Долгожданная встреча

Огоньки играли среди разноцветных флакончиков, выполненных в самых причудливых формах из грубого стекла, привозимого из приграничной Сурды. Грушевидные зеленые колбочки, плоские бутылочки синего стекла с донышком не больше ногтя на пальце женщины, круглые красные мензурки с пробками в виде язычков пламени, пузатые желтые флаконы, внутри которых плескались золотистые масла, - чего только не стояло на полках большого лазарета. Таких сокровищ из аптекарской посуды ей за век не собрать – стекло в Алагейзии стоило баснословных денег. А тут вот, во втором гарнизонном лазарете целая коллекция любезно предоставлена в пользование даже не самым высоким работникам. Неужели и у отпетых злодеев бывают приступы щедрости? Аварис, придерживая руками порядком побитую шаль, которой пользовались ночные сиделки, прошлась вдоль рядов с переливающимися в свете свечи, как драгоценные камни, сосудами. Красота была такая, что она чувствовала себя путешественницей, случайно заглянувшей в логово очень падкого на самоцветы дракона. Но, судя по событиям этого вечера, этот дракон был настроен выжить её со своей земли и, вероятно, уничтожить. Сторож, которого ведьме пришлось разбудить на его законном посту, сначала не хотел пускать женщину в спасительное убежище госпиталя, но потом сдался и даже вызвался сходить по темноте за главным лекарем, которой мог бы оправдать несчастную, ведь он-то знал, что ничего чрезвычайного в его хозяйстве не произошло. Или старик просто чувствовал, что добром дело не кончится, и нашёл способ сбежать под благовидным предлогом. И на том спасибо – меньше пятен на её совести. Бегство от городничего было большой глупостью. Инстинкт велел бежать и не дать себя схватить, а о том, что её накажут за неповиновение поселковым властям, ведьма не подумала. А если хозяин замка всё-таки решил и инцидент с повязками списать на её душу, то Аварис вообще слабо представляла, как доживет до следующего дня. Она думала, что сможет быть достаточно незаметной, чтобы просто не раздражать и не привлекать внимания шейда, потому что ему до неё дела должно быть, как дракону до полевой мыши. Проглотит и не заметит. Или вообще просто не заметит и ладно. Да и что шейду надо от некроманта? Шейд не набирает мертвых в свою армию, иначе ему придется насадить Аварис на флагшток, потому что неупокоенные не смогут отойти от нее дальше пары миль. У него тут разве что лазарет по ее части, да и исполосованную шкуру шейда некромант своей волшебной иглой может подлатать, не более. Аварис не имела ни малейших амбиций в сторону усиления своего влияния, или, не приведите духи, политике страны. Ей хватало жизни на полупустынной окраине Хадарака, и спокойной работы там. Не сгони ее с места взбудораженные крестьяне, там бы и осталась, не решилась бы появляться в обжитых землях, и злить шейда тем, что пришла на его территорию. Она сбежала от «красного дракона» после Костров, а пару часов назад удрала от городничего и его помощников, побоявшись, что окажется в знаменитых застенках Гиллида, и теперь была вполне законно виновата, потому золотым качеством женщины низкого происхождения было повиновение. А ещё бы к нему и мудрость прилагалась, так и проблем в жизни Аварис было бы меньше. Но нет, духи миловали. Тишину прорезал оглушительный визг, от которого у Аварис сердце провалилось в пятки, пару раз там прощально трепыхнувшись. Старая дверь, видно, рассохлась от собственного возраста, поэтому мощный порыв холодного ветра с отвратительным скрипом приоткрыл её. Но на пороге был только ветер, да пара-тройка сухих былинок, которые он притащил с пустоши. Женщина перехватила своё единственное костяное оружие (основное осталось замотанным в серую ветошь в женском домике, путь до которого теперь был отрезан городничим), и осторожно подошла к двери. Никого. Ни снаружи, ни внутри. Аварис глубоко выдохнула и покрепче закрыла дверь, опустив щеколду. - С закрытыми дверьми всегда спокойнее, даже если знаешь, что они не помогут, правда? – этот едкий голос, прожигавший её слух, как раскаленное железо, она