***
В коридоре что-то загрохотало, послышались шаги. Авари встрепенулась, но тут же получила порцию новой боли, приправленной животным страхом. Да и как не уподобится животному, когда сидишь в темноте, в ошейнике и кандалах за стальной решеткой? Сердце предательски застучало в ушах. Смерть была неизбежностью, от которой некроманты никогда не бегут, но вот о том, через какую боль её может провести палач перед последней дверью, она как-то подзабыла. А боли в её покалеченном теле и так было много… Шаги затихли у двери, голоса отразились от стен, усталый слух отказался разбирать слова, превратив их в бормотание, в котором и языка-то его не различишь. Голоса затихли, заскрипела дверь. Кто бы ни пришёл, он остался за дверью, потому что ни лучика света от факела не приникло в тюремный коридор, ни шага не было слышно по мокрым, покрытым липкой плесенью камням, ни одного мелкого звона от ножен, ни шелеста ткани. Ничего. Только вот темнота как-то особенно сгустилась напротив прутьев клетки. Решетчатая дверь медленно отошла прочь. Авари не могла видеть своего посетителя, но сомнений в том, кто пришёл поглумиться над её положением, у неё не было. - Приятно, когда не нужно никого убивать, чтобы остаться наедине, правда? – любезно заметил шейд, заходя в камеру и чуть поддернув край дорого, подбитого соболиным мехом, плаща. – Надеюсь, тебе удалось отдохнуть от своей вечной спешки, в которой ты пыталась от меня улизнуть? Женщина осталась безучастной к его приветствию. Какой смысл тратить остатки сил на слова, если они неизменно приводят шейда в бешенство? - Ты, наверное, хочешь пить. – шейд ласково кивнул на небольшой глиняный кувшин в углу её клетки, который она подслеповато угадала по одним очертаниям в тенях. - Не стоит отказываться, - Дурза был сама вежливость, а на его губах играла тонкая, но очень неприятная усмешка, изуродованная вертикальным шрамом, который блеснул в бледном свете, сочившемся откуда-то свысока, - вода принесет тебе облегчение. Шейд наклонился, подхватил кувшин и налил воды из него в плоскую чашу, тускло блеснувшую в его руках. Тень вернулся к женщине и поднёс пахнущий дешевым металлом край к потрескавшимся от сухости губам. Аварис отвернулась, и металлический край уткнулся ей в грязную щёку. - Пей. Если не хочешь вынудить меня выбить тебе зубы. – терпеливо сказал Тень, и край чаши в его руках сделал ловкое движение, протиснувшись между губ и настойчиво (и болезненно) поддев верхний ряд зубов, что заставило Аварис морщиться. – Давай. При всём уважении к Дурзе пить отраву из его рук прямо сейчас она не была готова. Шейд это понял, но и опыт в поении и кормлении особенно строптивых пленников у него был колоссальный. Сильные пальцы надавили женщине на щеки, размыкая челюсти, и чаша опрокинула своё содержимое ей в рот. Женщина закашлялась, попыталась вывернуться, но бледные тонкие пальцы крепко зажали ей рот и нос, не давая сплюнуть отвратительно жегшуюся воду, или, вернее сказать, яд. Тут уж либо глотать, либо задохнуться. Шейд пощекотал её дрожащее горло длинным черным ногтем, подсказывая человеческому телу правильный вариант. - Хорошая девочка, - похвалил свои усилия шейд, выпустив сжавшуюся от его варева Аварис. Всё это напоминало дрессировку собаки: он заставлял её выполнять команды, и хвалил результат, какими бы средствами он не был достигнут. – Глотай всё до капли. Тошнит? Это хорошо. Теперь к делу: кто тебя послал? Аварис не хотелось даже поднимать лицо с грязной соломы. Лучше задохнуться в этой грязи, чем снова встретится взглядом с ехидными красными глазами, горящими, как точки факелов на бледном мраморном лице, больше напоминавшем выбеленный череп, обтянутый мумифицированной кожей. У шейдов отвратительна не только душа, но и телесная оболочка ей под стать. Но Дурза имел свои представления о порядке ведения беседы, поэтому бесцеремонно взял её за волосы и вздёрнул голову повыше, чтобы ведьма не теряла с ним зрительный контакт. - Не вынуждай меня повторять дважды, женщина. Кто тебя послал сюда? Авари его почти не слышала – зелье начало действовать в её крови и ведьму мучительно скрутило от боли. Если её сейчас стошнит шейду на сапоги, он её этими же сапогами и добьёт. - Ты меня слышишь? – голос звучал уже на грани слышимости, а слова, шипя, проползали в голову, как крохотные змеи, пробившие