Долгожданная встреча

Спустя почти год… - Торнак женился. – между делом сообщила Аварис, не отвлекаясь от своего монотонного занятия. - Кто-то из любящих отцов таки смог приставить к его горлу меч и не опускать его вплоть до порога ратуши? – шейд иронично поднял брови, отпив горькой настойки, которую ведьма заваривала ему, когда он решал почтить её жилище своим визитом. Торнак, хоть и раздражал шейда своим идиотским бесстрашием перед ведьмой и самим Тенью, был достаточно ценным человеком, чтобы уж совсем за ним не присматривать. Если мальчишка не сбавит темпа, шейд сделает его главным оружейником замка, а то переманят*. Шейд так привык к Аварис, а она так правдоподобно не собиралась от него сбегать, что в мирное время, когда король не трепал шейда по разъездам, Дурза пересиливал себя и позволял ведьме жить в поселке, зажатом между внешней и внутренней замковой стеной Гиллида. Только сам иногда не выдерживал, и спускался к ней. Более того, она всё-таки была не так непроходимо тупа, как шейд счёл сначала – некромант была хорошим слушателем, которого не отталкивал мрачный бешеный характер шейда, и некоторыми результатами работы шейд мог перед ней похвастаться, а она могла их понять. Тем более за прожитое вместе время они стали... почти друзьями, ну или чем-то сродни этому, что могли себе позволить темные маги. Шейд, хоть и ругался на ведьму в силу скверного характера и поврежденного духами состояния ума, но очень ей дорожил. И не хотел делить ни с кем. Пусть даже ему не видать ничего больше приятельства от женщины, не принуждая её, но он был рад и этому. В последний раз Дурза бравировал тем, как ему удается с помощью магии нагревать воздух внутри предметов на примере яблока, которое с треском лопнуло от давления пара внутри, окатив шейда и некроманта беловатой теплой массой своей разжиженной мякоти. Аварис, к удивлению шейда, восхитилась таким результатом, оттирая с его расшитых дорогих одежд и уродливого лица последствия демонстрации. Ей, похоже, вообще нравились его шутки, а это было очень ценно. - Торнак женился по любви…Помнишь девушку с золотыми волосами, которая жила тут за стеной, Зару? – ступка мерно пошла в ход, шейд посматривал на Аварис над уровнем кривоватой толстой чашки, купленной у торговца на углу. Дурза узнавал эту посуду только потому, что мужичонка как-то зазевался со своим товаром перед конным отрядом, в результате чего похожие черепки усеяли мостовую. – И он выглядит очень счастливым. - Любовь – это что-то сродни болезни. – фыркнул шейд, поднявшись и обходя стол. Острые когти со скрипом прошлись по старому дереву. - Притупляется чувство воли, зрение обманывает разум, тело то знобит, то бросает в жар, а сам разум… разум и вовсе отключается, как будто отравлен ядом. Агония, паралич, а потом смерть. - Любовь вдохновляет на подвиги. Придает смелости. – попробовала отстоять свою позицию Аварис, не отвлекаясь от работы: слова шейда её несколько расстроили. Шейд закатил багровые глаза. - Как и хмельное. – ирония так и сочилась из резких слов. – Я бы даже сказал, выпивка даст сто очков вперед твоей «любви». - Любовь рождает верность. И бескорыстие. Люди часто совершают героические поступки ради тех, кого они любят. – заметила ведьма, обходя стол вслед за высоким шейдом. - Зависимость от воздействия ядов известна с давних лет. – шейд сделал движение руками, как будто вытащил изо рта курительную трубку и выпустил невидимый дым между темных губ. – иногда в разговорах с Аварис он чрезмерно много паясничал, переигрывая на публику. Шейду это в себе не нравилось, но в таких разговорах его заносило на поворотах. Возможно, виновато было общество женщины, которая его не боялась, и которую он с удовольствием раззадоривал и на злость, и на восхищение. - Любовь позволяет людям открывать сердце друг другу и обретать покой. – взмолилась ведьма. - Я знаю более эффективный