***
Кожа на руках неприятно покалывала от холода, а рана на губе саднила. Чанёль не мог сдержать ярости, Чанёль не любил перчатки. Согревая пальцы горячим дыханием, он выглянул из-за угла, щуря глаза. Очки были сломаны ещё на прошлой неделе, но у Бён Бэкхёна жизнь стала слишком активной. Настолько, что даже времени не хватало заказать новые. Парень выглядел слишком счастливым, цепляясь своими тонкими пальцами за чужой рукав. Чанёль обожал их, они были его самой любимой частью в Бэкхёне. Тот улыбнулся, откидывая чёлку со лба. Чанёль вздрогнул, крепче сжимая фотоаппарат и тут же направляя объектив, чтобы запечатлеть. Дыхание участилось. Чанёль так любил. Он зажмурил глаза, снова кусая губы. Каждый раз он не мог совладать со своими чувствами. Сердце стучало так бешено. Было достаточно всего лишь осознать, что теперь частичка Бэкхёна есть и у него. Нервно тряхнув головой, Пак снова выглянул из-за угла. Пара удалялась в сторону метро.***
Он увидел его во время своей смены в кондитерской. Бён Бэкхён ослепительно улыбался одной из официанток, делая заказ и показывая пальцами, что ему необходимы две порции с собой. Чанёлю казалось, словно на него вылили таз с ледяной водой. Сердце застучало в бешеном ритме, а руки, упаковывающие кексы, дрожали так, что бумажный пакет беспомощно затрещал по швам. Бэкхёна захотелось украсть. Закрыть. И никогда больше не отпускать. Смотреть, бесконечно долго смотреть, изучать, запоминать каждую частичку его тела, эмоций. Чанёль сходил с ума, сдвиг произошёл за секунду. Он не понимал, что его желания ненормальны. Ему хотелось посмотреть, что внутри Бэкхёна, раскрыть его. Стоит ли разрезать тонкую кожу для этого?***
С трепетом рассматривая получившиеся фотографии, Пак счастливо улыбался. Это было само совершенство. Волосы Бэкхёна блестели на солнце, его губы были влажными и сочными, потому что за секунду до кадра он облизал их. А пальцы… Они запутались в волосах. Чанёль раздраженно вздохнул. Всю эту красоту не передать через фото. Они казались слишком короткими, совсем не такими, какими были на самом деле. Ведь в реальности они были тонкими, нежными, длинными. Такими хрупкими, что хотелось сжать в ладони и проверить, не сломаются ли? Парень с яростью ударил кулаком по столу. Фотографии разлетелись в стороны. Чанёль испуганно вскрикнул, тут же собирая листы, боясь, что они повредятся. Он не понимал, что это было ненормально. Бережно складывая в стопку частички Бэкхёна, Пак Чанёль поджал губы, смотря на камеру. В объективе отражались его поблескивающие глаза. Идея была очень заманчивой.***
Дождь нещадно барабанил по капюшону. Ботинки насквозь промокли. На влажных губах Чанёля красовалась счастливая улыбка. Бэкхён стоял прямо у окна, сжимая тонкими пальцами фильтр сигареты, и красиво выдыхал колечки дыма своими потрясающими губами. Чанёль задрожал от удовольствия. Бён был таким прекрасным. Он мог любоваться им в тени дерева, зная, что никто его не заметит. Что эта красота принадлежит сейчас только ему. Желание, чтобы на него обратили внимание, было огромным, он хотел, чтобы Бэкхён взглянул на него, чтобы в его глазах отразилось удивление. Но неизвестно, что было бы после. Поэтому лучше так: смотреть и наслаждаться. — Какой же ты прекрасный, — тихо вырвалось из губ. С подбородка капала вода. Бэкхён затушил сигарету и на секунду замер, вглядываясь в тёмный двор. У Чанёля задрожали руки. Он, резко развернувшись, ушёл прочь.***