узнала бы из тысячи голосов. Аварис прикрыла глаза. Вот и закончилось ожидание. Впрочем, ждать своего суда гораздо тяжелее, чем принять его. Пугает неизвестность, а неизбежность – уже меньше. Великий шейд Дурза стоял у дальнего конца длинного стола для сортировки лекарственных трав во всем блеске своего пугающего обличья. Высокий шейд был одет в черную, вышитую черными же нитями мантию, подчеркивающую его стройное сложение: узкий покрой по плечам и торсу, и волна ниспадающей черной ткани после тяжелого пояса, свободные рукава перехвачены плотными наручными браслетами. Воротник застегнут наглухо, едва не передавливает белое горло, а поверх него приложен нарядный нагрудник, делающий плечи визуально шире, и вероятно, служащий для крепления плаща. Бледное лицо с резкими, неприятными чертами лица и уродливыми шрамами, казавшимися ещё толще и больше в скупом свете свечи. Ярко-красные волосы, цвета крови, каких не бывает у людей, были спутаны и некрасивы, как будто скользкие кровоподтеки спускались с головы шейда, заливая ему плечи и спину. Одна струйка бежала по бледному лбу, едва касаясь багровых глаз, напоминающих сплошные пятна света. - Вот мы и снова встретились после короткой разлуки, женщина. - мягко заметил шейд, обходя вокруг стола. Чёрные когти ползли по мореному дереву с отвратительным звуком. – Признаюсь, я был несколько занят, чтобы продолжить начатый разговор, но теперь нам никто не помещает покончить с этим делом. – рот шейда исказила ехидная усмешка, от чего рисунок шрамов на его лице пришёл в движение. - Я не вела с вами дел, - Аварис едва удалось отлепить язык от неба, к которому он, кажется, примерз, но она нашла в себе силы сделать шаг вдоль стола, чтобы её продолжала отделять от шейда спасительная полоса древесины. - Ну как же. - хмыкнул Дурза, просто буравя её лицо своим взглядом, в его глазах, как оказалось, не было зрачков. – Ты нарушила мои границы. - шейд приближался, но любезно принял условия «игры» с хождением вокруг стола, единственное, каждый новый шаг он делал всё быстрее и быстрее. – И, кажется, хотела меня чем-то удивить. - Я думала, что в Алагейзии есть только границы королевства, - Аварис вынуждена была пятиться и понимала, что если шейд ускорится, то догонит её в два счета, уж очень он быстро двигался. - И что я могу быть вам полезна до того, как вы пронзите меня мечом. Шейд сощурил удлиненные глаза и тихо хохотнул, хотя эти звуки скорее походили на предупреждение. Последнее предупреждение, чтобы она вела себя с ним хорошо. - Ты меня разочаровываешь, девочка. – Дурза улыбнулся, показав острые зубы, которых, как показалось Авари, то ли было чуть больше, чем полагалось человеку, то ли клыки выделялись неестественно сильно. – А глупые девочки обречены на поражение. Делая последний шаг, шейд совершил мимолетное движение, только черным мазком колыхнулся длинный рукав, и у горла Аварис коснулась острая холодная сталь. Меч шейда, неожиданно светлый, был тонким и сужался к кончику, от чего напоминал острое лезвие рапиры. Таким мечом ничего не стоило попасть между ребер и добраться до сердца. Но если бы с шейдом всё было так просто. Тонкий кончик медленно прочертил холодную дорожку выше, забираясь под угол нижней челюсти и вынуждая женщину вскинуть голову выше, чтобы снова встретиться глазами с хищным багровым взглядом. Шейд наслаждался своим маленьким торжеством. Одной его скорости ему хватило бы, чтобы насквозь проколоть ведьме горло. Жаль только, что сегодня она решила послушаться голоса разума и не причинять себе дополнительных повреждений, пытаясь сопротивляться. Дурза был даже немного разочарован. - Мужчина, которому нужен меч, чтобы справиться с женщиной… - первое слово, заставившее горло Аварис прийти в движение, наградило её тонким порезом от неотступного лезвия. По похолодевшей от страха коже скатилась красная капелька, которую жадно проводил пылающий взгляд. Как только он потеряет к ней интерес, он убьёт. – Не заслуживает права называться мужчиной… Шейд издал злобный рык. А вот это зря. Оскорблять шейда, настроенного скорее