способ обрести покой, - серебристый клинок на треть выехал из ножен, повинуясь руке Дурзы. – И не только открыть, но и извлечь сердце. - Не правда. Любовь – это главный компонент сча… - Да нет же! – шейд не дал ей договорить, и вмиг оказался почти вплотную к ведьме, нависнув над ней, как черно-алый коршун. – Глупая, как ты не понимаешь, нет как раз тех, кого бы она сделала счастливыми! О, - Дурза вскинул голову, оскалив острые зубы, - я прожил достаточно долго, чтобы это узнать. Знала бы, сколько жен было оболгано на допросах всего пятистах шагах отсюда, просто потому, что король до сих пор не догадался сделать браки не пожизненным! И сгноить неугодную в этих стенах, - шейд махнул когтистой рукой в сторону Гиллида, - это самый дешевый способ избавиться от надоевшей связи. Вот чем заканчивается твоя «любовь». А сколько небылиц запротоколировано от лживых женских языков, купившихся на деньги или чужую ласку! Ты даже не представляешь, как изворотливы их маленькие мозги, когда перед носом замаячит сладкий кусок. – шейд внезапно сделал очень жалостливое лицо и сложил кончики когтей вместе, как будто собирался молиться. – А как многие пустили на вырезку свою «любовь» просто потому, что им стало страаашно… – Дурза злорадно усмехнулся ведьме и наклонился к ней так низко, что его кончик носа едва не касался её лба. – И это я ещё ничего не сказал о тех глупцах, которые добровольно и самостоятельно сложили головы во имя «любви», доказывая, что они достойны звания королей дураков… Судя по тому, что ведьма проглотила свой надоедливый язык, победа в споре осталась за ним. - Ты никогда не веришь в лучший вариант. – отчеканила Аварис, вынужденная порядочно задрать голову, чтобы продолжать смотреть в глаза шейду, и сопровождая каждое слово легким тычком в грудь колдуна. – Не все в мире идёт по худшему пути. Шейд непонимающе уставился на палец, то и дело касавшийся его одежды. Она что, машинально пытается достучаться до него таким странным способом, имитируя стук его сердца, которое давно перестало нормально биться? Женщина спохватилась и убрала руку. Дурза тоже встрепенулся и отошел на шаг назад, чтобы его в случае чего не начали снова трогать: он не очень-то любил прикосновения к своему почти искусственному телу. - Глупости и самообман, одним словом. – подвёл заключительную черту шейд. - Я не знаю, какими словами тебя убедить, но всё равно думаю, что ты не прав, великий шейд Дурза. И они обязательно будут счастливы. – сдалась женщина, снова занявшись сортировкой собранных трав на широком столе. Что поделаешь, язык у шейда определенно был подвешен лучше, поэтому в ораторском мастерстве с ним соревноваться было бесполезно. – Знаешь, ты отрицаешь право на жизнь у редкого чувства, которое дается безвозмездно кому угодно. Великий шейд Дурза поморщился, безразлично пожал плечами и двинулся к выходу из каменного домика: нужно было вернуться в замок до восхода солнца, а своего мнения менять он не собирался.

***

Дурза застонал. В последние дни ему кусок не лез в горло, а его тело отказывалось проваливаться хотя бы в короткий сон, чтобы восстановить плоть. Он терял силы от банальной бессонницы и чувствовал себя разбитым день ото дня всё больше. Шейд вскочил, прошелся по своей спальне пару кругов, но движение его только разогрело, а не успокоило. Дурза рыкнул от раздражения и распахнул окно. Ночной воздух, принесший запах сухой травы и пресной илистой воды, немного охладил бледную исчерченную кожу, шрамы на которой казались особенно отвратительными в игре ночных полутеней. Как же ему плохо, как же мерзко. Великий шейд не может справиться со своими мыслями, со своим телом, не может заставить себя прекратить фантазировать и, пресвятая тьма, просто уснуть. Дурза засунул руку в широкий ворот рубашки и, сжав острые зубы, глубоко вонзил черные когти в свой бок. Резкая боль привела его расстроенное