины вместе со своим спутником. Девушка с опаской осмотрелась по сторонам. Это место было похоже на элитный загородный район «только для особенных». Окружали их особняки ничуть не хуже того, у которого остановилась Маша. Вера знала не понаслышке, что обычно такие «особенные» люди мало интересуются, чем там занимаются их соседи, лишь бы их не трогали. Вот и ответ на вопрос, почему Маша так спокойна. Хвост она не заметила, а тут за ними никто следить бы и не стал. Они подошли к заднему багажнику, открыли его, с трудом вытащили завернутое в большую простыню тело и медленно потащили к дому без особой осторожности. Вера достала телефон и сделала фотографию. «Володя будет в ярости, когда увидит это». Алиса придержала входную дверь, пока Маша с Темой затаскивали в дом Вадима. Девушка молча указала в сторону, где находилась комната для допросов. - Господи, сколько ж можно было жрать, - пробормотала Маша. – Вот ведь туша. - Скорее всего, это мышцы,- пробормотал Тема. - Скорее всего, - передразнила Маша, - не умничай, - она вздрогнула, когда в кармане зазвонил телефон, бросила ноги Вадима и взяла трубку, проигнорировав недовольный взгляд Темы и взвизг Алисы на то, с каким грохотом ноги пойманного ударились о пол. - Ало, да, - выдохнув, проговорила она, - что? Вот, идиот. Да, я еду. - Кто там? – Алиса выглянула из-за Темы, который в свою очередь положил Вадима на пол. - Виктор. Катя сбежала от Князева. Ну, или ее похитили, короче надо ехать, - она вздохнула. – Логос, Логос – дом родной. - Что я слышу! Наш товарищ не смог углядеть за одной девчонкой? – из кухни вышел Шевцов, на ходу уминая котлету. Маша хотела, что-то ответить, но не успела. Вслед за ним вышла Софья, забирая у него котлету. - Я сказала не цапать до ужина, - недовольный Иван тут же получил подзатыльник. – А это что такое? Что за грязные ноги на моем ковре? Артемий, быстро убери отсюда эти грязные боты! – хозяйка снова скрылась на кухне. - Начальник пришел, всем дело нашел, - философски изрек Шевцов. - А я не Артемий, - парень обошел Вадима, взял за ноги и в одиночку потащил до комнаты, на которую указала Алиса. Максим внимательно осмотрел комнату друзей. Сейчас он смотрел на нее глазами предателя, а не постоянного жителя. Отец велел ему найти какие-то бумажки, которые ребята украли из подземелья, и он должен был это сделать, хоть и не то, что не хотел, не мог. Руки не поднимались. Андрей с Ромой ушли в душ, и времени у него оставалось все меньше, но решиться парень никак не мог. Следовало попытаться вычислить, у кого именно они лежат, а не переворачивать комнату вверх дном, но голова не соображала. В конце концов, парень просто бросился к первой попавшейся тумбочке, пытаясь не думать, чья она. Он дрожащими поднял стопку с тетрадями, вытащил связку шнуров, наушники и мысленно выругался тому, сколько же тут мусора. Наконец, под всем этим обнаружилась стопка бумаг, которые скорее всего и имел в виду Морозов. Парень сокрушенно посмотрел на них и болезненно выдохнул, осев на пол. «До чего я докатился? - мрачно подумал он. – Лжец! Предатель!» - Черт, я сам себе отвратителен! – парень со злостью отшвырнул стопку в сторону, разметав листы по комнате, и закрыл лицо руками. - Максим, что ты делаешь!? – раздался голос Андрея. Парень закрыл за собой дверь, на ходу, ловя один из листов, желая рассмотреть, что друг искал в его тумбочке. Сегодня в подземелье было как-то слишком уж людно. Володя уже несколько раз, чуть не попался на глаза работникам Ингрид, исследуя закоулки подземелья. Он не мог представить, как люди Князева могли упустить Катю. Вот кого следовало в агенты то вербовать. На самом деле повар сомневался, что ее похитили. Девушка именно сбежала. Он знал, какого это жить в доме Князева и для семнадцатилетней девчонки это стало сущим мучением. В подземелье она забрела бы вряд ли, а вот в сам пансион, к отцу – куда более вероятно. Там и стоило ее ждать. «Эти поиски не приведут ни к чему, - решил он. – Иду обратно, и может, еще успею хоть немного поспать»¸- мужчина развернулся и направился в противоположном направлении. Чьи-то шаги за углом мужчина услышал не сразу. Когда же они донеслись до него, было уже поздно. Впереди был лишь сплошной коридор и ни одного закоулка, за которым можно было бы спрятаться. Он побежал в надежде, что успеет. Коридор был одним из самых длинных и все не думал кончаться. Некто его заметил и гнался, но Володя не смел оглянуться и показать лицо. Как назло сегодня он не накинул ни капюшона, ни маски. Кто-то не должен был увидеть его лица. Кто-то не должен был догнать его. Кто-то достал пистолет. И раздался выстрел.Шепчет: «Я не пожалею Даже то, что так люблю,— Или будь совсем моею, Или я тебя убью». Надо мной жужжит, как овод, Непрестанно столько дней Этот самый скучный довод Черной ревности твоей. Горе душит — не задушит, Вольный ветер слезы сушит, А веселье, чуть погладит, Сразу с бедным сердцем сладит. ©Анна Ахматова