благожелательно, ей явно не стоило. И что это за нахальное предложение, прямо так, сразу! Неужели она думает, что он простое животное, чтобы достать другой "меч", и поучить её быть женщиной прямо здесь?! Какая звенящая наглость со стороны варденов, или кто её ещё послал сюда! Острый клинок спустился вниз, унизительно подцепив на ходу, но не разрезав, шнуровку ворота её рубашки, а потом с легким свистом вернулся в черные ножны. Ну давай проверим, насколько тебе духу хватит, женщина, исполнить свое похабное предложение. Обычно на расстоянии вытянутой руки от искусственного тела шейда все дразнившие его девицы начинали сдавать назад. Лицо женщины приобрело пепельный оттенок и как-то осунулось. Аварис снова не попала в цель. Колдун не ушёл к более деловому тону, а скорее наоборот, воспринял её слова, как заносчивую игру с ним. А она не хотела с Дурзой играть, особенно если игра предполагала, что она сама разрешила шейду её снасильничать ради искупления оплошности. Но и объясниться с Дурзой, вздохнувшим от гнева, когда он осознал её "предложение", Аварис не успевала. Сощуренные красные глаза беззастенчиво «ощупали» её с ног до головы. Всё вышло ужасно глупо и неправильно... - Если ты хочешь, чтобы я обращался с тобой, как мужчина с женщиной,- шейд переместился почти неуловимо для глаза, оказавшись за спиной у ведьмы, и прохладные руки мертвой хваткой стиснули её запястье, выкручивая кожу и подворачивая локоть, вынуждая наклониться ниже, к поблескивающей поверхности стола. Отвратительное несвежее дыхание обожгло ухо, - то веди себя, как хорошая, послушная женщина, а то я тебя раздеру… Но у Аварис в её еще непроклятой тогда жизни, было довольно неприятный опыт в этой сфере, сделавший её яростной противницей такого обращения с женщинами от особ любого происхождения и титула. Она чувствовала, как старая боль распространяется по телу холодным огнём. Никогда. Пока она жива - никогда. Столько грязи, от которой потом хочется содрать с себя живьем кожу, на неё больше не выльется ни-ког-да. И этот страх от застилал ей глаза сильнее, чем парализующий страх перед шейдом. Шейд, ухвативший ее за руку сзади, хоть и не порадовался поведению ведьмы, но как будто примеривался к их внушительной разнице в росте, и подумывал, как ему сподручнее распорядиться небогатой обстановкой лазарета, раз уж женщина так настаивает на акте похоти между двумя темными магами. В конечном счете, Дурзе редко кто отваживался предложить себя, тем более это могло быть самоубийственно опасно. Но раз дама желает, то шейд решил подыграть ей, пугать наглых развратных женщин ему тоже нравилось когда-то. Горячие блики отражались в целом озере воска внутри толстой свечи, освещавшей стол перед ними. Нужно просто подвинуться на полшага, сделать вид, что заваливается вперёд от боли или слабости в коленях... Вот так. Женщина резко сжала наконец оказавшееся у её руки отекшее тело свечи, и через плечо плеснула горячий воск в глаза шейду. Только ради этого стоило плясать с ним вокруг стола. Дурза взвыл и выпустил ведьму, пытаясь очистить глаза. Его гнев сводил его с ума, как она смеет так издеваться над шейдом на его же земле! Нет, впредь он не станет с ней разговаривать, пока её пальцы на руках не будут переломаны или как минимум зажаты в тиски! И каждый из них он переломает лично в трёх местах! Но у шейдов, помимо скорости перемещения, была ещё одна замечательная особенность - их раны затягивались с невероятной быстротой. Поэтому, когда Дурза, на губах которого едва не вскипала пена, убрал руку от лица, на нём не было ни следа ожога. А вот его игривое настроение окончательно превратилось в кипящую ярость. Аварис просто прибило к полу ударом наотмашь. Ноги подогнулись, в груди засаднило, а во рту отчетливо чувствовался привкус крови. Ещё пара таких ударов, и даже ведьмино тело не выдержит. - Идиотка! – рявкнул Дурза. - Неужели думаешь, что тебе удастся выбраться отсюда живой?! - Но и вам живой я не дамся, - костяной кинжал буквально завибрировал, когда его кончик был направлен на колдуна. Магия текла по оружию, концентрируясь