сознание в чувство. Шейд улыбнулся и медленно разодрал когтями кожу на груди широкими полосами, они наполнились густой темно-бордовой кровью, которая, соприкоснувшись с воздухом, задымилась и буквально на глазах испарялась из раны, превращаясь в серый дымок. Жаль, что не смертельные раны не держались на плоти шейда долго. Жаль, что ему не удалось извлечь из груди своё собственное сердце. Великий шейд выдрал бы его из грудной клетки и положил бы в ларчик, как самый драгоценный клад, что сделало бы его неуязвимым как для меча, так и для треклятых мучений. Хотя остатки несчастного органа в его груди сейчас долбились так, как будто собирались самостоятельно разбиться о его мощную материальную оболочку, будь они прокляты. Разодранные края кожи шевельнулись и уже начали срастаться со своими соседями, залечивая нанесенные порезы. А вместе с каждой утраченной каплей боли к нему возвращалась одержимость и желание, застилавшее собой буквально всё. Шейд со свистом выдохнул и выплеснул в серебряный таз для умывания полный кувшин воды. Камин в своей спальне он в последнее время не топил, несмотря на то, что ночи в Гиллиде были очень холодными, и комната к утру была выстужена на славу. Но Дурзе было всё равно. Его кожа по ночам горела от разогнанной взбесившимся сердцем крови. Дурза с ворчанием окунул голову в таз. Отфыркиваясь от ледяной воды, стекавшей по длинным красным волосам, в кои-то веки расчесанным, хотя и с торчащими обрезанными прядями, где он убирал колтуны на своей красной голове, отчаявшись их разобрать, шейд снова вернулся в постель. Да, он даже сделал себя опрятным, надеясь понравиться женщине больше в следующий раз. И, можно подумать, ему это помогло. Своими игривыми любовными порывами он больше её пугал, хотя хотел добиться обратного эффекта, и едва ли не впервые старался быть ласковым. Будь она простой женщиной, а он - тем, кем должен был быть изначально, он бы просто поймал её ночью, замотал в ковер и увез бы в свой шатер. Неделька-другая ласки к своей добыче, и она бы понесла от него первенца. Так просто, так естественно, так по-человечески. Но вот шейду проделать такую штуку над Повелителем Мертвых было недопустимо. Аварис так носилась с шейдом, когда Дурза бывал слаб, что принуждение было не лучшей обратной услугой, тем более он дал слово её не трогать силой, и он так ценил Аварис... Сердце, взятое обманом или силой, никогда не станет по-настоящему твоим... О чём они говорили сегодня? «Любовь не стоит ничего и бесценна». Какая глупая ложь! Шейд клацнул острыми зубами и снова заметался по спальне. Он может её убить, не рассчитав силы. Она может не согласиться … служить ему и эту службу. Всё в этом мире можно купить, а что нельзя – то можно взять силой или хитростью. А что он может предложить взамен «любви»? Дурза остановился у большого зеркала, в полный его рост, и сорвал с него красное полотнище. Из стеклянной глубины на него смотрело худое бледное лицо, пересеченное синеватыми уродливыми шрамами. Узкие глаза в сеточке тонких морщин, неживая синева из-за застоявшейся под веками крови. Шейд недовольно крякнул и потянул сухую, как пергамент, кожу, чтобы немного восстановить кровообращение, вернее, то его подобие, которое кое-как имитировало полуживое сердце. Сильные пальцы немного ослабили глухую шнуровку воротника, от которой на бледном горле остался синеватый след. И здесь тоже кожа попортилась и образовала тонкие шершавые складочки. Разве что тело, сильное и гибкое, могло хоть немного добавить ему очарования, пока скрыто одеждой. Волосы у него были встрепаны, хоть Дурза и старался в последние дни выглядеть опрятным: отмывался в ледяной воде с едким мылом, выровнял линию красных волос, и даже пару раз собирал их в хвост. Но что-то с этим делать нужно, он не может так долго не спать. Вернее, не спать неделями совсем. Нужно собрать волю в кулак и разрубить