барабанные перепонки, и начинали вить там свои гнезда. – Ты понимаешь, что я говорю? – шейд взял её за подбородок, вглядываясь в потускневшие глаза – каждая его манипуляция с её телом усиливала гул крови в ушах, как будто у неё не сердце, а водопад. Картина перед глазами дрогнула и поплыла. Дыхание стало тяжелым, Авари потеряла равновесие и завалилась на бок, не в силах подняться на закованных в наручники руках. Если это конец, то он пришёл гораздо быстрее, чем она ждала. – Руки отсеку, если опять ошиблись с навесками на кухне. Она же совсем ничего не соображает от четверти дозы… - пробурчал Тень себе под нос, отчаявшись дождаться ответа, но Аварис его уже почти не слышала. И даже руки, блуждавшие по её одежде, женщину не побеспокоили. Пусть делает, что хочет. Всё равно. Пусть хоть подавится её костями. Сильные руки резко подхватили её и вжали в стену, от чего пересохшее горло издало хриплый, но пронзительный вскрик, гулким ударом отозвавшийся на собственных барабанных перепонках. Шейд забормотал какие-то слова на непонятном языке и с такой силой сжал её ребра, что из сухих глаз ведьмы брызнули слёзы, тут же увлажнившие черные одежды Тени. Его пальцы, или когти, или уже руки буквально пробили её насквозь, прожгли, и сейчас ковырялись где-то под ребрами, пока шейд удерживал её в вертикальном положении. Аварис закричала ещё раз, мир пошёл трещинами и взорвался снопами искр. А дальше была темнота.***
Из-за окованной металлом двери донесся отчаянный крик. Потом снова была тишина, которую расколол глухой звук удара, и целая серия коротких хриплых воплей. Кричала женщина, кричала так отчаянно, что два стражника, охранявшие закрытую дверь, невольно поежились. - Да что Он там вытворяет, что эта баба так орёт? – сочувственно поинтересовался седой стражник, не смея, впрочем, потянуть за ручку двери, ведущей к ряду камер, куда шейд принёс свою новую игрушку. – Он же никогда не допрашивает их в камерах, чтобы не оставлять падали… - Эта вроде колдунья. Он их любит очень. Не утерпел, видно. - пожал плечами его молодой напарник, покосившись на дверь. – Помрёт, наверное. Он когда с ними… они сразу помирают. - Дык, колдуньи и ведьмы в наших окрестностях уже лет двадцать не водятся. Охота им в петлю своей шеей лезть, что ли, чтобы под шейдом оказаться? – засомневался старик, поковыряв в зубах острой палочкой. – Вроде всех магичек в столицу отправляют теперь, а Ему, - стражник понизил голос до шепота и кивнул на кованную дверь, - шышь. - За что Он их так? – очередной вопль повторил вопрос молодого охранника. - А кто Его знает... – старик сплюнул. – Они ж с Ним одного рода, вот и гоняет в своё удовольствие. А по мне – так без этих магичек и лучше. Всё как-то… по-человечески. Молодой охранник почесал редкую щетину на подбородке. «По-человечески» с правлением у королевского колдуна не особенно получалось, но порядок при шейде, что греха таить, был всегда. А если на глаза ему не попадаться, так и вовсе ничего.***
Дурза закрыл за собой решетку камеры и одним щелчком замкнул замок. Вопросы множились, а ответов он так и не получил. Что вардены хотели сказать этим спектаклем? Предположим, крестьяне Сохо выдали с потрохами шейду ведьму. Прекрасно. Имитация посоха некроманта – волшебно, очень правдоподобно. Живой некромант – и того лучше, удивили. Ну и что в итоге? Расчёт на то, что грязной девке хватит сил выстоять против Дурзы? Даже как-то грустно, если Стражи и вправду так скудно оценивают его силу. Присылали бы уж тогда хотя бы эту остроухую занозу в королевской заднице - Арью Дрётнингу. Обмануть его и отравить? Возможно, но идиотам давно пора бы уяснить, что отравить шейда – задача нетривиальная, и так уже несколько раз пытались, да всё без толку. Ну, разве что головы неудачливых отравителей Дурза им отправил в обмотках, пропитанных смолой, чтобы не забывали, что такие попытки стоят дорого. По снятой голове – за каждую. Или думали, что он купится на эту мордашку и копну волос, а ведьма пронзит его сердце кинжалом, когда он будет удовлетворять с ней свою плоть? Честно говоря, могли бы прислать шлюху повыше ростом и немного посмазливее. А эта ещё и шарахается от одного прикосновения, он ведь только понюхал её шею (уж очень бархатно пахнут женщины, когда у них в крови закипает растущая луна, а шейду, с его чувствительным обонянием