У Бён Бэкхёна не была чистая репутация, он не был непорочным и невинным. Бён Бэкхён любил алкоголь, вечеринки и секс. Он не отказывал себе ни в чём. У него были девушки и парни. Раз в неделю, раз в сутки. Бэкхён был грязным. Но каждый раз, когда Чанёль оставался с ним один на один в душной комнате, когда тот беззащитно спал, по пояс укрытый одеялом, когда трогательно хмурился или ворочался в постели, Чанёль испытывал безграничную нежность. Пальцы на фотоаппарате немели от того, как сильно он хотел дотронуться. Провести ногтем по нежной коже, очертить выпирающие позвонки, запустить пальцы в волосы и с силой сжать. О, как же сильно он хотел! Бэкхён не просыпался от щелчков. Чанёль стремился ухватиться за любую эмоцию на умиротворённом лице. Он фотографировал чуть приоткрытые губы, дрожащие ресницы, веером лежащие на румяных щеках, острые плечи и выпирающие ключицы. Он взглядом очерчивал родинки на бледной коже, затаивая дыхание. Бэкхён был совершенным, без всей этой мишуры, в домашней одежде и с растрёпанными волосами. Хотелось лечь рядом, обхватить руками чужие плечи, уткнуться носом в макушку и заснуть вместе с ним. Чанёль думал о том, как бы прекрасно было, если бы чужое дыхание коснулось его шеи. Внезапно парень на кровати заворочался, веки затрепетали, а одеяло было откинуто куда-то в ноги. Чанёль вздрогнул от страха быть рассекреченным. Он быстрыми и заученными движениями тихо отворил окно и бесшумно спустился по кирпичной стене вниз на лужайку. Перепрыгнув через железные прутья ворот, он тут же спрятался в тени дерева, восстанавливая дыхание. Всё тело дрожало от полученного адреналина, и на глаза вдруг наступили слёзы. Чанелю было так страшно от одной только мысли о том, что он больше не сможет смотреть на Бэкхёна, что тот будет ненавидеть его. Пак опустился на колени, пачкая светлые джинсы. Всё это было ненормальным. Уже лёжа в своей кровати, он понимал, что ему мало. Фотографии выходят смазанными, и от этого становится больно. Одолевает ощущение, словно суставы ноют от запрета на прикосновения. Всё это должно перейти на новый уровень.***
Чанёль поправил новые очки, морщась от слишком громкой музыки. Всё вокруг раздражало. Рыжие кудри лезли в глаза, а в воздухе пахло алкоголем и сигаретами. Его Совершенство сидело совсем рядом, и Чанёль пытался утихомирить своё дыхание и сердце. Он не прятался, поэтому оделся довольно обычно, не закрывая лицо капюшоном. Чувство предвкушения вызывало дрожь. Сегодня он хотел раскрыться добровольно. Бэкхён совсем не смотрел в его сторону, наслаждаясь шампанским, и весело смеялся в компании какого-то бугая, который положил свою мерзкую ладонь на узкое колено. Чанёля трясло от ярости. На самого себя. Он не мог пересилить свой страх. Если он будет замеченным, то вполне возможно, что после печального исхода в будущем его будет легко узнать. Значит, он не заслужит даже фото. Наконец, когда этот мерзкий мужчина исчез, место рядом с Бэкхёном освободилось, а он сам принялся разговаривать с миловидным парнем, которого Чанёль частенько замечал рядом с ним. Это был лучший друг Бёна. Его звали Лухан, и, насколько Пак был осведомлён, он был вульгарным, беспардонным и громким. Они с Бэком неоднократно занимались сексом, когда напивались. И это было мерзко. Чанёль знал о многих вещах, которые неизвестны другим, и его это злило. Он каждый раз сходил с ума, когда подробности чужой жизни словно разрывали голову. Это было тяжёлое бремя тени, чьё мнение на ситуации игнорируется. Но он не мог заставить себя ненавидеть Бэкхёна, каким бы тот ни был. И вот настал момент, когда Пак решительно сжал бокал с вином и подвинулся ближе к Бёну. Он дрожащим пальцем прикоснулся к обтянутому тонкой тканью футболки плечу и невольно вздрогнул, когда Бекхён повернулся к нему. Вблизи он был ещё прекраснее. Его чуть подкрашенные глаза, казалось, смотрели прямо в душу. Когда он наткнулся на него, то во взгляде заплясала нотка интереса. Чанёль попытался улыбнуться уголком губ и неловко приподнял бокал, намекая выпить вместе с ним. Бэкхён вздёрнул