этот узел на своём горле, который душил его, как удавка. Он честно пытался избавиться от этого. Он высылал Аварис, один раз даже выгнал её, разругавшись с ведьмой вдрызг, но не выдержал и часа и сам вернул её в Гиллид, только слегка извалял в грязи и снова красуясь. Дурза уезжал сам, но каждую ночь любовно наматывал себе на шею сентиментальный сувенир в виде выдранного в первую ночь знакомства клока платья, шумно втягивая знакомый запах и разогреваясь. Ему уже давно было мало порядком истерзанной когтями тряпки, ему нужна была её владелица, не меньше. О, Авари, ну почему ты так непонятлива? Да, шейд гораздо более ущербен, чем живой человек, пусть и вырвет язык любому, кто отважится это заметить. Но он обладает силой и властью, магией, которая чего-то да стоит… Магией и расплатится. Шейд ещё раз вытер лицо от воды и набросил на плечи полукафтан, подпоясался широким поясом с перевязью для ножен. Зеркальное отражение от принятого им решения никак не похорошело. К дьяволу, бесполезно отрицать очевидное. Шейд отвратителен и снаружи, и внутри, и, по-хорошему, он не должен и думать о том, чтобы просить чего-то большего, чем их… небольшая дружба. В Дурзе так много тьмы и злости, что ни для чего светлого уже не осталось места, а количество его скверных поступков даже перед ней одной лишает шанса на всякое спасение. Он никогда не станет лучше, а скорее просто утопит бедняжку в своей темноте, где она будет задыхаться, скованная жадными нечеловеческими руками. Шейд открыл окно и легко вынырнул на карниз. Покои Дурзы располагались достаточно высоко, чтобы падение отсюда могла размозжить даже такую прочную оболочку, как у него, но шейды обладают нечеловеческой силой и ловкостью. Мужчина легко миновал угол башни, спустился по водостоку, увенчанному уродливой фигурой духа-слизняка, которого он вселил сюда для охраны, миновав удлинившиеся когтистые лапы. Он был безнадежен, ни одна женщина не пожелает шейда, если её не принуждать силой, разве мало было примеров это доказывающих? Не даром же шейдами пугают девиц в деревнях у границы пустыни... Дурза легко вспрыгнул на крюки, за которые цепляли цепи котлов со смолой, и, только слегка помогая себе балансировать руками, прошёл по этой острой лестнице на высоте больше тридцати футов. Но Аварис - его. Шейд уже не мог обещать, что не удавит первого, кто покусится на место её мужчины, потому что она - его. Его. Если бы Дурза знал, или хотя бы помнил, что такое любовь и ревность, он бы без труда распознал причину своих страданий, но только к полутора векам шейд приноровился испытывать такие сложные смеси чувств, и просто не имел такого опыта до настоящего случая. Он научился чувствовать заново после своего становления, но чувства эти его истязали. Шейд дал ей кров и дом под своей рукой в обмен на свободу, а в обмен на любовь будет ещё пуще беречь ведьму от людских и королевских глаз, будет учить её, станет щедрым и добрым господином. В конце концов, выходят же женщины замуж по решению семьи за старых богатых мужей, так почему королевскому шейду не взять себе ведьму на тех же правах? Колдун легко сбежал по крыше и взлетел на зубец смотровой башни. Гиллид заливала восхитительная светлая луна, бывшая, на взгляд Дурзы, куда приятнее солнца. Он больше не может ждать, иначе совсем потеряет над собой контроль, и одним случайным поцелуем дело не ограничится. Шейд гулко выдохнул, примерился и сиганул вниз на мостовую с замковой стены.

***

Городничий, обходивший ночные улицы с фонарем, боязливо оглянулся, когда невдалеке от него на камни приземлилась длинная тень. Уж не случилось ли кому-то из слуг, не выдержав работы у колдуна, свести счеты с жизнью? Но тень легко оттолкнулась от земли и оказалась на козырьке портика ратуши. Городничий почесал затылок и поправил капюшон. Видать, Хозяин замка опять заскучал. И уж тут чем меньше увидишь – тем лучше.