и вовсе сложно устоять), а она уже забилась в истерике, да ещё и эта дерзость с горячим воском… Да и Стражи должны были взять в расчет, что любовного пыла великого шейда пока ни одна не переживала, так что такая попытка его убить точно будет стоить ей жизни, а уж увенчается ли она успехом или нет – вопрос открытый. С другой стороны, когда это Стражи щадили своих наемников? Шейд легко поднялся по ступеням и распахнул дверь, соединявшую коридоры подземелий с первым этажом замка. Пальцы инстинктивно коснулись шеи, как будто вспоминая прикосновения. Да, пожалуй, в таком интересном положении с женщинами Дурза ещё не бывал. Надо будет взять на заметку, что растирание мягкими женскими руками – процесс приятный настолько, что шейд даже не всадил женщине в грудь свой меч, как только открыл глаза. Слегка растерялся и расслабился, несмотря на своё паршивое состояние. А бедняжка совсем замучилась на этом задании. Одного удара шейда ей было достаточно, чтобы её ребра треснули и воспалились на следующее же утро, и она обессилела настолько, что даже не поняла, что великий шейд милостиво послал ей лекарство, чтобы добыча не издохла до того, как прояснит ему сложившуюся ситуацию. Или специально пыталась сдохнуть и потерять сознание от боли, отказываясь пить зелье, растворенное в воде? И всё-таки, всё-таки. Стражи могли преуспеть. Он был отравлен проклятой склянкой, содержимое которой он пока не смог разгадать до конца. И где Стражи только взяли этот яд? Да или взяли? Тухлятина из его старой коллекции, которую он поленился вылить, отправив в лазарет вместе со старым стеклом. Его рукой надписанная склянка, да и состав верный, только испортился давно. Феерическая неудача. Он потерял силу на несколько часов, ослаб и был предоставлен этой женщине вполне достаточное время, чтобы она искромсала его тело. А эта дура перетянула ему порезанное горло и руки, да ещё и серебром, на которое шейды плевать хотели. Зачем с него сняли обувь? Зачем порезали одежды? Где подвох? Где логика хотя бы, тьма побери?! Золотая истина войны проста: можешь убить – убивай. Вардены прекрасно это знают. Никогда ещё Дурзе не удавалось обменять с ними заложников, даже эльфов наглые твари не выкупали, даже лучших среди этих эльфов, обрекая их на верную смерть. А королевским магам, которые оказывались в руках «воинов свободы» вообще оставалось только искренне сочувствовать. От последнего ученика Морзан получил что-то вроде сожженной головешки, отдаленно напоминающей скорченное человеческое тело. Но эта странная женщина… Она должна была не сидеть на нём, втирая ему в кожу отвратительный медицинский эфир, от которого до сих пор страдало чувствительное обоняние шейда, а бить его в открытую грудь кинжалом. Так почему не била? Это попытка завоевать его доверие, спасти ему жизнь, подстроив неудачное покушение? Глупо! Всем известно, что Дурза не приближает к себе слуг, и он в самом деле с трудом удержался от того, чтобы не разодрать женщину прямо там же, в лазарете. Когда очнулся. А ведь мог больше не подняться, если она была послана, чтобы его убить. Не знала, как? Ну не эфиром же, в конце концов. Или она определенно переиграла в роли знахарки, если её послали вардены. А если нет? Если шейд Дурза настолько привык к убийцам и ворам, что уже любая деревенская потаскушка кажется ему коварной наемницей? В этом случае он мучил простую деревенскую курицу. Ошибка без последствий, но обидная ошибка. Ну, ничего страшного. Он поправился достаточно, чтобы вылечить ей ребра, так что теперь издохнуть до долгой беседы с ним лично у ведьмы не получится. Впрочем, сырость ещё может её добить. Шейд перевёл бы пленницу в комнату с решетками на окнах, но эта прыткая безголовая птичка уже прыгала от него со скалы, так что в обстановке, в которой есть что-то большее, чем соломенный тюфяк и каменные стены, оставлять её не стоило чисто с практической точки зрения и для её же блага. Чтобы потом не обнаружить ведьму раскачивающейся в петле на потолочной балке или на камнях, сорвавшейся с крепостной стены, если веревка из лоскутов простыней получится недостаточно крепкой. Пусть посидит на цепи и подумает над своим поведением. А заодно подготовит ему правдивую сказку о том, как она оказалась в Сохо, и чем насолила его жителям. Времени у них теперь много, а ночи на гиллидской пустоши долгие…