бровь, и тут же заинтересованность сменилась раздражением. Лухан окликнул друга и тот отвернулся. Чанёля проигнорировали. Цепкое чувство страха неприятно сжалось где-то в груди, и Пак до боли сжал зубы. Казалось, что бокал в руке лопнет от злобы. С ним что-то не так? Было ужасно обидно, и парня захлестнуло с головой. Он крепко сжал острое плечо и с силой развернул парня к себе. — Что, я тебя не заинтересовал? — хриплым от напряжения голосом выдал Пак, пока Бэкхён задыхался от возмущения. — Хочешь спросить, как я посмел? — Именно. Его голос был таким же прекрасным, с нотками власти и недовольства. Это было совершенство. — Мне захотелось. Что ты делаешь, когда тебе хочется? Идёшь и берёшь? В глазах Бэкхёна снова отразился интерес. Смелость Чанёля явно была ему по душе. — Да, так я и поступаю, — ухмыляясь, произнёс он. Чанёль хмыкнул в ответ. Сердце бешено колотилось в груди, хотелось найти фотоаппарат и запечатлеть такие редкие эмоции на чужом лице. Когда его совершенство сидит так близко, когда все эти чувства обращены к нему. Это несравнимо даже с дюжиной его фотографий. — Так позволь и другим использовать твою тактику. Лухан удивлённо смотрел на парней, дёргая друга за рукав. Бэкхён снова обратил внимание на своего спутника, и тот шепнул ему что-то на ухо. Чанёль выжидающе прожигал взглядом чужую спину. Так хотелось схватить и увезти. Рассмотреть как можно глубже, укусить бледную шею и поцеловать тонкие пальцы. Бён снова вернулся к Паку, натыкаясь на то, как он облизывает губы от своих мыслей. — Прости, сегодня этот метод не подействует, — он хмыкнул, понимая, насколько его желают. Чанёль с жадностью ловил каждое его движение, и Бён тешил свое самолюбие, наблюдая, как рыжий парень чуть ли не поднялся следом. От бессилия Пак сжал губы и наблюдал за тем, как его добыча движется в сторону бара, где их ждут всё те же накачанные отморозки. Пак чувствовал себя преданным, ему было мерзко от того, что хрупкое тело его Бэкхёна может сломать это подобие шкафа. А как тот будет стонать под этим мужчиной и, наверное, ласкать его своими ладонями! Чанёль пытался проглотить ком и не разрыдаться от беспомощности. Он не успел посмотреть на его пальцы.***
Его Совершенство едва стояло на ногах. На его Совершенство зарилось слишком много рук. Бэкхён был похож на обдолбанную шлюху. Он улыбался от наслаждения, он подавался навстречу. Чанёль не выдержал. Он осознавал, что теперь он совсем не тень. Его запомнили, пути назад нет. И если он не решится, то больше уже ничего не будет. Это равносильно смерти. Преодолевая покалывающее чувство страха, он решительно пробрался сквозь толпу и схватил тонкое запястье. Бэкхёна словно отпустило. Он с недоумением уставился на разъярённое лицо рыжего парня и расхохотался. Его хотели настолько сильно, что прижали к себе с бешеной силой. Перед глазами всё поплыло. Чанёль задыхался. Запах Бэкхёна был таким чарующим. Он сам сжимал его плечи и постанывал ему в ухо. Пак испытывал ощущение острого недостатка. Хотелось больше, ещё больше. За всё то, что он пережил, за всё время пребывания в облике тени. Он яростно сжал чужие ягодицы и с силой прижал бёдра громко смеющегося Бёна к себе, отчего парень тут же зашипел, царапая сильные плечи. — Забери меня. Ты ведь так хочешь. Просто возьми и увези. Его тело снова затряслось от смеха и удовольствия. Чанёль схватил несопротивляющегося парня и решительно повёл к выходу, отбрасывая все эмоции. Машина была, к его облегчению, рядом, и он грубо запихнул расслабленное тело на пассажирское сиденье. От предвкушения трясло. Скоро всё богатство ЕГО мира будет принадлежать только ему. В голове быстро мелькали картинки всего того, что он хотел бы сделать с Бэкхёном. Садясь на водительское сиденье, Чанёль в