***

Аварис разбудили до рассвета коротким, но очень сильным стуком в дверь. Она неохотно выбралась из объятий теплых покрывал и повела плечами. Прохладно, когда печка остывает. Сегодня надо начать топить попозже, чтобы с утра было приятнее вставать. Настойчивый стук повторился, и сон слетел с неё, как пелена. Если кто-то так ломится в двери ни свет ни заря, то дело должны быть срочное. Ведьма накинула на плечи шаль поверх длинной плотной рубашки, не став тратить время на одевание, и босиком прошла к двери. - Женщина! – Дурза, глаза которого горели от нервного напряжения, буквально затолкнул Аварис в её нору, приперев к стенке. Сильные длинные руки мертво впились в стену с двух сторон от её головы, на всякий случай, чтобы она не начала удирать от шейда, перепутав его чувственное волнение с приступом ярости. - Что-то … не так? – Аварис вжалась в стену. Шейд не выглядел вменяемым. - Мне есть, что предложить взамен. – Дурза сразу начал с места в карьер, чтобы не растеряться в непривычной ситуации. – Я обладаю большой силой, женщина. И она растет с каждым годом. Я буду учить тебя, я..,- шейд мотнул красной головой, не веря тому, что говорит это вслух и мысленно проклиная заплетающийся язык.- Я возьму тебя в ученицы, и заплачу этим за твою «любовь», если ты выберешь меня. – женщина шевельнулась, чтобы отстраниться, но шейд буквально втолкнул её в стену, навалившись плечом. Он не собирался выпускать её, пока сию же минуту не получит внятного ответа, и, желательно, положительного. - Выбери меня своим мужем. Ответом ему стал тихий хрип: Дурза, разнервничавшись, припечатал ведьму так сильно, что выбил весь воздух из её легких. Шейд вздрогнул и на йоту ослабил хватку. Но позы своей не изменил: вызов был брошен, и должен был быть принят или отвергнут. - Скажи сейчас. – злобно прошипел шейд, теряя всякое терпение. Он окончательно сойдет с ума, если будет ждать хотя бы чуть-чуть. Даже если ещё пару минут. Минуту. Секунду. Мгновение. – ОТВЕЧАЙ! Да говори же!!! – он измучился за те часы, которые он ходил кругами по крыше её домика, перебирая возможные варианты этого разговора, но всё, как и всегда, шло абсолютно не по его идеальному плану. Ведьма, видимо, проглотила свой болтливый язык, потому что отупело смотрела на сгорающего от стыда и волнения Дурзу. Либо думала над ответом, либо пыталась понять, к чему он вообще всё это. По расширившимся карим глазам шейд понял, что правильная догадка таки достучалась до её мозгов: к ней только что посватался шейд.

***

Надо признать, от того, как шейд предлагал себя в качестве мужчины, отказаться было сложно, особенно чувствуя рукоять меча своим боком. Авари живо представила себе, как он снесет ей голову одним ударом, если ему не понравится ответ. Великий и прекрасный Дурза был пугающе мил, когда хотел понравиться, и хоть как-то вписаться в общественные ритуалы. Хотелось рассмеяться или заплакать, или и то, и другое. Такой страшный и одновременно такой хрупкий… ну кто бы мог подумать? Такой дикий, большой, страшный и одновременно красивый… Дурза был не просто загадочным, он был головоломкой, у которой совсем не обязательно была разгадка, и на которую придется потратить как минимум всю жизнь, чтобы хотя бы начать думать, что ты нашёл правильное решение. И это он-то выгнал её, когда она попыталась ему предложить что-то большее, чем его любимое растирание маслом? А женщины долго помнят, когда их отвергают… – Ну?! Карие глаза Аварис подозрительно сладко прикрыли веки, от чего её взгляд стал хитрым и коварным, а шейд непонимающе склонил голову на бок, пытаясь понять, это скорее «да» или его собираются пытать торговлей её телом? - Глупый, - отодвинуть шейда от себя ей сразу не удалось, но обнять его за пояс было куда проще, особенно когда шейд, не веря своим ушам, приблизил к ней своё некрасивое лицо, - самовлюбленный, эгоистичный, - шейд выгнул спину, не веря, что женщина, которой он практически доверился, осмеливается так растоптать его чувственный порыв, - мерзкий, отвратительный, грубый, - это была уже последняя капля, и острые зубы в приоткрытом от страдания рту шейда были тому подтверждением, но женские руки начали подозрительную работу у него под кафтаном, от чего он вздрогнул, не понимая, к чему всё идёт,- восхитительный, прекрасный, - шейд получил второй удар за один вечер, и теперь скорее он отступил на шаг, - сложный, ласковый, добрый, - пожалуй, Аварис уже перегибала палку, но за маленькие руки, расстегивавшие на нём рубашку, пока сам шейд дорывал шнуровку на горле, он ей простит многое, - мой возлюбленный волшебный красноволосый мерзавец… - шейд прикрыл страшные глаза от удовольствия, зарывшись носом в темные волосы и читая их запах. Пусть ругает его, сколько ей хочется, только если она будет продолжать также его обласкивать. - Ты такой… такой, ты просто невыносимый, а!