на источнике опасности. Но шейд был слишком быстр. Слишком. - Как тебе будет угодно, - язвительно согласился Дурза, и по мановению его руки магическая сила оторвала тело Аварис, успевшей только покрепче перехватить кинжал, от пола и снова с силой ударила о стену. Костяшка зашипела, выплюнув несколько желто-зеленых искр, но никак не успевала породить заклинание в этом диком темпе, заданным шейдом. Тонкие пальцы шейда сомкнулись на разогретой кости, пробуя её на прочность. Оружие изогнулось, захрипело, как будто Дурза ломал шею живому существу… и треснуло. Комнату травников озарила яркая вспышка неживого зеленого света, за которым последовала горячая ударная волна. Шейд оградил себя темновым щитом, языками мрака клубившимся вокруг него, но полыхнуло так сильно, что его отбросило к обрушенным стеллажам. Дурза зарычал, приподняв верхнюю губу и показывая острые зубы, но быстро поднялся на ноги, разливающие под ним ароматные эссенции чудовищно раздражали его обоняние и промочили дощатый пол, но шейд мог и по подтаявшему льду пройти, не оскользнувшись. Настало время разобраться с ведьмой, и бежать ей больше некуда. Богатый расшитый нагрудник шейда подрагивал от клокочущей в нём злости, переливаясь нитями серебряного шитья, он не спускал с Аварис пылающего взгляда, готовясь нанести последний и смертельный удар. Под его ногой всхлипнули осколки мелкой стеклянной посуды, но Дурзе было всё равно. Женщина из последних сил приподнялась и отчаянно дернула ручку ставни окна, которое, как на зло, заело. Битое стекло хрустнуло совсем рядом. Аварис дернула ручку сильнее, но ответом стал тугой скрип. Дерево не двинулось с места. - Не в этот раз, шлюха, - издевательски сказал красноволосый шейд. – Теперь ты никуда от меня не денешься. И люди тебе не помогут. Шейд был уже в трёх шагах от ведьмы, она уже слышала, как хриплое дыхание вырывается между темных тонких губ, пересеченных вертикальным шрамом. Хриплое... Разве слышала она до этого дыхание шейда? Но поразмышлять об этом дальше ведьма не успела, потому что случилось невозможное. Шейд, ловкость и сила которого в разы превосходила человеческую, неправильно поставил ногу, и она подкосилась, когда он перенес на неё свой небольшой вес. Дурза пошатнулся, пытаясь снова обрести равновесие, в его глазах плеснулся... страх? Казалось, что тяжелый богатый плащ стал тянуть его вниз, как хомут. Красные глаза удивленно расширились, но их пламя, полыхнув, как раздутые угли, стало… гаснуть? Аварис практически перестала дышать, не в силах сделать ни шага от боли и страха, и ничегошеньки не понимая. Они оба ничего не понимали. Женщина ни о чём не могла думать и не могла отвести взгляд. Сейчас сама судьба решала вопрос – жить ей или умереть. Шейд оступился снова, пытаясь преодолеть последние несколько шагов, отделявших его от ведьмы, но рухнул на пол, поскользнувшись, - только разноцветные осколки драгоценных флаконов брызнули в стороны, да пара искрящихся самоцветов закатилась под ноги обмершей женщине. Чудовище с кроваво-красной гривой испустило глухой рык. Дурза перекатился на живот, плащ обернулся вокруг ног, тяжеля от пропитывавших его бальзамов, запах которых был так силен, что просто сбивал с ног. Когти рванули застёжку, освобождая его от дорогой ткани. Ноги его не слушались, но сдаться так просто шейд не мог. Он был сбит с толку, не понимал, что с ним происходит, и оттого злился пуще прежнего, а злоба была иногда единственной силой, что поддерживала в его теле жизнь. Он должен был убить ведьму. Даже если потом сам испустит дух, не успев отряхнуть её кровь со своих когтей. Иначе она убьет его, как и все подосланные твари. Шейду нельзя было давать слабину перед магом. Шейд приподнялся на вытянутых руках, подтягивая себя, к своей замершей жертве. Когти отвратительно скрипнули по доскам. Но красные глаза темнели с каждым редким и хриплым вздохом, приобретая глубокий карий цвет, теплый, но совсем не жгучий. Могучие руки дрогнули, шейд испустил злой стон, напоминавший предсмертный всхлип, а потом окончательно осел на пол. И больше не поднялся.