очередной раз находился на грани, когда Бён с горящим взглядом притянул его к себе, впиваясь в его губы, и гортанно застонал, вплетаясь пальцами в рыжие кудри. Чанёлю казалось, что он готов был умереть, что вкус алкоголя на чужих губах пьянил и его. С горечью отталкивая парня, он посмотрел в мутные глаза. — Я не хочу здесь, подожди, — прошептал Пак, ещё раз слегка прикоснувшись к покрасневшим губам. Он вёл автомобиль в сторону дома Бёна, игнорируя вспышки желания, что белыми кругами мельтешили перед глазами. Бэкхён рядом томно дышал, оттягивая ворот футболки и посмеиваясь. — Откуда ты знаешь, где я живу? — его голос изменился: в нём появилось удивление. — Ты следишь за мной? — а затем и страх. Чанёль упрямо поджал губы, понимая, что готов на всё, лишь бы не быть раскрытым. Бён пихнул его в плечо, требуя ответа. Но он молчал. В голове гудело от напряжения. Останавливаясь около до боли знакомого дома, он вытащил из машины напряжённого Бэкхёна. — Расслабься, просто расслабься. Я прошу тебя. Я хочу тебя, — умоляюще прошептал он в дрожащие губы. Бэкхёну было и страшно, и заманчиво одновременно. Этот парень имел вид сумасшедшего. В его взгляде плескалось такое желание, которое он не видел никогда. Глаза казались почти чёрными, абсолютно бешеными. Но где-то на дне — осколки боли и отчаяния. Бэкхён невольно обмяк в чужих руках и лишь молча открыл дверь. Чанёль тяжело дышал от ярких вспышек эмоций, которые и не мечтал испытать. Он как можно бережнее прижал к стене худощавое тело и повёл носом за ухом, впитывая в себя такой приятный запах и пытаясь сохранить в памяти, чтобы не умереть от желания. Бэкхён судорожно хватал ртом воздух и закатывал глаза от ауры этого парня. Никто, ещё никто его так не хотел. Никогда ещё тело партнера не тряслось так под его ладонями. Чанёль чувствовал, как по его щекам текли слёзы радости, как пальцы горели, прикасаясь к такой родной коже. Он подхватил тело Бёна на руки и направился в спальню. На ту самую кровать, где только недавно Бэкхён видел беспокойные сны. Где он смотрел на его губы и считал количество родинок на бледной спине. Буквально разрывая чужую футболку, он припал губами к шее и провёл языком до ключиц, втягивая зубами тонкую кожу и чувствуя, как тело под ним забилось в конвульсиях от наслаждения, как призывно раздвигались тонкие ноги, притягивая за талию ближе. — Я ненавижу тебя, — прошептал Пак. Слеза капнула на чужое лицо, и любимые глаза удивлённо распахнулись. — Зачем ты ворвался в мою жизнь? Я так хочу тебя, так хочу, что ненавижу. Чувствую себя грёбанным животным! Бэкхён не понимал, о чём он говорит, закатывая глаза от удовольствия, пока Пак сквозь поцелуи шептал всё то, что накопилось в нём. Чанёль пытался запомнить всё. Всё то, к чему не мог прикоснуться. Он запоминал, какая на вкус эта кожа, как приятно выделяются родинки, когда ведёшь по ним языком. Он пытался сохранить у себя в памяти полные наслаждения стоны и этот взгляд, что смотрел прямо в душу и видел, как он беспомощен перед своим Совершенством. У Чанёля целая ночь воспоминаний, у Бэкхёна — целая ночь всепоглощающего чувства любви. Не его. Он впитывал всего Чанёля в себя и дышал с ним в унисон, он смотрел в его безумные глаза и не мог понять одной вещи. Почему любили его, но слаб он? Слаб настолько, что не может остановиться. Что боится, будто бы всё скоро прекратится. Что Чанёль высосет из него всё. И, когда солнце освещало расцарапанную спину напротив, Бэкхён крепко обнял чужую талию, не давая себе заснуть, не давая векам закрыться. Слушал чужое дыхание и не понимал, что происходит с ним. Этого парня становилось мало, даже когда он был так близко. Хотелось оставить, закрыть и рассмотреть. Что внутри? А нужно ли ради этого разрезать смуглую кожу?