- Дурза легко укусил её за ухо, тут же облизав красные точки укуса, эти ласки женщине не нравились, но ему слишком нравилось её раздражать. – Даже не думай, что ты сможешь «расплатиться» своей магией... Шейд чувствовал, что сбит с толку окончательно. Он никогда не понимал женщин. Надеялся, что эту ещё хоть как-то понимает, но, видимо, тоже нет. Она иногда сама ластилась к нему, он собрался с духом и решился взять её за себя, так в чём же дело? Все было честно: он дал ей выбор, и предложил свой свадебный выкуп в качестве силы. Семьи у обоих нет уже больше века, о мнении людей оба не беспокоились, поэтому, формально, ему был нужен только ответ Аварис, и можно считать, что их второй уговор вступил в силу. Шейд не обманывает ведьму, а, честь по чести, признает ее своей... ну если не женой, для этого нужно таки было объявить решение публично, но хотя бы фавориткой. Дурза всё продумал, и считал своё предложение хорошим. - Это отказ? – нижняя губа как всегда презрительно оголила острые зубы, но глаза… глаза блестели влажно, как будто шейд и правда мог почувствовать резкое огорчение от такой малозначимой для него вещи, как её согласие. Если уж говорить о законах страны, лорду и держателю клятвы вообще не было нужно её согласие, она простолюдинка, а он... подошёл к этому вопросу с уважением. Поэтому Аварис могла бы и оценить! - О, нет. – и когда это она научилась разговаривать с ним таким игривым тоном?- Свою магию и власть ты можешь оставить себе. – вообще-то руки благовоспитанной женщины не должны находится вот там, где они сейчас находились, но в Шадию, похоже, вселился суккуб, потому что она выглядела куда более одержимой, чем сам шейд. – Я хочу тебя, Дурза, только тебя. А не твою магию. Не откупишься ты властью, мой любезный шейд. Знала бы Аварис, как точно она попала в цель, она бы удивилась. Шейд бы не поверил тому, что она не столько продалась ему, сколько хотела составить его счастье, не скажи она ему именно этого. Он бы простил ей корысть, будь она с ним честна, Дурза, хоть и был крайне увлечен, всё-таки реально смотрел на перспективу для нормальной женщины согласиться на брак с шейдом, который хорошо, если не раздерёт её в приступе гнева. Она может сойти за человека и дальше прятаться, к нему ничего живое подходить не захочет... Поэтому и в своем подарке шейд предложил немало. Но она сказала... самое главное. Конечно, Дурзе нужно к ней привыкнуть так близко, и нужно как-то подготовить себя перед… перед тем, чем следует заниматься с женщиной, которая так ретиво проявляет к нему симпатию, чтобы шейду иметь хоть малый шанс её не изодрать от полноты чувств. И он научится. Обязательно научится, прямо сегодня вечером у них будет небольшое практическое занятие. Но сейчас шейд был так рад, что счёл себя практически счастливым. Черные когти после небольшой возни отстегнули тяжелый наручный браслет: забавная вещица, выглядевшая больше как украшение, поднимавшее рукав мантии или рубашки, но позволяющее отбить лезвие меча, как наручник. Доля серебра в такой штуковине была большой, и мужчины в пустыне использовали их как брачные подарки, если нечем было закрепить брак с женщиной. Традиция больше практическая: после такого подарка не отвертишься от прижитых в спонтанном браке детей, и в случае гибели мужа такой браслет помогал молодой вдове выжить в традиционном обществе с ребенком. Дурза, поморщившись от чужих воспоминаний, все-таки застегнул на руке ведьмы свой браслет: он не собирался следовать варварским традициям народа, из которого происходил его "сосуд", но другой идеи, что подарить в обмен на согласие, у самого шейда все равно не было. Пусть так. Он же в самом деле обещал заботиться о ней. *главный оружейник – это основной мастер фехтования в замке, который тренирует будущих офицеров армии.